Сюжет: Девушка Марилена беременеет. Место, в котором она живет, славится особым миролюбием. Именно поэтому его и выбирают как мишень темные силы: мертвые, бестелесные, бесплотные силы. Демоны организуют план. Чтобы отобрать права на жизнь, человеку, а точнее родителю, нужно ошибиться лишь однажды – дальше жертву заволакивают в самое логово мертвых, которое выглядит как роддом.
Жанр: сатира | мистика | городская легенда
Если бы это был фильм: мистика | драма | триллер
Похожее: «Рука, качающая колыбель», «Астрал», «Вий», «Мама!»
*Не для людей с тонкой душевной организацией.
Всего 6 частей.
I
«Моя бабушка Зенарина говорила: если ты не планировал ребенка, но он родится, то ребенок умрет. Или его заберут темные силы. Он будет жив технически, но мертв душой, бесчеловечен и, вдобавок, бесплоден».
В такой форме запомнила Марилена слова мужа на одном из первых свиданий, когда они только начинали встречаться. Звучало, как эзотерический сектантский бред, однако, все чаще она вспоминала эту его мысль в их совместной жизни.
Последнее время она старалась избавляться от всего антинаучного мусора у себя в голове, поэтому одним августовским утром она еще раз вспомнила городское поверье и проанализировала, почему оно так цепляет её и возвращается, и возвращается.
Все потому, что она, Марилена, росла "парниковым" образом в своей семье, долго верила в сказки и идеалы. В общем, была девушкой наивной и доверчивой.
Не то чтобы она не могла думать своей головой. Скорее ей мешал тот факт, что она всегда с оглядкой относилась к чужому мнению, всегда более авторитетному, чем ее. Ирон, муж, сразу ей пояснил, что бабушкино поверье эосновывалось на вере в темные силы. А он, конечно же, в это не верил. И Марилена не стала верить.
Тем не менее, существовало еще множество вещей на земле, которые наука не могла объяснить. Так, например, Марилена боялась темноты, и считала свой страх безосновательным.
В тот день, Марилена отвлекла мужа от заполнения его ненаглядного планера и обратилась с просьбой:
— Обещай, что наш ребенок будет желанный.
— Ты опять вспоминаешь тот бабкин бред? Может успокоишься?
— Просто обещай. Нет, не из-за бреда. Это мое личное. Мне всегда казалось, что родители меня не ждали. Как я считаю, это значительно повлияло на мою взрослую жизнь. В детстве они еще могли прикидываться, что любят, а в подростковом возрасте вагон и маленькая тележка их ожиданий перевалили допустимую норму и незримое стало явным. Они всегда сравнивали то, кем я являюсь, и кем я могла быть. Но все началось с той маленькой точки внутри головы родителей. С того маленького крючка, когда каждый из них для себя решил, кого они будут ждать. Не просто ребёнка, уникальную личность, а кого-то определенного.
— И? — рука мужа выжидающе выстукивала ритм на раскрытом блокноте.
— И не меня. Они ждали явно не меня.
— Окей.
— Окей?
— Будем ждать ребенка, — муж явно думал о чем-то своём. Сделал запись и затем посмотрел на Марилену. — Слушай, я не против детей. И даже был момент, я имел с ними дело, — он задумался, — в этой жизни. Но я пока не готов об этом разговаривать. Сейчас. Но я с тобой согласен! Я тебя понял.
— Хорошо, — Марилена задержала дыхание. — Смотри мне.
Она прищурилась. Затем обняла его, и увлекла в спальню, выкрав у мужа полчаса, чтобы «попрощаться» перед двух-недельной командировкой.
Вскоре Ирон вернулся к рабочему столу, схлопнул планер, сложил в кейс. Забрал какие-то бумаги со стола и вышел из квартиры.
