...В это время огонь делал своё дело, и Кремль казался островом среди огненного моря. Воздух был насыщен жгучими парами, стёкла в рамах дворцовых окон лопнули. Воздух, которым дышали, был переполнен пеплом. Раздался последний крик: -
«Горит Кремль!»
Наполеон, по словам Жоли, побледнел от гнева при мысли, что даже древний дворец, старый кремль, жилище царей, восстал против его императорской воли огненным смерчем.
Самые близкие Наполеону генералы стали настаивать, чтобы император покинул дворец, иначе его настигнет пламя, но он не отказывал и не соглашался, а просто был глух, недвижим и упал духом.
Вдруг вокруг него пронёсся глухой шёпот: - «Под Кремль подложены мины».
В то же время послышались крики гренадер, так как это известие проникло к ним. Они требовали своего императора и говорили, что если он опоздает ещё минуту, они сами за ним придут.
Наполеон решился удалиться. Но как выйти из этого огненного моря?Полковник Жоли продолжает: -
«...трудно найти свободный от огня выход. Император приказал Гурго и принцу Невшательскому подняться на Кремлёвскую террасу, чтобы осмотреть, нет ли выхода. В то же время он приказал многим ординарцам с тою же целью обойти весь дворец. Все поспешили повиноваться и быстро стали спускаться по лестницам. Едва Гурко и Бертье вышли на террасу, как были принуждены ухватиться друг за друга: ветер и разреженный воздух причинили такой страшный вихрь, что едва они не были им унесены; кроме того, невозможно было ничего видеть, кроме океана пламени без выхода и границ. Они снова спустились и доложили об этом императору. Тогда Наполеон более не колеблясь; рискуя быть охваченным пламенем, быстро стал спускаться по северной лестнице. Но, достигнув двора, увидел, что слишком долго ждали, и более нет выхода; пламя охватило все ворота.
В эту минуту внезапно появилась запыхавшиеся женщина и офицер; пот струился у них по лбу, а волосы были наполовину сожжены; это были Жоли и его жена. Они объявили, что нашли выход через запертый подземный проход, который по их предположению выходит на Москву реку. Четыре сапёра взломали дверь топором. Жоли первым вошёл туда разведчиком, а его жена схватила за руку Наполеона и силою увлекла за собою.
Император последовал за нею между двумя каменными стенами. Офицеры, маршалы и гвардия следовали за ними. В суматохе Жоли ошибся, но возвращаться было невозможно, приходилось идти вперёд. Оказалось, что эта сторона не выходила на реку, а упиралась в узкую улицу, переполненную пламенем.
«Но нечего было делать, - говорит Жоли, - и если даже она выходила в самый ад – выбора не оставалось».
Наполеон показал пример первый, бросившись на улицу под дугообразным огненным сводом, всё ещё держа за руку госпожу Жоли и шепча ей:
- « Только вы и Жозефина способны на такую преданность».
Его примеру последовали остальные, желая разделить его участь.
Всё было покрыто пламенем, не было более дороги, ни проводника, ни звёзд; все шли на удачу среди рёва пламени, треска головешек и грохота разваливавшихся сводов. Все дома горели или уже сгорели, а из окон и дверей тех, которые уцелели, вырывалось пламя, как бы преследуя беглецов. Расплавленный свинец стекал ручьями. Всё было объято огнём: воздух, стены и небо. Некоторые из беглецов упали на улице от недостатка воздуха или придавленные обломками.
В этот момент появились солдаты 1-го корпуса, разыскивавшие императора. Они узнали Наполеона, и в то время, как часть их окружила его, как бы для защиты от обыкновенного неприятеля, остальные шли пред ним с криками: «сюда, сюда!»
«Наполеон, - говорит Жоли, - отдался им с тем же доверием, как обыкновенно они доверялись ему». Пять минут спустя, он был в надёжном месте, среди развалин сожжённого ещё утром квартала. Здесь он пробрался между рядами экипажей, спросив, какие это фургоны и повозки. Ему ответили, что это спасённый парк 1-го корпуса.
Тогда император дал приказ отправиться по дороге в Петровское, где находилась квартира принца Евгения....
11-го декабря 1812 года, пережившие весь ужас похода на Россию остатки войск Наполеона перешли в обратном направлении Неман....
Для Наполеона, который пренебрёг доводами некоторых своих генералов, и всех зловещих знамений природы, предостерегавших его от похода на Россию, итог был плачевный – изгнание, проклятия, смерть.