Револьвер был старый, системы «Наган», и к тому же испорченный — автоматический проворот барабана отсутствовал, и для повторного выстрела его надо было крутить рукой. Пока Метр, проникнувшись важностью задания, бегал в поисках ремня, на котором можно было бы подвесить кобуру, мы всей комнатой увлеченно занялись новой игрушкой. Выяснилось, что все являются крупными специалистами по огнестрельному оружию. Вволю пощелкав курком и повертев револьвер на пальце, как это делали в вестернах, и, конечно, уронив его несколько раз на пол, вернули хозяину, который к этому времени, разжившись женским поясным ремнем, прилаживал к нему кобуру. Кто-то, посмотрев в окно, сказал, что подали рафик. Метр вставил в барабан патроны, пропуская мимо ушей тысячу бесплатных советов, и мы спустились к выходу.
В машине выяснилось, что с нами увязался один начальник сектора, к.т.н., который договорился с начальством использовать машину в личных целях, пока мы будем в Кремле. Полчаса дороги по Ярославскому шоссе прошли в относительном молчании. Наконец Красная площадь. Машина останавливается слева от Спасской башни, около общественного туалета. Получаем пропуска — бюро пропусков рядом с клозетом — и идем в проход, что правее ворот, затем направо вдоль стены в здание под куполом и красным флагом. Пройдя три кордона, оказываемся в вестибюле.
Здесь я хотел оставить Метра с его «кольтом», но увидел нечто, изменившее мои намерения. Прямо от гардероба шел широкий светлый коридор, где была устроена, очевидно, временная выставка наших достижений в области эксплуатации морей и океанов. Виднелись модели судов. Зная, что Метр коллекционирует модели паровозов и неравнодушен ко всякого рода другим моделям, я сжалился над ним и велел раздеться.
Когда он вышел из-за барьера гардероба — здесь было самообслуживание — я остолбенел. Кобура с «кольтом» болталась где-то в районе колен и почти целиком выглядывала из-под модного пиджака. Вид его был весьма комичным, но эта комедия могла в любую секунду обернуться для нас трагедией. Смутно я сознавал, что где-то допустил ошибку, ибо точно не знал, за каким кордоном должен был оставить вооруженного сопровождающего. К нашему счастью, холл был безлюден, а постовой лейтенант в двух шагах от нас повернулся к нам спиной. Я затолкал Метра назад в гущу вешалок с пальто, где он кое-как подтянул свои вериги. Но это надо было сделать основательно. Мы спешно отыскали туалет. Метр заперся в кабине. Спустя несколько минут зашумела вода, имитируя действительность, и мой спутник появился в полном порядке.
На третьем, кажется, этаже мы отыскали первый отдел — надо было заприходовать пакет. Далее без пакета никого не пускали, и мы договорились с Метром, что он будет меня ждать в коридоре, где выставка.
И вот после трех формальностей я со своим документом сижу в кресле в просторном кабинете размером не меньше чем наша 215-я комната. Тишина. Стол зеленого сукна. Графин с водой. Стаканы. Настольный держатель авторучек. Ничего лишнего. На зеленом поле — документ, судьба нашей «Аэлиты». Солидная личность внимательно читает. Иногда задает вопросы. Я отвечаю по возможности емко и кратко.
— Какова стоимость?
— По предварительным оценкам 20 млрд. руб. в варианте без тяжести.
— А с тяжестью?
— Больше. Но пока цифры нет. Отчет появится в ближайшее время.
— Что нужно, чтобы определиться по вариантам?
— Длительный эксперимент на орбите, орбитальная станция. Причем станция, которую потом можно будет использовать в качестве жилого блока межпланетного корабля. Такое решение оптимально, т.к. оно экономит время.
Мы вежливо распрощались. Вот тут-то я почему-то почувствовал, что это может быть началом конца всей эпопеи.
Опять формальности с пакетом и пропуском. Затем мы с Метром, осмотрев выставку в коридоре, выходим на площадь. У нас куча времени — минут 40. Пока институтский транспорт будет эксплуатироваться в чьих-то личных целях, мы решили осмотреть собор Василия Блаженного. Ловлю себя на мысли, что, будучи москвичом, еще ни разу не посещал его. Оказывается, что Метр также не был в нем.
