Иштяки и башкирды: как исторические источники не сошлись с башкирскими шежере

Башкирский улус Казанского ханства и этногенез башкир. Часть 1: мнения историков

О Башкирском улусе, как и о происхождении башкирских племен, сведения сильно разнятся. Старший научный сотрудник Института истории им. Ш. Марджани, к.и.н. Анвар Аксанов в своей статье для «Миллиард.татар» изучает разные источники и их интерпретации историками. В первой части он приводит мнения историков.

Не так прочли Курбского?

При локализации «Башкирской земли» Казанского ханства, мы сталкиваемся с серьезной проблемой: с одной стороны, источники XV–XVII веков говорят о проживании башкир в верховьях Камы, на Среднем Урале и в Сибири, а с другой стороны, среди историков утвердилось мнение о расположении Башкирского улуса на юго-востоке Казанского ханства. Причем многие исследователи исходили из того, что в состав Казанского ханства входила западная и северо-западная часть современного Башкортостана, тогда как северо-восточные и южно-уральские башкиры находились в подчинении сибирских ханов и ногайцев. Зачастую, доказывая это, историки прибегали к весьма своеобразной интерпретации источников.

К примеру, А.Н. Усманов сначала привел сообщение казанского летописца о владениях булгар до реки Белой и до Ногайской Орды, где нет ни слова о башкирах, а потом объяснил, что и в составе башкир есть племена «название которых восходят к булгарскому этническому миру» и «вплоть до середины XIX века некоторые западные башкиры именовали себя булгарами». Другой его аргумент – сообщения А.М. Курбского о проживании башкир в верховьях Камы, из которого историк странным образом выводит, что основным районом расселения башкир было «устье и нижнее течение реки Белой, с ее притоками...». Как показано ниже, А.М. Курбский не упоминает ни р. Белую, ни ее притоков! Симптоматично, что автор крупнейшего монографического исследования по истории Казанского ханства А.Г. Бахтин, описывая башкир в составе Казанского ханства, слепо следовал за мнением А.Н. Усманова.

«Служили казанскому хану Чуртмаку»

Судя по всему, такой подход разделял и редактор монографии А.Н. Усманова Р.Г. Кузеев, на работы которого до сих пор опираются многие исследователи при изучении Южного Приуралья и сопредельных регионов. Он обратил внимание на то, что «сфера и характер политического влияния Казанского и Сибирского ханств в Башкирии остаются не вполне ясными». По его словам, «распространенные представления о том, что западная и северо-западная области Башкирии были подвластны Казанскому ханству, северо-восточная – Сибирскому, а южная и центральная – Ногайской орде, схематичны и нуждаются в уточнении».

При этом Р.Г. Кузеев пытался уточнить историю отношений Казанского ханства с башкирами в основном за счет так называемых башкирских шежере, показывающих, что «башкирская территория, которая находилась под постоянным или длительным протекторатом казанских ханов, была, однако, невелика». По заключению историка, «она ограничивалась средним и нижним течением Ика, долиной Мензели, низовьями р. Белой и прилегающими районами левобережья Камы».

Однако данные шежере о миграции «башкирских» племен к юго-западным районам Казанского ханства и рассказы о заключении договоренностей отдельных предводителей этих племен с казанскими ханами зачастую уникальны и не находят подтверждения в группе независимых источников.

К примеру, Р.Г. Кузеев, ссылаясь на шежере, пишет, что башкирский Кара-Табын-бий «переселился в долину р. Чулман, где стал служить казанскому хану Чуртмаку».

При этом по источникам XV–XVI веков ничего не известно о правлении казанского хана «Чуртмака» и ханском жаловании «Кара-Табын-бия».

