Про Анну Васильевну в фабричном районе говорили только хорошее. Правда, родители, считающие своих детей маленькими гениями, старались записать своих чад в школу к другой учительнице, которая вела уроки по особой программе, и её ученики, окончив начальную школу, показывали результаты в учёбе в последующих классах, как правило, выше, чем другие дети.
Но атмосфера в классе будущих гениев была иной, чем в других коллективах. Их способности, особенности психики, даже черты характера оценивались иначе. С ними не сюсюкались, а сразу «ставили» на рельсы твёрдой дисциплины, ответственности, требовательности, деловитости и тому подобное.
А в классе Анны Васильевны был совершенно другой мир. Даже в интерьере кабинета это чувствовалось. Обилие цветов, аквариум с рыбками, полки с книжками и настольными играми.
И при наборе учеников не было особых испытаний. Расскажет будущий первоклассник стишок, прочтёт простенький текст, если сможет и не застесняется, и, слава Богу….
Одна история из жизни этой славной учительницы и учеников стала основой моего нового рассказа.
Итак, «Букет от Анны Васильевны»
Было это в то сложное время, когда в стране сломали старый уклад, но не успели ещё построить новый. Сейчас то время называют «лихие девяностые». Правда, в небольшом городе криминальная обстановка не внушала особой тревоги. Только новостные программы телевидения держали народ в напряжении, потому что были похожи на сводки с линий фронтов.
А в городке каждый был озабочен тем, как добыть средства на жизнь и пропитание. Многие предприятия «дышали на ладан» из-за нехватки сырья и снижения спроса на продукцию, зарплаты задерживали, и только один комбинат работал так же, как до перестройки. Учащиеся, чьи родители трудились на предприятии, жили в более благополучных условиях, чем другие сверстники.
Анна Васильевна после набора первоклашек, перед началом учебного года обходила дома и квартиры, чтобы познакомиться поближе с детьми, семьями и жилищными условиями. И, действительно, в выбранных для визита квартирах мебель, предметы декора говорили о неплохом достатке в семьях и хороших условиях для занятий будущего школьника.
В одной квартире дверь открыла миниатюрная брюнетка, за спиной которой маячил высокий сутулый человек с глубокими залысинами и толстыми очками. Это были родители Алёши Краснова. Учительнице обрадовались, сразу пригласили выпить чаю, ответили на заданные вопросы.
Светловолосый мальчик несколько раз, сверкая смышлёными светло-карими глазёнками, заглядывал в кухню и снова скрывался в глубине квартиры.
Вошла маленькая девочка. Доверчиво улыбнулась в ответ на ласковые слова гостьи подала растрепанную куклу: «На! Игай!» Анну Васильевну растрогала эта сцена: «Какая добрая у вас доченька! А ты садись, девочка, с нами и покорми свою куколку!»
Малышка счастливо рассмеялась и уткнулась в колени матери. Затем вошла бабушка и всплеснула руками:
– У нас гости, а я задремала, не слышала. А почему на столе нет земляничного варенья? Ещё где-то пирожки с картошкой оставались, – она начала передвигать что-то в шкафу.
– Да что вы! – воскликнула Анна. – У вас и яблочное вкусное! Ничего не нужно! Я познакомиться пришла, но в любом случае спасибо за гостеприимство.
Старушка смутилась. Молодая хозяйка шепнула ей: «Мама, может, Вам чаю налить?»
– Я потом сама! А ты уж занимайся гостьей, Инночка!
Хозяин бесшумно помешивал сахар в стакане и улыбался. Такой теплотой, добротой, тихим внутренним светом веяло от каждого члена семьи, что учительница, пришедшая в дом после трехчасового обхода микрорайона, почувствовала себя на удивление отдохнувшей.
– Теперь посмотрите, как живет у нас сынуля. – Мать направилась в детскую. Та была поделена на зоны. В одной обитал мальчик, а в другой – девочка.
– Алеша! Иди сюда! – Окликнула учительница мальчика, замершего в дверях. Он подошёл.
– Это твои рисунки?– спросила, указывая на картины на стенах.
– Да.
– Это невозможно! Тебе всего семь, а кажется, что это рисовал, по крайней мере, подросток! Вы понимаете, что это – необыкновенно? – она обернулась к родителям. Те кивнули.
– Это ему по наследству передалось! Мой дед и прадед были художниками – самоучками, – объяснила мама.