Весна. Солнышко. Тени в нишах. С удовольствием бродим под сводчатыми потолками и смотрим в стрельчатые окна. Выходим под стены храма, обращенные в сторону Москва-реки. Садимся на нагретые солнцем старинные пушечные стволы и «точим лясы». О старине, об «Аэлите», о том, как это все будет. Время от времени поглядываем — не появился ли рафик. Из-за стены видно то место, где он стоял, мы уже проголодались и начинаем злиться. Прождав еще больше часа, изголодавшись и проклиная нашу безалаберную систему, решаем ехать электричкой, хотя с точки зрения режима это уже полное ЧП. Времени идти куда-либо обедать уже нет. Мы идем в метро и вдруг на углу ГУМа видим наш рафик, едущий нам навстречу. Садимся и, поругивая заочно смывшегося начальника и шофера, который в наличии, катим обратно.
Дальнейшие события, происходившие в нашем отделении и в секторе в частности, имели к марс-проекту весьма отдаленное отношение. В отчетах по разным темам мы перечисляли выявленные при разработке проекта научно-технические проблемы, «разжевывали» их до приемлемого состояния, рассматривали возможные варианты их решения, а также возможные направления развития ракетно-космических комплексов и их составных элементов для осуществления пилотируемых межпланетных полетов. Это была обычная рутина научно-исследовательских работ головного НИИ.
По требованию жены в июне я оформил официальный развод, а в сентябре наша пятерка авантюристов с тяжелыми рюкзаками (32 кг у мужчин и 20 кг у женщин) и одним айсбайлем на всех, преодолев от Алма-Аты за две недели три перевала, один из которых был ледовым высотой 4,5 тыс. м, а один вообще лишний, вышла на берег Иссык-Куля, где и провела остаток отпуска.
После Тянь-Шаня, идя навстречу бывшей жене, я разменял жилплощадь и оказался в 11-метровой комнате на первом этаже, с соседями, с окнами почти на уровне земли, в 10 м от Дорог
В ЦНИИмаше большую часть времени я уделял постановке задачи по решению проблемы выбора оптимальной структуры планетного комплекса. Указанной работой можно было загрузить весь отдел, а не только сектор, т.к. она была весьма трудоемкой и требовала разработки моделей автоматизированного проектирования основных систем, входящих в состав любого космического объекта (СЖО, СТР, СЭП), а также самих объектов, составляющих ПИК.
Однако эта работа для нашего начальства уже не представлялась актуальной, и мои отношения с руководством лаборатории окончательно испортились. В сложившейся обстановке я чувствовал себя невостребованным и не нашел ничего лучшего, как перейти в лабораторию С.Ф.Морозова, который предложил мне заняться новым проектом «Фобос» — разработкой автоматического космического аппарата для исследования спутников Марса. Произошло это в феврале 1971 г., как раз когда на Землю возвращался экипаж «Аполло-14».
Летом (27.06.1971 г.) состоялся третий запуск ракеты-носителя H-I. Результаты этого события были настолько непредсказуемы для всех, что в комнате 215, куда я продолжал частенько заходить, заключались пари, да и в других подразделениях нашего отдела делались ставки. Ракета ушла со старта, но после отказа системы стабилизации упала. Последующая за этим гибель трех советских космонавтов при спуске с орбитальной станции «Салют» только усугубляла ситуацию. Все мы прекрасно понимали «по ком звонит колокол».
Но последний «звонок» прозвучал только на следующий год, когда 23.11.1972 г. произошла четвертая, последняя авария Н-l. Мы остались без носителя. Это был крест как на лунной пилотируемой программе H-I-ЛЗ, так и на наших «Мавре» и «Аэлите».
Все мы чувствовали себя в какой-то степени обманутыми. А дело, которому мы отдали лучшую часть своей жизни, вдруг перешло в разряд несбывшегося. Того самого несбывшегося, которое так хорошо умел описывать самый грустный из романтиков, русский писатель Александр Степанович Грин.
В заключение необходимо отметить, что вся эпопея с марс-проектом развивалась по обычному сценарию, свойственному для разработок того времени: «шумиха», «неразбериха», «награждение непричастных», «наказание невиновных». При этом реализация последнего пункта указанного шутливого перечня несколько затянулась и наступила только в 1974 г. Связано это с событием, которое запомнилось многим как «История с Бутылкой».
