Однажды, у нас с одним из педагогов возник спор. Я утверждала, что существуют родители, которые своих детей не любят. Оппонент говорила, что любовь бывает разной, и проявляется по-разному. И я уверена, многие думают также.
При нашей школе организован центр помощи детям, пережившим насилие. И я знаю, что дети бывают не любимыми. Не всегда это физическое насилие, не всегда ребенок и окружающие понимают, что происходит что-то не то. И уж точно, не всегда эти семьи маргиналов: алкоголики, наркоманы, любители веселой жизни. Бывает так, что картинка для окружающих красивая, а внутри дома…
Слышу от классного руководителя: «У них свой дом в поселке «…..» (элитный), телефон, ноутбук, отвозят/привозят на джипе. Что ему еще надо?»
А ребенок разбил телефон об стену. Нет, он не мажор, который не ценит вещи. Он человек, которого никто не любит. От него откупаются, но не спрашивают, как ты себя чувствуешь, не интересуются личной жизнью. В лучшем случае узнают про оценки и нанимают репетитора. И ребенок так выражает свою злость.
Чаще всего, сначала он/она пытается привлечь внимание любым возможным способом. Пытается быть хорошим и соответствовать представлениям родителей, потом становиться плохим. Ребенку необходимо внимание, не важно какого качества.
Рома. 13 лет. Крайне тревожный. Замкнутый. С нарушением сна. Живет в обеспеченной семье. На направление ребенка к неврологу мама ответила, что ей некогда бегать по врачам, а папа подобные учреждения на дух не переносит. Раз в неделю его оставляют одного и идут гулять. Приезжают утром пьяные, ссорятся. А утром ничего не помнят. Ребенок может рассказать это только психологу, с уговором не передавать эти разговоры родителям. Рассказывает, потому что знает, что не нарушат условия беседы, и потому что страшно. Страшно лежать одному в большом доме, прислушиваться к каждому звуку. Страшно видеть обоих родителей в неадекватном состоянии.
Вероника и Васенька. Мама Вероника уехала из провинции в Москву, нашла мужчину, и решила привязать его ребенком. А он не привязался. И уехал далеко, в одну маленькую европейскую страну. И осталась она одна, с сыном. Пришлось возвращаться. Мечты сидеть дома и не работать рухнули. За деньги, которые ей предлагали в родной дыре, работать она не могла, а так как не любит работать в принципе, и не обладает какими то особыми навыками или компетенциями, то сидит дома и страдает. Благо есть родители. Накормят.
А тут еще Васенька. Васеньке можно было есть под столом, есть вместо супа булку и кока колу, бить бабушку ногами. Все, лишь бы маму Веронику меньше трогали. Когда в детском саду предупредили, что у Васеньки проблемы, и необходимо решить их до школы, мама махала рукой. Все сидят, и он будет сидеть, все учатся, и он будет учиться.
Но… Вася в школе сидеть не стал, и его предложили вывести на комиссию.
Мама Вероника забрала документы и убежала в другую школу. Учителя плохие, не стали искать подход. Потом попались другие плохие учителя, и в итоге Вася на семейном обучении. Сейчас они вместе, в одной комнате, но, по сути, вместе никогда не были.
Лиза, 16 лет. Она долго была отличницей, спортсменкой, активисткой. В девятом классе резко ушла в отрыв. Мама, сидя в кабинете у директора, утверждала, что на ее доченьку наговаривают, и что она ей не враг. Потом вскрылась информация, что Лиза два месяца не живет дома, и мама считает это нормальным. Ее все устраивает. Опека вернула девочку домой, и потребовала, что бы мама везде ее сопровождала. Иногда вижу их в транспорте, или при подходе в школу. Идут на расстоянии метра друг от друга. Не разговаривают. На занятиях по арттерапии мама ни разу не посмотрела ни на Лизу, ни на ее работу. Объяснила, что была сосредоточена на задании. Самое страшное, что у этой женщины есть еще младшая дочь. Ей четыре года. На нее она тоже не смотрит, не разговаривает, никак не контактирует.
