Но это еще не конец истории

Но это еще не конец истории. В конце семидесятых годов внимание Рима привлекла деятельность иезуита Хорхе Бергольо в Южной Америке. Тот сначала занимал пост провинциала ордена в Аргентине, а потом стал ректором своей альма-матер, семинарии святого Иосифа.

Как вы понимаете, Бергольо – это наш солнечный и добродушный Папа Франциск; эталон сердечности, скромности и душевного расположения; прогрессивный понтифик, защищающий мигрантов и даже геев. Наверное, европейские иезуиты в семидесятые были недовольны излишним либерализмом Бергольо? Может быть, тот проводил смелые реформы, требовал открыть окно в душной келье католического обскурантизма?

Нет, не совсем. Во-первых, обаяшка Франциск в свою бытность Хорхе Бергольо заслужил репутацию косного догматика. Аргентинские католики называли его сторонников не иначе, как «динозаврами».

Во-вторых, иезуиты, знакомые с Бергольо еще по Аргентине, рассказывали, что тот «никогда не улыбался». И вообще зарекомендовал себя как жесткий и чрезвычайно консервативный лидер, который безо всяких угрызений совести давит своих противников.

То есть, Бергольо вызвал неудовольствие у католической церкви своим консерватизмом. Видите, и такое бывает. В середине восьмидесятых его вызвали на ковер в Германию, что в биографиях Бергольо объясняется «обсуждением возможных тем будущей диссертации». В перерывах между получением высочайших подзатыльников разъяснений опальный иезуит как-то случайно забрел в аугсбургскую Перлахкирхе. Там он увидел образ Марии, Распутывающей Узлы, и на него снизошла Божия Благодать и Озарение. После чего Бергольо взял несколько открыток с репродукцией картины и срочно уехал назад в Аргентину. Сразу после этого в Аргентине начался настоящий культ этого образа Богоматери – его стали помещать в уже существующие церкви, а также строить новые, посвящая их очередной копии аугсбургской картины. И сейчас именно этот образ Марии – самый популярный в Аргентине, а, может быть, и во всей Южной Америке. ¡Gracias, padre Bergoglio!

(да, что-то такое вы уже слышали в истории о Якобе Реме. И задайте себе вопрос: о чем нам говорит подобная схожесть биографий?)

Видите, Перлахкирхе – это поистине волшебное место! В нее вошел черствый и жестокий иезуит, а вышел улыбающийся добряк с иконой Девы Марии. А после непродолжительной ссылки в Кордове добряк совсем размягчел душой и обернулся божьим облачком в сутане, которому даже бронированный папамобиль не нужен! Чудо!

*шепотом* Credibile est, quia ineptum est