Перед встречей 1974 г. редколлегия нашего отдела загорелась идеей выпустить небывалую по форме новогоднюю газету в виде гигантской бутылки шампанского, склеенной из листа ватмана. Идея мне показалась оригинальной, и я ее поддержал, хотя сам от выпуска этого номера устранился по причине очередной депрессии, или «минора», как я называл свое состояние. Единственным моим вкладом, кажется, был рисунок видоизмененного знака качества на бутылке в виде чертика.
Ребята выложились. Газета получилась необыкновенной как по форме, так и по содержанию. Материалы номера были остры и злободневны. Нашла там отражение и наша горечь по поводу поражения в космической гонке, которое наша официальная пресса пыталась заглушить шумихой вокруг готовящегося совместного полета кораблей «Союз» и «Аполлон».
Газету выставили на пустом столе в конце коридора второго этажа. Сразу же вокруг возникла толпа. Помню, что в цилиндрической части «бутылки» была прорезь в виде замочной скважины, в которую можно было увидеть карикатуры, на одной из них был изображен бегущий слон с пустой консервной банкой, привязанной к хвосту, что было явным намеком на нового начальника нашего отделения С.Д. Гришина, давнее прозвище которого соответствовало изображенному животному, а развернутая административная деятельность — поведению последнего, как гласит пословица, в посудной лавке. На другой картинке красавец-атлет «Аполлон» из древнегреческих мифов брал в жены страшненькую «СОЮЗницу», что наталкивало на мысли о явно неравном браке. В газете было еще много чего, что не запомнилось, не вызвало бурную реакцию у читателей.
К сожалению, эта уникальная газета простояла недолго и была арестована представителями партбюро отдела и отделения. А потом был негласный позорный процесс, на котором пытались ее создателям пришить антисоветчину. В числе пострадавших были Осин, Метревели, Ирма Павлова, Лукашевич, Евич и кое-кто еще, но в основном те, кто принимал самое деятельное участие в марс-проекте.
После длительного разбирательства на разных уровнях у кого-то из начальства все-таки хватило ума потихоньку все спустить на тормозах. Однако это оставило надолго печальный след в сознании всех проходивших по процессу, их друзей и знакомых. А искаженные сведения об этом событии мне довелось услышать совсем на другой фирме аж в конце 80-х гг.
P.S.: Благодаря всем тем, кто помог мне восстановить в памяти хотя бы приблизительную последовательность событий — их фамилии находятся в тексте — я также вынужден заявить, что все изложенное не претендует на абсолютную объективность и является всего лишь частичкой жизненного опыта одного человека, моим сугубо личным представлением об описанных событиях, свидетелем и участником которых мне пришлось быть.
Текст печатается по публикации в журнале «ИЗОБРЕТАТЕЛЬ И РАЦИОНАЛИЗАТОР» №1 за 2015 г. Фотографии из личного архива Алексея Баузе и с сайта ретро фото pastvu.com
Часть 1: https://zen.yandex.ru/media/id/6040b782a0d8531d8ccf6f89/mihail-bulychev-hronika-vremen-mavra-i-aelity-chast-1-60420588b8613c1dbbcfcb9b
Часть 2: https://zen.yandex.ru/media/id/6040b782a0d8531d8ccf6f89/mihail-bulychev-hronika-vremen-mavra-i-aelity-chast-2-605113964b89d64adee73da3
Часть 3: https://zen.yandex.ru/media/id/6040b782a0d8531d8ccf6f89/mihail-bulychev-hronika-vremen-mavra-i-aelity-chast-3-605ca783f6acd739421313f9
Часть 4: https://zen.yandex.ru/media/id/6040b782a0d8531d8ccf6f89/mihail-bulychev-hronika-vremen-mavra-i-aelity-chast-4-605caa74109e966efddb98be
Часть 5: https://zen.yandex.ru/media/id/6040b782a0d8531d8ccf6f89/mihail-bulychev-hronika-vremen-mavra-i-aelity-chast-5-605cafc1f78bf56f6c6d1bc5