В то время Блохману, как мы шутя называли иногда Лешу Блохина по контрасту с его тюркской внешностью, был поручен очень важный участок работы — оценка возможности реализации и проектных характеристик варианта лабораторно-жилого блока (ЛЖБ) межпланетного корабля в варианте с искусственной тяжестью.
Дело в том, что наше начальство, несмотря на «Мавр», спроектированный без искусственной тяжести, решило в проекте «Аэлита» перестраховаться. А так как моя группа кроме ПИКа продолжала оставаться ответственной за облик экспедиции в целом, то эту задачу также возложили на нее.
Леше Блохину пришлось проделать большую работу по анализу существующего разнообразного лифтового оборудования для оценки характеристик тросовой системы и ее привода, которые позволяли разводить на 200 м две одинаковые половинки ЛЖБ для осуществления закрутки в полете с нужным радиусом, а также соединять их вместе при выдаче очередного импульса при коррекции траектории. При этом была разработана герметичная кабина, позволяющая космонавтам в полете перемещаться при необходимости из одной половины ЛЖБ в другую через центральный блок. Естественно, что компоновки указанного варианта ЛЖБ и всего корабля с искусственной тяжестью производились также в моей группе.
Блохман успешно справился с задачей, хотя ему, как и мне, было нелегко. Его семейный корабль также потерпел аварию — он был в разводе, и бывшая жена не всегда охотно шла на его встречи с сыном, устраивая скандалы. Как я его понимал! Но к сожалению, все советские законы о браке и семье были на стороне матери и отец при разводе был бесправен в отношении своего ребенка. Все это я испытал на собственной шкуре и искренне сочувствовал Леше.
В ноябре американцы осуществили вторую высадку на Луну. Экипаж «Аполло-12» из трех офицеров ВМС США, взявших эмблемой парусник на фоне Луны, благополучно завершил свою миссию.
Мы же тем временем заканчивали подготовку материалов к итоговому отчету по теме «Аэлита». И как всегда — «хорошая мысля приходит опосля» — возникла идея снизить массу ПОЕЗДа за счет использования марсианского грунта в качестве радиационной защиты ядерного реактора в звене энергоблока. А так как люди моей группы были перегружены работой, то для проработки указанного варианта в мое распоряжение была передана группа Уса Алексея Алексеевича, которая занималась исследованием очень далекой перспективы — электромагнитным вариантом метеоритной защиты, реализация которого в ближайшем будущем не просматривалась. Вместе с людьми Уса численность моей группы достигла 13 человек.
Взяв за основу уже имеющийся вариант ПОЕЗДа (т.е. состав и объемы помещений, состав и характеристики оборудования, шасси, РВ и пр.), сотрудниками Уса А.А. был разработан новый вариант, где энергоблок был выполнен в виде полого контейнера со шнековым устройством, которое на марсианской поверхности обеспечивало его автоматическое заполнение грунтом. Этот грунт выполнял функции теневой радиационной защиты экипажа от радиационного излучения реактора. Помню, что компоновку этого ПОЕЗДа выполнял Романченко. Масса ПИКа при этом составила 122 т, где около 45—50 т приходилось на сам ПОЕЗД.
Кроме основного («научного») варианта ПИКа, как всегда «под занавес», т.е. перед самым выпуском отчета, начальство требовало от нас определения характеристик возможных вариантов ПИКов с меньшей массой, которые имели, естественно, меньшие возможности по комплексному исследованию Марса.
Экспресс-обзоры зарубежной периодики по космической тематике (РКТ и др.) давали довольно полную картину продолжающейся гонки. Над марс-проектами работали ведущие фирмы США, используя имеющийся технический задел по лунным экспедициям. Наиболее впечатляющим был проект Вернера фон Брауна, тогда директора НИЦ Маршалла НАСА, с применением на ракетных блоках у Земли и у Марса почти отработанной ядерной двигательной установки (ДУ) «Нерва» с ЯРД схемы «А» (твердофазный реактор). Кое-чем этот проект напоминал наш. Похожая траектория с маневром в поле Венеры и сбросом двух зондов для ее исследования. Та же численность экипажа — 6 человек. Пребывание на Марсе 4—6 недель. Отлет с Земли — в 1981 г.
Следует отметить, что в США все-таки пронюхали о наших работах по марс-проектам, несмотря на их сугубую конфиденциальность. В одном из номеров РКТ (экспресс-информация по зарубженым материалам, выпускаемая группой Гольдовского Д.Ю. в ЦНИИмаш) появился перевод заметки из американского журнала, в которой говорилось о работах по марсианской пилотируемой экспедиции, проводимых в КБ, возглавляемом В.П.Мишиным.