II
Было два часа ночи. Целый месяц Марилена вставала по малой нужде, прерывая сон. Последнюю неделю сон шел с перебоями, а грудь ныла. В теле стало слишком много ощущений. Слишком много внимания. Слишком много навязчивых мыслей. Навязчивых мыслей о чужом присутствии. О присутствии не кого-то, а присутствии многих. О том, что она просыпается не сама, а ее будят. Такое уже было прежде, но она считала, что это всего лишь детские страхи.
Венец всего – задержка. Три дня.
После пробуждения Марилена лежала смирно, не двигаясь. Опытным путем она вычислила – нужно лежать и ждать, когда онемение пройдет; когда кровь, в прежнем ей верная, словно вернется обратно в вены после временного отсутствия; когда можно будет встать и дойти, наконец, до ванной комнаты, умыться, посмотреть в зеркало.
Вообще-то, Марилена – здоровая девушка, хоть ей уже и под тридцать. С подростковых лет к здоровью она относилась малость фанатично. И, несмотря на осложнение со зрением, коленями и пищеварением, все женщины в ее родном городе Чистотеле могли бы позавидовать ее фигуре, упругости кожи, свежести лица.
Темные волосы по лопатки, чуть опущенные уголки глаз, невыразительные брови, покатые плечи. Как сказал врач, и подтвердил муж, отменные бедра, чтобы стать матерью.
Только врач имел ввиду тазовые кости (хоть и было это по завершении школы, сколько лет прошло!), а дорогой супруг, ее спутник последние пять лет, Ирон, вел речь скорее о мягких тканях. Как лестно. Не зря же она так долго добивалась здоровья! Марилена верила, что беременность окупит ее моральные и физические затраты, что все пройдет идеально, или почти идеально. Рассчитывала на это – ведь не зря же она не ела соль, вместо сладостей покупала сухофрукты, пила пресловутые два литра фильтрованной детским фильтром воды и гуляла десять тысяч шагов каждый день.
Чтобы теперь ощущать весь букет этих странных «глюков»?
«Глюками в теле» она сама себе назвала те ощущения, которые ей казались чем-то иным, чем проявлением нормальной беременности.
Сомнение в себе – вот что она чувствовала.
Марилена умылась и стала возвращаться к спальню – смотреть дальше свои сны-сериалы. Неожиданно она громко вписалась в косяк двери, чем разбудила мужа.
Ирон шумно перевернулся на другой бок. Девушка легла рядом.
— Третий день задержки, — констатировала она. В ее жизни были и семь дней, и даже месяц задержки месячных, в годы, когда она и половой жизни не вела. Но свой вопрос все равно озвучила с намеком. Почти каждая девушка, имеющая матку, задумывалась хоть раз о детях ближе к тридцатилетию, даже если в планах она их пока и не ставила. Или же родственники капали на мозг. Марилена в этом смысле, не отличалась от толпы.
Ирон, с последнего разговора так и не нашел времени поговорить с женой о детях. Во-первых, некогда было. Во-вторых, мужчинам в современном обществе и не положено особо париться об этом, несмотря на наличие половой жизни.
Ирон фыркнул носом, словно спит дальше.
— Что будешь делать, если я забеременею? Сдается мне, такое вполне возможно.
Супруг перевернулся с боку на бок, разомкнул глаза.
Повисла тишина. На улице мусоровоз мерно бибикал, сдавая назад.
— Я беременна, — сказала Марилена в полной тишине, глядя мужу в глаза. Он встретил ее взгляд со смелостью.
— Купим тест что ли для верности.
***
Чистотел – мирный городок на северо-западе Иситока. Провинция. Туристический тупик. «Болото», как его еще называют местные.
Место, в котором жили Марилена, Ирон и их предки считался светлым краем во все смыслах. Здесь испокон веков не было войн, не случалось междоусобиц, таинственных исчезновений и необъяснимых явлений. Это мирное место, у которого всегда была одна слабость.
— И что же это за слабость? — с тихой заунывной интонацией спросила красноватая темная фигура, повисшая над кроной городского дерева в заброшенной промышленной зоне.
