В 1649 году по повелению царя Алексея Михайловича Земский собор принял Соборное уложение — свод законов Русского царства, действовавший до 1832 года. В этом своде законов весьма обширный раздел – 73 статьи, был посвящён наказаниям за оскорбления священников и придворных. Почему так много? Дело в том, что высшие служители Русского царства, как это ни странно, довольно часто публично оскорбляли друг друга, а закон, по замыслу его составителей, должен был предусмотреть все возможные сочетания рангов оскорбившего и оскорблённого. Главной причиной взаимных оскорблений высшей знати было желание получить как можно больше почестей и льгот. Так, во время мероприятий с участием царя, обычным делом были ругань и даже потасовки между высокопоставленными лицами, желающими занять место поближе к государю.
Мало того, что такие конфликты мешали проводить мероприятия, так царю ещё приходилось разбираться с каждым таким случаем. Понятно, что ссоры происходили и во многих других ситуациях, после чего государю жаловались обе стороны. В общем, царю это порядком надоело, и он решил охладить пыл приближённых хотя бы большими денежными штрафами в пользу оскорблённых. Вот, к примеру, статья 28 главы X «О суде».
В этой статье свода законов три высших придворных чина противопоставляются трём высоким чинам в церковной иерархии. А теперь разберёмся, что означают 400 рублей для придворных – много это или мало? Ежемесячное жалование боярина, в зависимости от расположения к нему государя, тогда составляло от 30 до 100 рублей, окольничего – чуть меньше. А для думных людей (дворян и дьяков, занимавших высокие должности в приказах – органах государственного управления) пределом мечтаний было жалование 40 рублей. То есть думный дьяк за оскорбление митрополита должен был расстаться с годовой зарплатой. Боярину-то было полегче – он, кроме высокого жалования, ещё и доходы от вотчин получал. А рубль тогда был очень полновесным – это не фунт изюма. За один рубль можно было купить 5 овец, или 1500 яиц, или 15 вёдер пива.
Особого внимания требует формулировка «отослати к власти головою» если платить нечем. Формально, согласно древнему русскому праву, это означало отдать в полное распоряжение другого человека. Но в данном случае фактически это было символическим, но позорным и унизительным наказанием, особенно для высокопоставленного лица.
А вот на оскорблениях со стороны нижестоящих придворных чинов церковные иерархи заработать уже не могли. Остальным придворным чинам (служилым чинам) – стольникам, стряпчим и другим, за такое оскорбление полагалась тюрьма на срок, определяемый судом. Обычных же людей за это били батогами (палками или толстыми прутьями толщиной в палец) и отправляли в тюрьму на несколько дней.
Всем другим священнослужителям за оскорбления в их адрес полагалось существенно меньше, чем названным иерархам. Размер компенсации со стороны высших придворных чинов в каждом конкретном случае определялся царским указом. Провинившийся служилый чин должен был выплатить пострадавшему от 5 до 100 рублей, в зависимости от статуса последнего. Законодатель не поленился перечислить все монастыри Русского царства и подробно расписать, служителям какого монастыря что положено. Так, настоятелю Троице-Сергиева монастыря за оскорбление полагалось 100 рублей, а Колоцкого – только 15.
Про самого патриарха законодатели тоже не забыли: «Будет боярин, или окольничий, или думной человек обесчестит словом патриарха: и за патриарше бесчестие боярина и окольничаго и думнаго человека по сыску отослати к патриарху головою», то есть, опять же, опозорить и унизить. Если же патриарха оскорбляли служилые чины, то им полагалось битьё батогами. Это было конечно больно, но не шло ни в какое сравнение с «торговой казнью» – публичным битьём кнутом, которое полагалось за оскорбление патриарха обычным людям. Если после батогов оставались синяки, пусть и болезненные, то кнут рассекал кожу до плоти и доставлял невыносимые страдания. А если исполнитель наказания бил кнутом по области почек, то наказанный в большинстве случаев умирал через несколько дней в страшных мучениях. Выживший после такого наказания должен был провести месяц в тюрьме.
Но и придворные чины могли заработать на оскорблениях со стороны священнослужителей. Любой священнослужитель, оскорбивший придворного чина, должен был выплатить тому его годовой оклад. Если же придворный чин оскорблял равного себе, то размер выплаты устанавливал суд. Ну а если служилый придворный чин оскорблял высшего чина, то в качестве наказания суд определял либо штраф в пользу оскорблённого, либо битьё кнутом.
Обычный человек, оскорбивший высшего придворного чина, подвергался битью кнутом и направлялся в тюрьму на две недели. За оскорбление служилого чина обычному человеку следовало выплатить оскорблённому штраф, размер которого устанавливал суд. Если оскорблению подвергался обычный человек, то он мог рассчитывать на компенсацию в размере от 1 до 20 рублей.
Интересно, что закон не предусматривал никаких компенсаций в случае оскорбления одним священнослужителем другого. Видимо, законодатели исходили из того, что они с Божьей помощью сами разберутся.
В целом концепция закона была достаточно прозрачной: чем выше статус оскорблённого, тем выше компенсация, чем ниже статус оскорбившего – тем больнее наказание.
Казалось бы, установленные законом огромные штрафы за оскорбление одним высокопоставленным лицом другого должны были вынуждать их всегда придерживать свой язык. Но не тут-то было. Уже через месяц после принятия закона, во время аудиенции, назначенной царём Алексеем Михайловичем голландскому послу, разразился скандал. Стольники братья Михаил и Андрей Плещеевы грубо оскорбили воеводу Василия Хилкова, поскольку Михаилу Плещееву было велено стоять по левую руку от царя, а Хилкову – по правую, то есть на более почётном месте. Торжественная аудиенция была сорвана. Царь в гневе назначил братьям Плещеевым наказания, обычно не применявшиеся к служилым чинам. Помимо предусмотренных законом денежных выплат в пользу Хилкова, Михаил был посажен в тюрьму на три дня, а затем бит батогами; Андрей провёл в тюрьме пять дней.
Подобные истории повторялись в Русском царстве с завидной регулярностью. Как показала практика, неумеренное честолюбие знати невозможно было искоренить ни жестокими телесными наказаниями, ни огромными денежными штрафами.