Какие линии чертил фатум в книге жизни Федора Достоевского?
Часть II- молодость, 1841-1845 годы
Молодые годы Достоевского, то есть время до каторги, резко разделившей его жизнь на "до" и "после", подарили русским читателям «Бедных людей», «Белые ночи» и "Неточку Незванову" (все недлинные повести). По большому счету, это единственные сохранившиеся в памяти читателей произведения за те долгие четыре с половиной года, которые он всецело посвятил занятиям литературой, совсем не так много. Профессиональным литератором он пытался стать с того момента, когда в 1844 году вышел в отставку «в никуда», прослужив офицером-чертежником на сразу же опостылевшей службе всего один год - и до того, как за ним в апреле 1849 года захлопнулись двери Петропаловской крепости. Громким лязгом своим эти двери дали начало новой совершенно страшной жизни – допросы, допросы, ночные кошмары, приговор «смертная казнь», эшафот, помилование за 5 минут до расстрела, каторга, переполненная каторжниками…
А ведь еще за четыре неполных года до этого - в мае 1845 года - казалось, что Судьба улыбнулась и приласкала его всерьез, как будто желая вознаградить за все пережитое с 15 лет - смерть матери, постылое военное училище с мертвящим (для Федора) духом дисциплины и дедовщины (выражаясь современным языком), безобразные успехи в картографии и ряде точных наук, потом - то ли смерть, то ли убийство отца, что-то очень близкое к разорению семьи... а затем - переживание всего этого в замкнутой атмосфере интерната Училища, чужой по духу и давящей.
Небо стало "проясняться" над ним, когда в 1841 году он покинул стены Инженерного Училища и переехал на съемную квартиру, получил первый свой чин - нижайший - прапорщик. И в последующие два года завершал образование уже на другой, более самостоятельной основе, проживая отдельно, а не в общем дортуаре. Появились товарищи (товарищи и друзья-мужчины время от времени появлялись в его жизни и очень ее скрашивали). Вначале Тотлебен, с которым он вместе снимал одну квартиру, затем Григорович, который станет его ангелом-проводником в мир литературы. Появился в его жизни театр, Федор старался не пропускать все нашумевшие постановки. А еще - походы в рестораны, трактиры, игры на бильярде и в карты.
В интернате казавшийся довольно нелюдимым, часто уходящим в себя, неловким, и, как бы теперь сказали, "зажатым", Федор раскрепостился и как-то повеселел. Но стал при этом слишком много курить (хоть и сильно кашлял), временами в прах проигрываться и сорить деньгами так, будто черт его руку дергал - бездумно, бессмысленно и как-то саморазрушительно.
Деньги, время от времени получаемые от опекуна, из довольно таки жалких средств, оставшихся от отца, спускались за сутки-двое, а то и за ночь. Об этом осталось довольно воспоминаний знакомых и товарищей той петербургской поры. Спустив тысячу рублей за пару дней, а то и ночь, Федор неделями сидел на скудной пище, накапливая долги, месяцами не платя за квартиру.
Но это было, конечно, не главное в его жизни - бледный, неврастеничный и казавшийся не особо устойчивым юноша мог часами восторженно говорить о Литературе и своих планах - писать, писать, писать... Он был, надо отметить, исключительно, изумительно начитан для своего возраста и среды. И хорошо владел иностранными языками, многое читал в оригинале, так что потихоньку начал заниматься переводами. Первым его переводом была "Евгения Гранде" Бальзака (кстати, не только первым переводом Федора Достоевского, но и первым переводом "Евгении Гранде" в России).
А вот с картографией (будущим верным куском хлеба для него и его ближних), которой он шесть лет обучался в элитном по тем временам учебном заведении, дело обстояло куда хуже. Линия горизонта давала крен. Окна и двери помещений смотрели куда угодно, но не в нужное место, начальство бранило его в пух и прах.