На самом деле, помимо нее, над заброшкой висели еще сотни и ряды таких же пятен: размытых аур, больших и ярко-черных, серых дымчатых, фиолетовых, словно наэлектризованных и даже светлых, словно облака, но мутных, как матовое стекло.
Одно из пятен грязно-металлического цвета ответило первому пятну:
— Это слабое место – наивность, доверчивость. Желание свесить ответственность, желание найти поддержку, обрести помощь, — пятно продолжало говорить; в голосе проскакивали ярко выраженные мужские нотки, словно оно, пятно, испытывало отвращение к перечисляемым качествам. — Это даёт нам, мертвым, хороший шанс, чтобы на заре новой эпохи, в расцвет технократии, прорваться, наконец в мир живых и занять там положенное место. И, в дальнейшем, контролировать выдачу тел тем, кто этого по праву заслуживает. А не этим слабовольным детишкам, которые живут на территории Чистотела. Мы начнем с них, а затем распространим влияние на всю Землю. Дальше посмотрим.
Пятно дрожало и вибрировало, словно готово было материализоваться прямо сейчас.
Холодный осенний ветер дергал ветки на макушках, но пятна оставались неподвижными и висели над городским пейзажем угрожающей тучей.
Возникло синевато-коричневое пятно по правую сторону от первого. Оно заговорило с первым пятном, и его голос имел женскую тональность:
— И какой же план, Червелат?
Звук голоса звучал иначе, чем человеческий, словно все звуки природы, стройки и города смешались вместе и порождали некий дополнительный фоновый шум. Червелат ответил:
— Мы захватим мертвые зоны, которые они сами бросают и не желают их реанимировать. Наша задача – отнять их права на самом старте. Я долго думал над этим. Очевидно, что это будут роддома. Нам нужно открыть собственные перинатальные центры и тянуть туда женщин со всех районов. В их уязвимом состоянии мы сможем делать с ними все, что захотим. И отнять права получится со стопроцентной гарантией. Мои дорогие мертвые, — Червелат мерцал в лучах сентябрьского солнца, — вы не пожалеете, что остались здесь, в тоске по Земле, рассчитывая обрести новый шанс на воплощение. Не пожалеете, что присоединились ко мне и стали помогать. Вместе мы свершим историю и изменим политику воплощений на Земле!
Туманнообразные пятна всех, цветов и оттенков, размера, плотности и густоты подняли гул в знак торжества. Звук накаленного электричества поднялся на высоту птичьего полета и взорвался, как натянутая струна, распространился над промзоной и дошел до магистралей, где смешался с привычным городским шумом.
Червелат, один из многих умерших в прошлом столетии, не хотел расставаться с жизнью и не был к этому готов. Прежде организованный человек, он был хорошим врачом, у него была семья. Но в одночасье потеряв все это, он знал, что всегда есть шанс вернуться. Его убили и поступили нечестно. Но он не убийца. Он хотел лучшего и честного отношения и для живых, и для мертвых. Став мертвым, он узнал страшную тайну, которую можно узнать только, собственно, умерев — у мертвых нет никаких прав. И их единственный выбор после смерти – идти дальше — в тонкие планы.
Но что, если умерший к этому не готов? Что, если он любил жизнь, а смерть была ошибкой? Смерть не давала ответов на это. А за чертой смерти не стояло ни бога, ни дьявола, чтобы ответить на эти вопросы.
Поэтому Червелат сделал вывод, что всего должен достичь сам, и, если нужно, порвать границу между живыми и мертвыми, распределить равные права между всеми, то он займется этим. Кто, если не он?
_____________________________________
*Делитесь этой историей с любителями такого жанра; пишите свое мнение о том, понравилась ли вам завязка рассказа. Как вы относитесь к сатире? Как история повлияла на ваше настроение? Ваши отзывы помогут нам с сестрой совершенствоваться в писательстве.
И подписываетесь. На этом канале мы выпускаем рецензии фильмов, подборки, и другие наши короткие рассказы.