Разработанные планетные комплексы фирм «Норт Америкэн Роквелл», «Локхид» и «Аэронатроник» ориентировались на спускаемые аппараты типа «несущий корпус» и «затупленный конус», но предпочтение отдавалось все-таки последнему как уже апробированному на «лунной дороге». На поверхности Марса такой СА выполнял роль стационарной лаборатории, а РВ компоновалась по оси конуса СА, была неотделимой частью СЛАБа и находилась в постоянной готовности к старту. Планетный комплекс был рассчитан на 4 человека.
Желание нашего начальства выжать из ПИКа все что можно вынуждало нас к проработке нескольких вариантов — один другого легче.
После научного (122 т) шел так называемый бинарный вариант массой 95 т. В нем ПИК десантировался на Марс по частям.
Сначала опускался автоматический СА (50 т), а затем на маяк первого — пилотируемый (46 т) с экипажем из 3 человек. ПИК был рассчитан на 30 суток.
Затем был разработан ПИК массой 80 т на 30 суток и 3 человека экипажа по схеме, где основную роль играет СЛАБ, которую дополняет колесный джип (электромобиль высокой проходимости без кабины) для исследования поверхности с радиусом действия 20 км. Масса ракеты возвращения составляла 18 т.
Почти вдвое меньшей массой (всего 45 т) обладал ПИК, рассчитанный на 7 суток, с экипажем из 3 человек, включающий джип с радиусом действия всего 5 км и РВ массой 17 т. Спускался он на марсианскую поверхность с помощью частично складного теплового экрана диаметром 18 м в форме кососрезанного тупого конуса с очень скругленной вершиной. Благодаря обтекателю капсулы РВ, выполненной по фантазии Осина или Метревели в виде луковицы, весь ПИК вместе с лобовым экраном выглядел весьма экзотично и отчасти напоминал православный храм на тарелочке, правда без креста.
Последний и самый легкий вариант ПИКа (всего 23 т) был рассчитан всего на 2 человек с автономным пребыванием на планете длительностью 4 суток, включая РВ массой 12 т, и имел лобовой экран диаметром только 12 м. Мы его назвали «приоритетным», т.к. научная отдача от него почти не ожидалась, но водрузить флаг на поверхности Марса с его помощью было можно.
Все дополнительные варианты ПИКа разрабатывались в спешном порядке с использованием ранее полученного задела по массам, объемами и энерогопотреблению основных систем. Ведущая роль в их проектировании принадлежала Осину М.И. Им также был разработан оригинальный алгоритм, по которому можно было, подставляя исходные данные по ПИКу, получать все необходимые проектные данные по средствам спуска.
И вот свершилось! Отчет вышел в 2 толстенных томах, на обложках которых блестело золотым теснением слово «Аэлита», воспринимаемое раньше только как фантастика. Конечно же, мы чувствовали удовлетворение, но в то же время понимали, что все это только начало. Далее должен был быть объявлен конкурс на лучший эскизный проект, техническое задание на который должны будем разрабатывать опять же мы. А потом оставалось еще много разнокалиберных проблем, требующих немедленного исследования. Впереди нас ждала уже тема «Галактика», где работы, проведенные в рамках «Аэлиты», должны были быть осмыслены и обобщены, но основное все-таки было сделано, вершина проектных работ по марс-проекту была преодолена.
Следует отметить, что из всей сложившейся кооперации разработки на уровне аванпроекта были сделаны только нами и «мишинцами». Ни НИИТП, ни ЦКБМ не смогли выполнить их в полном объеме.
А в период перед Новым годом или после него к нам в сектор пришли очень молодые и очень жизнерадостные техники Катя Кирсанова и Люся Лозьянова, а также молодой специалист из другого отделения Гончаров Александр Иванович, который вошел в «Группу спускаемых аппаратов», созданную к тому времени и возглавляемую Осиным. Вот тогда-то количество столов в нашей комнате, размером всего 6x6 м, достигло того критического состояния, которое требовало упорядочения их размещения, иначе между ними невозможно было протиснуться.
Учитывая то, что большинство столов неруководящего состава были однотумбовые, была разработана оригинальная компоновка, обеспечивающая необходимую площадь для прохода от двери к рабочему месту. Все столы, кроме двухтумбовых у двери, были составлены в три шпалеры, перпендикулярные плоскости окон, таким образом, что в каждой из них было два ряда столов, обладатели которых сидели лицом друг к другу. При этом, сидящие спина к спине, откидываясь назад или отодвигая стул, не сталкивались, т.к. расположение тумб и проемов под стулья у столов этих рядов не совпадали.
Одним из недостаков компоновки было то, что теперь все сидели к стенам спиной и те, кто имел раньше уютный уголок с участком стены, украшенным любимыми картинками, потеряли это маленькое преимущество. Оставался только один общий «иконостас» — простенок между окнами, который изощренно заполняли кто чем мог. Мне лично запомнились только удачная цветная репродукция с фотографии бригантины «Вильгельм Пик», выдранная из какого-то журнала, да еще прилепленная кем-то маленькая фотография (с пропуска) с двусмысленным текстом, вырезанным, похоже, из «Литературной газеты»: «Не зарывай свой талант в землю, не засоряй окружающую среду».