– А я ещё книжки пишу, – осмелев, сообщил мальчик.
– Покажи, сынок, – попросил отец.
Алёша достал две самодельные книжицы. Это оказались сказки, написанные печатными буквами и украшенные иллюстрациями.
– Ты сам сочинил?
– Конечно. Это не трудно. Я часто придумываю, только записывать долго. Потом забываю и новые сочиняю!
– Молодец. И с математикой ты знаком, я тебя в школе проверяла, и читаешь хорошо.
– Он книжки в детской библиотеке с пяти лет берёт, с бабушкой ходит! – сообщил папа. В дверях появилась старушка и сказала: «Да он всего Чуковского, Барто и сказки Пушкина наизусть знает. Почитай, Алеша, не стесняйся!» Мальчик вздохнул поглубже и начал:
Негде, в тридевятом царстве,
В тридесятом государстве
Жил-был славный царь Дадон.
С молоду был грозен он…
Алеша читал, не торопясь, довольно однотонно, но, было похоже, собрался прочесть всю сказку о золотом петушке, но учительница тактично прервала: «Спасибо, Алёшенька! Это было замечательно».
– А ещё, – он доверительно потянулся к ней, – я знаю все государства мира.
– Как? – она в недоумении взглянула на родителей.
«Да вы не пугайтесь! Никто специально не заставлял учить названия, – объяснил отец, – просто карта висела на стене. Он ещё малышом был, а я время от времени показывал страну, рассказывал немного, и за два года само собой запомнилось».
– А вы знаете государство, у которого на флаге кленовый лист? – спросил мальчик.
– Канада, – ответила Анна.
– А зеленый кедр?
– Если не ошибаюсь, Ливан?
– Правильно! А желтая звезда?
Учительница растерянно развела руками.
«Вьетнам, – выдохнул мальчик. – Это даже бабушка не знала, пока я не сказал». Все весело рассмеялись. Потом отец вышел из комнаты и вернулся с воздушным змеем. Мальчик подбежал к нему: «Смотрите, мы с папой делали! А ещё в садоогороде у нас есть действующая маленькая водяная мельница. Не верите?»
– Верю!
Анна смотрела на маленького худенького бледного мальчика и не переставала удивляться. Потом взгляд остановила на одной картине, на другой, а когда заметила планету с маленьким принцем и баобабами, только и смогла выдохнуть: «Ты и про маленького принца читал?»
– Нет. Это всё бабушка! Она раньше жила в другом городе и работала на радио. Так интересно рассказывает! У неё все говорят разными голосами. – Алёша подошел ближе, приподнялся на цыпочки и шепнул: «Баба Варя в настоящем театре работала!»
Одно открытие за другим следовало в той скромно обставленной квартире, главным украшением которой были даже не шкафы с книгами и многочисленные цветущие растения, а люди, проживающие в ней. В состоянии лёгкого потрясения Анна выходила из детской комнаты. Надевая туфли у дверей, обратилась к женщинам, стоящим в прихожей: «Скажите, почему вы не записали ваше чудо в первый «А»? Ему там самое место!»
– Что вы! Он же – домашний ребёнок. Мечтатель, фантазёр. Жёсткая дисциплина и строгие рамки могут сломать его. А в вашем классе всё по-другому, мы справки наводили.
– Но вы понимаете, что ваш мальчик – вундеркинд!
Мама улыбаясь, пожала плечами, а бабушка вдруг потемнела лицом. Глаза сверкнули гневом.
– Деточка! – обратилась к ней так, как никто не обращался. – Не дай Вам Бог, назвать в школе этим словом внука! Не дай, Бог!
Анна на мгновенья замерла, а старушка взяла под руку, увела в другую комнату, усадила в кресло, сама устроилась у стола и начала говорить.
– Когда родился папа Лёши – мой сын, шея была обвита пуповиной. Еле выжил. Рос слабеньким, болел часто. Но хвородьбу его Господь компенсировал умом, смекалкой и феноменальной памятью. Малышом уже такое знал и умел! Перечислять не стану.
Сейчас в школу детки приходят, почти все читать, писать умеют, а тогда этому учили в школе.
И вот представьте, дорогая, на уроке буквы «а» и «м» проходят, в слоги сливать пока не получается, а мой Бианки с Чарушиным, Киплинга с Паустовским запоем дома читает!
