Однажды в Омске мне дали такой же уазик-булку-таблетку — погонять на неделю по области.
В Омске дороги сделаны людьми с крепкими нервами и для людей с крепкими нервами. Люди с нервами пожиже машин в Омске не покупают или продают сразу же, проехав по тем дорогам квартал - ровно как выехать со двора и доехать до перекрестка.
Есть, правда, у меня еще гипотеза — в войну армада вражеских бомбёров, крепко заплутав, долетела до Омска и отбомбилась исключительно по дорогам, приняв его за важный стратегический транспортный узел. С тех пор воронки оставлены для того, чтобы враг знал - разруха наведена, второй раз бомбить не надо.
Мне же предстояло ехать в Муромцевский район, это что-то около 400-500км на север. Если судить по дорогам бомбёры туда залетают и поныне.
Главная особенность этой машины - гуляющий руль. Люфт между поворотом руля и передних колес был очень большой. Процесс поворота напоминал знаменитое "Лево руляяяяя!!!! - Пррравввооо рррруллляяяя!". Машина поворачивала неспешно, без этой всякой этой вашей легковушечной суеты. Зато в какой-то момент можно обнаружить, что при неподвижном руле машина начинает настойчиво уходить влево-вправо, как бычок к сену.
Это особенность конкретного, доставшегося мне экземпляра или всего модельного ряда Уазиков - я не знаю, сравнить не с чем. Хозяин же - спокойный мужик типично российской беспечности - так мне и сказал:
— Передние колеса погуливают, но через пару километров привыкнешь...
Прямолинейно она ехала тоже неспешно, без суеты. Скорость 70 мне удалось взять минут через 20 движения по тракту. через час мы ехали уже 80. За сколько она набирает 100км - это военная, видимо, тайна, за 6 часов машина мне ее не выдала.
При скорости выше 40км/ч возникал гироскопический эффект и колеса переставали "гулять", машина ехала по прямой - не свернешь. Стало ясно: давнее «Кирпич на акселератор и спим, пока бензин не кончится» - это не фраза из анекдота, а, как раз, об этой машине.
В салоне - на капоте и в ящиках - были расположены все, какие возможны, запчасти. Можно сказать, машина везла еще одну саму себя. Хозяин долго, терпеливо и очень обстоятельно описывал мне назначение каждой железяковины, в инструктаже звучали слова "если застучит коленвал" и "разбираешь раздатку, а там - все просто". На фразе "откручиваешь колесо" я понял, что ехать на этой машине можно, если только войти с ней в кармический союз и договориться со Священным Богом всех уазиков.
Видимо, Священный Бог всех уазиков понял мои молитвы — разбирать раздатку и откручивать колесо не пришлось. Мы гордо херачили по муромцевскому тракту, гремя всеми железками, не дав обогнать себя только гужевому транспорту.
Ветер в харю, я тут еду...
Но было! было два эпизода, после которых гордость за наш автопром распирает меня до сих пор.
Едва отъехав от Омска я вдруг прозевал чудовищную колдоебину, величиной с добрый такой тазик. Увидел я ее в момент, когда отвернуть было уже невозможно, особенно с этим нашим "Лево-право руля!". Колдоебина метко летела под правые колеса и я, проездив до этого на легковушках несколько лет, предвкушал "голова-ноги", вырванную подвеску и вылета в кювет. Однако же машина ехала, как ехала, колдоебины незаметив совершенно, ни одна железяковина не звякнула сильнее обычного, звон в салоне не изменился ни на полтона.
После этого дорога превратилась для меня в хайвей, пигмейское ерзанье вихляющих между воронками жигулей и прочих мерседесов выдавала их ущербность перед королями асфальтовых джунглей.
Второй раз царственность своего происхождения машина показала на раскисшем проселке с грязищей по самые фа-мажоры. Мне, конечно, пришлось переключиться с четвертой на вторую, скорость движения при этом почти не изменилась, зато мягкость хода стала сказочной. Это не машина ехала, а корабль плыл.
Вернувшись в Омск, я с почтением вернул машину хозяину, сделал "ку" машине до мать сыра земли и поклялся Священному Богу всех уазиков говорить о ней только в превосходной степени.