Она была единственной церковью пред которой я склонял свои колени

Она была единственной церковью пред которой я склонял свои колени.
Она была святой, неприкосновенной, чистой.
Как-будто айсберг потопивший Титаник растаял и превратился в самую чистую, кристальную воду. В воду, которую подавали Богам на Олимпе. Воду, которая омолаживала, исцеляла и давала жизнь.
Она была такой, что могла одним лишь словом поднять меня и вытащить с простуды, достать меня с того света и наделить безграничной энергией и верой в то, что я все смогу.
Она не толкала, она не тянула, она давала мне веру. Веру во все, что окружало меня, во все, что окружал собою я, и даже в то, в чем я давно разочаровался. Веру в людей. В простых, смертных, в таких же как и я. В тех, кто просто не познал ее святыню, ее чистоту, в тех, чье колено не сгибалось ни пред кем, кроме гордыни, кроме монеты и болезни. Но стоит им хоть раз прогнуться под любовь, как вдруг они поймут, что зря прожили эту жизнь.
Она была святой, по крайней мере до тех пор, пока я слепо верил.
Теперь же там руины и огонь.