Каково ему было на уроках сидеть да скучать? Но сидел, слушал и в рот учителке смотрел. А она что делала? Других учеников с ним сравнивала и упрекала, и орала, что всех тупых дураков Вэн – калу бы отдала и только со Славой - вундеркиндом занималась.
Никто не знал, кто такой Вэн – кал, пока сама не проговорилась, что это дух подземного мира из ненецкого фольклора.
Оказывается, её предки были из того северного народа. Сын много позже рассказывал, что дети, особенно девочки, боялись духа, даже плакали, но чтоб учительница не видела. Всякий по-своему представлял это чудище.
Потом подросли, страхи ушли, а ненависть к лучшему ученику, которого называли вундеркиндом, осталась. Как они издевались семь лет над моим мальчиком! А я ничегошеньки не знала. Растила без мужа, он худруком был, к актрисульке ушел. Я из гримеров в театре рассчиталась, платили мало. Одна сына поднимала, на вредном производстве работала, в лакокрасочном цехе, ещё на радио подрабатывала. С шести утра уже там! Была диктором утреннего эфира. Потом бегом на завод!
Вечером приду, усталая, как загнанная лошадь, а Славик дом приберёт, поросенка покормит, и кашу сварит, и тарелку ещё за матерью вымоет. Только болел часто, гемоглобин всё поднимали. Зрение с пятого класса упало, книжки запрещала читать. А в седьмом осенью такое стряслось! Спать собрался, рубашку снял, а я вижу, темные и красные подковы да полумесяцы на спине нарисованы. Подбегаю, а это следы от ботинок!
Били моего Славочку, а я – ни сном, ни духом! Вот только тогда и рассказал! А до этого расстраивать не хотел, и так видел, что жизнь наша не патокой полита! А в тот вечер всё поведал, и про духа подземного, и как травили, пятёрки на двойки исправляли, портфель в женском туалете прятали, пинали, толкали, "тёмные" устраивали за школой с криками: «Бей вундеркинда!»
Я чуть ума не лишилась. Не знала, куда бежать, кого ругать. Их – фашистов окаянных, моего тихоню, что столько лет молчал или себя – Агашу слепошарую!
На второй день шуму навела! Всем пригрозила, что побои в больнице сняла! Ещё раз кто на сына вякнет, сразу справки в прокуратуру отнесу. Учителям не поздоровилось! Завучам с директором сказала, что при повторе сообщу об избиении не только в районо, лично поеду в министерство! Ох, как они перепугались!!!
От сына издеватели враз отстали. Бывало, шипели за спиной, но чуть слышно. Боялись. Я в школу, как на службу ходила, на уроках сидела. С радио ушла, завод бросила. В Дом пионеров, что стоял в аккурат напротив школы посчастливилось устроиться завхозом, там же уборщицей подрабатывала. Зато могла в любой момент в школу забежать. В кружок авиамодельный его записала. Кормила в своей каморке. Стал сын под присмотром. Но за прошлый недогляд до сих пор себя простить не могу.
Он – умница, а из-за расшатанного здоровья, головных болей и плохого зрения в институте учиться не смог. А зренье упало, оказывается, как они, злыдни, в пятом классе его вниз головой по лестнице спустили… В результате, окончил курсы. Работает помаленьку, как может. Сноха у нас хорошая. Если б не она, не знаю, чтоб с сыном стало… Жалеет его, любит, в огороде не нагружает, у него грыжу зашивали. Ой, чего уж говорить…
Кстати, с родителями бывших учеников встречаться приходится, рядом почти все живём. Жалуются! Плохо жизнь детей сложилась! Все, кто бил Славочку, или спились, или жёны у них – склочные мегеры. Кто-то с язвой из больницы не вылезает, у кого - то сын – олигофрен родился, а одного парня убили в столичном городе. Даже говорить страшно, а ведь вины нашей в тех бедах нет! Мы в Бога уверовали, молимся за всех, и за обидчиков тоже. Что-то не о том начала. Но, надеюсь, я смогла донести до Вас, что хотела?
– Да! Спасибо большое. Я всё-всё поняла. До свидания! – Анна Васильевна легонько пожала сухие ладони с узловатыми венами и медленно вышла из комнаты.
__________________________________________________________________________________
Можно подписаться на канал, чтоб быть в курсе публикаций.
В основе произведений ТОЛЬКО реальные истории. Татьяна Синькова. Удмуртия.