Понятно, что родители ведут подобным образом не просто так. Чаще всего, они сами травмированы, и им нужна помощь психолога. Жаль, что они от помощи отказываются, даже когда ее предлагают.Однажды, у нас с одним из педагогов возник спор. Я утверждала, что существуют родители, которые своих детей не любят. Оппонент говорила, что любовь бывает разной, и проявляется по-разному. И я уверена, многие думают также.
При нашей школе организован центр помощи детям, пережившим насилие. И я знаю, что дети бывают не любимыми. Не всегда это физическое насилие, не всегда ребенок и окружающие понимают, что происходит что-то не то. И уж точно, не всегда эти семьи маргиналов: алкоголики, наркоманы, любители веселой жизни. Бывает так, что картинка для окружающих красивая, а внутри дома…
Слышу от классного руководителя: «У них свой дом в поселке «…..» (элитный), телефон, ноутбук, отвозят/привозят на джипе. Что ему еще надо?»
А ребенок разбил телефон об стену. Нет, он не мажор, который не ценит вещи. Он человек, которого никто не любит. От него откупаются, но не спрашивают, как ты себя чувствуешь, не интересуются личной жизнью. В лучшем случае узнают про оценки и нанимают репетитора. И ребенок так выражает свою злость.
Чаще всего, сначала он/она пытается привлечь внимание любым возможным способом. Пытается быть хорошим и соответствовать представлениям родителей, потом становиться плохим. Ребенку необходимо внимание, не важно какого качества.
Рома. 13 лет. Крайне тревожный. Замкнутый. С нарушением сна. Живет в обеспеченной семье. На направление ребенка к неврологу мама ответила, что ей некогда бегать по врачам, а папа подобные учреждения на дух не переносит. Раз в неделю его оставляют одного и идут гулять. Приезжают утром пьяные, ссорятся. А утром ничего не помнят. Ребенок может рассказать это только психологу, с уговором не передавать эти разговоры родителям. Рассказывает, потому что знает, что не нарушат условия беседы, и потому что страшно. Страшно лежать одному в большом доме, прислушиваться к каждому звуку. Страшно видеть обоих родителей в неадекватном состоянии.
Вероника и Васенька. Мама Вероника уехала из провинции в Москву, нашла мужчину, и решила привязать его ребенком. А он не привязался. И уехал далеко, в одну маленькую европейскую страну. И осталась она одна, с сыном. Пришлось возвращаться. Мечты сидеть дома и не работать рухнули. За деньги, которые ей предлагали в родной дыре, работать она не могла, а так как не любит работать в принципе, и не обладает какими то особыми навыками или компетенциями, то сидит дома и страдает. Благо есть родители. Накормят.
А тут еще Васенька. Васеньке можно было есть под столом, есть вместо супа булку и кока колу, бить бабушку ногами. Все, лишь бы маму Веронику меньше трогали. Когда в детском саду предупредили, что у Васеньки проблемы, и необходимо решить их до школы, мама махала рукой. Все сидят, и он будет сидеть, все учатся, и он будет учиться.
Но… Вася в школе сидеть не стал, и его предложили вывести на комиссию.
Мама Вероника забрала документы и убежала в другую школу. Учителя плохие, не стали искать подход. Потом попались другие плохие учителя, и в итоге Вася на семейном обучении. Сейчас они вместе, в одной комнате, но, по сути, вместе никогда не были.
Лиза, 16 лет. Она долго была отличницей, спортсменкой, активисткой. В девятом классе резко ушла в отрыв. Мама, сидя в кабинете у директора, утверждала, что на ее доченьку наговаривают, и что она ей не враг. Потом вскрылась информация, что Лиза два месяца не живет дома, и мама считает это нормальным. Ее все устраивает. Опека вернула девочку домой, и потребовала, что бы мама везде ее сопровождала. Иногда вижу их в транспорте, или при подходе в школу. Идут на расстоянии метра друг от друга. Не разговаривают. На занятиях по арттерапии мама ни разу не посмотрела ни на Лизу, ни на ее работу. Объяснила, что была сосредоточена на задании. Самое страшное, что у этой женщины есть еще младшая дочь. Ей четыре года. На нее она тоже не смотрит, не разговаривает, никак не контактирует.
Понятно, что родители ведут подобным образом не просто так. Чаще всего, они сами травмированы, и им нужна помощь психолога. Жаль, что они от помощи отказываются, даже когда ее предлагают.