Но основная проблема не только и даже не столько в достоверности «башкирских» шежере, а в том, что эти родословные были записаны преимущественно в XIX–XX веках, когда за племенами усерган, бурджан, тамьян, табын и другими этническими группами Башкирии уже закрепилась башкирская идентификация. При этом исследователи не учитывали, что события, описанные в шежере, восходят к временам, когда процесс формирования башкирской общности был еще далек от завершения и многие из этих племен еще не вошли в нее. Источники, относящиеся к эпохе Казанского ханства, указывают на то, что племена юго-восточных тюркоязычных кочевников еще не назывались башкирами, башкирцами или башкортами.

Читаем ярлыки

Для наглядности приведем еще один пример из работы Р.Г. Кузеева. Согласно ему, данные шежере о переселении племени ирэкте в конце XV – начале XVI веков «с долины р. Миасс на берега Камы (Чулман) или Ика» подтверждаются грамотой Сахиб-Гирея от 1523 года, так как в ней, как и в шежере, фигурирует некий Шейх-Ахмед (по шеджере Ахмат-Шайех-бий). Однако при внимательном изучении этих источников сразу же обнаруживаются контраргументы.

Фото: protatarstan.ru

Во-первых, кроме этого имени и единственного топонима – притока Камы, реки Ик, – рассказ шежере с ярлыком Сахиб-Гирея ничего не связывает. К тому же имена, указанные в источниках, не тождественны, а слово «Ик», по замечанию В.В. Трепавлова, «вписано» в документ «другими чернилами и другой рукой». Во-вторых, ни в этой грамоте, ни в копии грамоты хана Ибрагима, сохранившейся в составе документов последней четверти XVII века, мы не находим наименований башкорт, башкирец или башкир.

Следовательно, сведения башкирских шежере, при условии их верификации источниками XV–XVI веков, можно использовать в исторических реконструкциях, только с учетом того, что относительно изучаемого периода эти родословные в основном повествуют о золотоордынских тюрко-татарских племенах, еще не вошедших в башкирскую общность, но уже занимавших значительную часть территории современной Башкирии и сопредельных регионов и таким образом влившихся в состав таких позднеджучидских государств, как Казанское ханство, Ногайская Орда и Тюменское ханство (государство сибирских Шибанидов).

Как разошлись географиями

Впрочем, главная историографическая проблема даже не в том, что у закрепившегося представления о юго-восточном положении Башкирского улуса зыбкая доказательная база, а в том, что сохранились многочисленные аутентичные сведения, опровергающие это.

Причем, В.В. Трепавлов уже давно обратил внимание на известие Ногайских книг от 1578 года о «башкирдах» и «остяках» на р. Каме и выдвинул гипотезу о существовании западной или северо-западной группы башкир, называемой иштяками. Д.М. Исхаков обосновал, что «иштяки» и «башкиры» входили в состав Казанского ханства и в то же время выплачивали часть ясака в Ногайскую Орду. При этом он учел данные Ногайских книг и сведения А. Курбского о локализации этих групп и пришел к выводу, что «речь, скорее всего, идет именно о населении северо-западного Приуралья», но не развил этот тезис и не уточнил местоположение Башкирского улуса Казанского ханства. В то же время Д.М. Исхаков, опираясь лишь на позднейшие башкирские шежере и эпосы о прародителях башкирского народа, заключил, что часть кочевого населения Приуралья (племена мин, бурзян, кыпчак, усерган, тамьян) была «носителями этнонима “башкорт”».

Один из последователей Р.Г. Кузеева, И.А. Антонов, изучив сведения о средневековых башкирах, обратил внимание на то, что в работах Идриси (1154 г.), братьев Пицигано (1367 г.), на Каталонской карте мира (1375–1377 гг.) и в сочинении А.М. Курбского (1573 г.) башкиры обозначены по р. Каме, но посчитал эти известия ошибочными. Однако, если сообщения источников X–XIV веков еще как-то можно связать с территорией современной Башкирии, то сведения, относящиеся к эпохе Казанского ханства, вполне определенно указывают на другой географический ареал.

Продолжение следует

Анвар Аксанов

Подробнее: https://milliard.tatar/news/istyaki-i-baskirdy-kak-istoriceskie-istocniki-ne-soslis-s-baskirskimi-sezere-389