В августе 1843 года Федор Достоевский закончил в чине подпоручика Инженерное Училище. И сразу же после того, как приступил к работе, начал пребывать в очень скверном расположении духа по утрам, злился, падал духом, стремился разорвать свои отношения с чужой и неприятной службой и посвятить себя всего, целиком, Литературе.
Не слушая ни робкие возражения старшего брата (и "вечного друга") Михаила, советовавшего все же послужить несколько лет, встать на ноги. И, если будет получаться, совмещать службу с писанием (писатель Гончаров, автор "Обломова" каким-то же образом делал это долгое время). В совсем другой тональности выступал с советами опекун - сорока с лишним летний новоиспеченный муж его 17-летней сестры Вареньки, управляющий имениями князей Голицыных, П.А. Карепин, мужчина рациональный и интересный на вид. Он, не церемонясь, писал, что то к чему стремится шурин - это софизмы портические, отвлеченная лень и шекспировские мечтания, распаленные, преувеличенные и распухлые. А Федору нужно вернуться на путь "чести, труда уважительного и пользы общественного" (работать, то есть, и деньги зарабатывать). И "тайну человека" нужно познавать на казенных. служебных дорогах.
Все было тщетно. В августе 1844 года Федор Достоевский подал прошение об отставке, в октябре его удовлетворили и он вышел из службы. Вышел, по существу, в никуда, без малейшего верного заработка. Без договоренностей об обеспечении переводами ("Евгения Гранде" была отдана в печать, да других заказов не было). А только с почти законченными "Бедными людьми", которые будут еще несколько раз перерабатываться, но потом принесут автору быструю и ошеломительную для него известность.
Основную часть "Бедных людей", однако, написал он, еще значась на службе. И главным героем ее был безвестный, неудачливый и заброшенный чиновник Макар Девушкин. который всем сердцем привязывается к бедной Вареньке и бескорыстно, без надежды на взаимность, служит ей и скрашивает жизнь. Произведение сильно напоминало "Шинель" Гоголя и пробуждало жалость и сочувствие к "малым мира сего". Так и не войдя все-таки в число лучших, "жестоких", произведений Достоевского ("Преступление и наказание", "Идиот", "Бесы", "Братья Карамазовы") оно все-таки стоит в литературе не так далеко от них, кого-то раздражает надрывом и безвыходностью, но жалость в сердцах пробуждает.
Сам Федор, однако, написав "Бедных людей" на "высокой ноте", все более временами напоминал не только Гоголя, но и одного из героев его, Хлестакова из "Ревизора", в частности. Он преисполнен прожектов, грезит в переписке и о гонорарах и о призвании. Забирает у опекуна взамен ежегодных скромных выплат из наследства всю сумму, да еще и с огромным дисконтом. Хочет сам создавать издательское предприятие, и брата с товарищем подбивает вложить туда по тысяче с лишним рублей.
Между тем ему уже 23 года, он ничего не напечатал, кроме перевода, а Григорович, товарищ его и ровесник, уже выпустил в печать несколько произведений и пьеса его в театре идет. Дела, кажется, идут неважно. И Федор пишет брату, что едва ли не утопится, если "Бедные люди" не найдут признания...
Но нет! Поздней майской ночью или очень ранним утром в комнату к Достоевскому врываются Григорович и Некрасов, которому Григорович дал прочитать рукопись. И буквально Некрасов едва не бросается ему на шею, в таком он восторге - Вы талант! талант!! Новый Гоголь!!
На литературном небосклоне кажется, что взошла новая звезда...
А еще - в жизнь шагнул литератор-поденщик, автор прозы и фельетонов.... вечно в долгу у издателя, вечная "недостача" готовых к печати страниц, то злобная, то когда некстати, а когда слишком поздно восторженная пресса... Но он пока не подозревал об этом, а думал о том, что он - настоящий талант и вот - наконец, оценен.
А звезда, да, действительно взошла - но совсем не с мягким голубоватым светом (как можно было бы предположить по "Бедным людям"), а мрачная, с марсианскими отблесками...
О юных годах Федора Достоевского в моей статье
О том, что было позже в статьях