Несмотря на то что исследования, связанные с пилотируемыми полетами к Марсу, нашли отражение в последующих томах нашего 1-го отделения, работа по марс-проекту как таковому практически была прекращена. Принятие дальнейших решений требовало уверенности в наличии носителя, а таковой не имелось.
Всю зиму, весну и лето в нашем секторе шуршали картой, но не марсианской поверхности, составленной НАСА, а вполне земной. Обсуждалась одна сумасбродная идея, подкинутая коллективу Толей Иваниным. Будучи заядлым любителем горного туризма, он предлагал махнуть во время отпуска в горы. Да не куда-нибудь, а на Тянь-Шань, где никто из нас не был, в том числе и он сам. Постепенно сколотилась компания: Иванин, Бахвалова Таля, Виктор Лукичев (один из томичей, что пришли в институт вместе с Брустником), Наталья Литвинова из лаборатории Морозова С.Ф. и я.
В апреле мы, как и все, изрядно поволновались за экипаж «Аполло-13». А в мае Толе Иванину пришлось поволноваться за меня в Питере на конференции в «Государственном оптическом институте» (ГОИ), где я выступал с докладом «Предполагаемые потребители лучистой энергии на ракетно-космических комплексах «Мавр» и «Аэлита». По его словам, он сжевал целую пачку сигарет, сидя в лекционном зале — курить ведь нельзя — и наблюдая за экзекуцией, которой меня откровенно подвергли устроители научного сборища.
Все дело было в том, что я не уловил настроение аудитории и добросовестно излагал все аспекты темы, включая использование солнца для получения электроэнергии на борту межпланетного корабля, а также историю вопроса, в то время как зал интересовался только маленьким фрагментом моего доклада, связанным с заводкой света в оранжерею. В итоге в прениях представители ГОИ заклеймили наши проектные решения, превознося свои «фоконы», даже не стараясь понять, что использование последних в отсеке оранжереи давало хаотично рассеянный свет, тогда как нам требовался столб параллельных лучей, чтобы организовать поэтажную его разводку, ибо только наличие многоэтажное обеспечивало требуемую посевную площадь в малом объеме оранжереи.
И вообще, на этот раз Питер запомнился холодным и дождливым. Номера нам, конечно, никто не бронировал — невелики птицы. И если бы не находчивость Толика, который с букетом гвоздик сумел обаять администраторшу гостиницы на Заневском проспекте, то куковать бы нам ночи на вокзале.
Но все эти доклады были всего только «щепой» от того «леса», который именовался марс-проектом. А лес-то был практически уже вырублен, хотя этого еще никто не замечал. Впервые мне не удалось не понять даже, а скорее почувствовать это тем же маем после визита в Кремль. Очень ясно помню, как все ЭТО происходило.
Мы с Метревели должны были ехать в Москву, только не электричкой, а на рафике. Нас ждали в ВПК. На руках у меня был секретный пакет, кажется, с очередными уточнениями характеристик по марс-проекту. Метр ехал со мной в качестве сопровождающего. Циркулировать с револьвером при должностных лицах с бумагами между институтом и ВПК, институтом и министерством, институтом и ГУКОСом и пр. было уделом молодых, так же как и добровольно-принудительные поездки в колхоз, на стройку, в овощехранилище или копание могил безвременно ушедшим от нас сотрудникам. Правда, всем этим занимались не только молодые, но они в первую очередь.
Продолжение следует.
Текст печатается по публикации в журнале «ИЗОБРЕТАТЕЛЬ И РАЦИОНАЛИЗАТОР» №1 за 2015 г. Фотографии из личного архива Алексея Баузе и с сайта ретро фото pastvu.com
Часть 1: https://zen.yandex.ru/media/id/6040b782a0d8531d8ccf6f89/mihail-bulychev-hronika-vremen-mavra-i-aelity-chast-1-60420588b8613c1dbbcfcb9b
Часть 2: https://zen.yandex.ru/media/id/6040b782a0d8531d8ccf6f89/mihail-bulychev-hronika-vremen-mavra-i-aelity-chast-2-605113964b89d64adee73da3
Часть 3: https://zen.yandex.ru/media/id/6040b782a0d8531d8ccf6f89/mihail-bulychev-hronika-vremen-mavra-i-aelity-chast-3-605ca783f6acd739421313f9
Часть 4: https://zen.yandex.ru/media/id/6040b782a0d8531d8ccf6f89/mihail-bulychev-hronika-vremen-mavra-i-aelity-chast-4-605caa74109e966efddb98be