Нифниф, Нафнаф и Нуфнуф.
Знакомьтесь: Куземий Михайлович. Это мой пятнадцатилетний кот. Он может выражать разные эмоции. Но я ни разу не видел улыбки на его морде. Ни разу. Он как Хавьер Бардем в Старикам тут не место, как Клинт Иствуд в Наркокурьере. Отстраненный, невозмутимый, уверенный в себе. Чертовски стильный. В юности он был затискан моей мамой. Затисканные коты не любят сидеть на руках. Когда мы с ним начали жить вместе, я не трогал его примерно полтора года. Сейчас он сам приходит на руки, когда хочет. Но по-прежнему не улыбается.
Кокос Иринович, это не мой мой самый любимый пес на свете. Живет у меня пару недель, пока его мама занята Важными Делами (делает из единички троечку). Кокос Иринович, в отличие от Куземия Михайловича, улыбается почти всегда. Оба они, на редкость воспитанные мохнатые джентельмены.
Шерстяной будильник.
Каждое утро Куземий Михайлович терпеливо ждет, когда я начну шевелиться под одеялом. Заметив, что я выпадаю из забытья в реальный мир, он предупредительно мяукает один раз, садится у моего правого плеча и кладет мягкую, с прохладными подушечками лапку, на открытый участок кожи. Затем медленно выпускает огромные острые когти, убирает их и снова выпускает. Чередование пушистого и острого, питерский утренний БДСМ. На коже остаются следы, я прячусь под одеяло. Кот пересаживается поближе, находит место в которое можно впиться когтями и трогает меня лапой еще раз, начиная хрюкать от удовольствия.
Я хитрю и прячу все участки тела под одеяло. У кота начинаются технические неполадки. Он поднимает лапку и задумывается, не видя во что ему впиться когтями. Застывает, как памятник Ленину у Финляндского вокзала. Через пару секунд обнаруживает перед своим носом лапу и запускает программу утреннего умывания: подносит её к мордочке и начинает натирать свои щеки и разглаживать разноцветные усы. Чувствуя, что лапка сухая, кот вспоминает, что он утром уже умывался и ставит её на место. Затем моргает, перезагружается и снова тянет лапу ко мне. Тут надо что-то обязательно оголить, чтобы не вводить животное в бесконечный цикл. Так и встаем, с божьей помощью.
Мохнатая карамелька.
А вставши, начесываем сопящего от удовольствия Кокоса Ириновича и идем с ним гулять. Годы берут свое, вот и давеча приключилось что-то с его с ушком. Трогать не дает, и потрясти головой не может. Проблема зимой и с лапками: между пальчиков налипает снег, пёс начинает хромать, падать ниц и выгрызать катышки. Еще какашки иногда в попе застревают.
На последней прогулке все косяки произошли одновременно. Не сумев завершить акт дефекации, из-за волосинки, связавшей в кишечнике пару колбасок, пес стал скулить и идти вперед с торчащей из попы инсталляцией. Снег, набившийся меж пальчиков, доставлял дискомфорт, он стал хромать и повизгивать. Чтобы избавиться от мешающих предметов под хвостом, Кокос Иринович решает встряхнуться, но из-за боли в ушке сделать это не может.
После стечения стольких неприятностей падают боинги, тонут подлодки и рушатся авторитарные режимы. Глаза моего ненаглядного поросеночка выражали боль и недоумение. Я одной рукой начал вызывать скорую помощь, второй копать продолговатую могилку, третьей звонить кокосовой маме, чтобы рассказать о героической смерти сына. Но, слава буддам, все благополучно разрешилось: фекалия успешно покинула бренное тело, лапка очистилась, а ушко на следующий день прошло.
Так мы и живем. Хрюкаем, копаем могилки и смотрим хорошие фильмы.
Моаи.
Вот было бы хорошо, если бы все Ленины с поднятыми конечностями, оглянулись вокруг, плюнули себе под ноги, махнули рукой и ушли с постаментов оставляя на снегу огромные следы и гранитную крошку. Шли бы без устали, на юго-восток, через Казахстан и Китай, по дну Тихого океана, покрываясь ракушками, пугая скатов и осьминогов. Вышли бы на песчаный берег острова Пасхи, 33 богатыря из пены морской, взобрались на пригорок и замерли в разных позах, каждый у одной из голов каменных истуканов. Красиво. Русский перформанс.
А у нас, вместо лениных, пускай качельки стоят.
Аминь.