...Мы должны были разминуться, друг друга не узнать, ведь, во-первых, давно не виделись (а годы, как известно, годы), во-вторых — жара, коронавирус — глаза под очками, лица под масками, в-третьих, народу на столичных улицах много...
Но что-то остановило. Мы поздоровались, обменялись любезностями, поговорили о житье-бытье, про родителей-детей и братьев-сестер, у которых, как будто, «все путем». Разве... «Вера по весне чуть мужа не потеряла», — сказала про сестру приятельница. «Что, коронавирус?» — «Похуже!»
Есть, как выясняется, зараза страшнее, хотя бы потому, что...
Все начиналось банально: Юля (здесь и далее имена изменены), молодая, достаточно красивая девка, влюбилась, как будто, в Олега Петровича, отца двоих детей, женатого, постоянного мужчину, директора небольшой частной фирмы. «Значит, не все еще потеряно?!» — подумал тот, теша свое самолюбие.
У Юли оно, по-видимому, тоже было, а потому, как могла, добивалась взаимности. Для этого то убиралась и крутилась рядом, то обрывала телефон, то назначала свидания... Даже квартиру специально сняла, где, мол, никто ничего не увидит...
Все это (волос седеет голова бесится), конечно же, интриговала, возвращала мужчину в далекую молодость, и он в конце концов сдался — решил сходить (ну почему бы и нет, если «все так» — и в жизни, и в кино) — глотнуть адреналина.
Он попытался — и раз, и второй, и пятый...
Правда, чем дальше, тем с меньшей охотой, ведь романтика как-то незаметно исчезла (на смену ей пришли... обязанности), потому что не хватало времени (работа, семья, другие увлечения), так как надоела ложь: только сначала, так все выглядело, его любовница рада была ему каждый день (с цветами, конфетами, бутылкой вина...). Со временем все смелее и смелее она просила оплатить не только квартиру (что, как будто бы, само собой...), но и новый диван, смартфон (жена с дочкой таких подарков не получали), путевку в дом отдыха...
Сколько раз он в шутку напоминал, что на это «не подписывался», что его фамилия не Абрамович и зовут его не Роман, но Юля в ответ так мило щебетала и заглядывала в глаза, что он говорил: «Хорошо...В последний раз...»
Их свидание, думал он последнее — если не это, так следующее. Оставалось только удобный момент найти: сказать, что дальше им не по пути, что у него, мол, своя жизнь, у нее своя, что больше они встречаться не будут.
Олег Петрович и уже собрался с мыслями, и слова нужные нашел, но произнести их не успел. Причина опять-таки самая банальная: любовница похвасталась, что беременна (впервые), что хочет родить от него, что в крайнем случае растить ребенка будет сама, хотя, конечно же, хотела бы рассчитывать на мужскую поддержку и помощь.
Мужчина (что было делать) повел себя так, как полагается: это значит, все понял и согласился. Тайком от семьи, от жены нашел новый источник доходов, стал экономить на бане, рыбалке и встречах с друзьями, но до родов помогал любимой деньгами.
Да и потом про нее с дочерью не забывал... и не смог бы, даже если бы и хотел, ведь Юля частенько звонила и писала ему, сбрасывала фоточки, жаловалась, что она с ребенком еле сводят концы с концами, что одной растить ребенка «ненормально» и очень тяжело (физически), что ей в конце концов нужна конкретная помощь: то посидеть с дочерью, пока она чистит зубы, то поменять сантехнику, то куда-то съездить (машину же он ей не купил)...
Много было просьб, причем понятных, на которые Олег Петрович хотя-нехотя отзывался. Но не всегда: иногда он говорил Юле «нет» и в ответ на него чего только ни слышал — вплоть до грозного: «Ах так?! Тогда я...»
Угроза сходить к нему домой, встретиться с женой и все рассказать прозвучала, когда ребенку исполнился год, а потом стало своего рода «красной тряпкой», которой девушка размахивала все время...
И таким образом, конечно же, много чего добивалась, ведь Олег Петрович уже знал Юлин характер: жил и боялся, что однажды она и правда напишет, и покажет совместные фотографии, либо позвонит в дверь — заявиться домой и тогда...
Тогда — он понимал — от него отвернутся дети (переходный возраст), осудит родня («Какого рожна не хватало?!»), не простит жена: как собаку выгонит из дома. А идти ему некуда...
Значит, рушится жизнь...
От мыслей об этом у Олега Петровича пухла голова, его беспокоила бессонница: он постепенно впал в депрессию, болел (откуда что взялось?!) и невольно все чаще и чаще думал о самоубийстве.
Наверное, поэтому однажды и не выдержал, получше, подумал, ужасный конец, лучше чем так жить без конца в ожидании того что может произойти с его жизнью, и однажды в ответ на вопрос жены «ну что с тобой?!» сдался: честно, как на духу все рассказал.
После этого, к счастью, истерики не было, слез и упреков — тоже. Как и видимых действий... А вот невидимые...
Чуть ли не назавтра жена, она же заведующая одного детского садика, поехала в другой садик — в тот, куда любовнику водила малышку, посмотрела на девочку (что удивило, — ни капли не похожую ни на Олега, ни на других его детей). А заодно услышала, что мама девочки нигде не работает, что забирает ребенка сама, а вот приводят его зачастую кавалеры — то один, то второй... «Отец?» — «Никогда».
Не проблемой оказался и тест на отцовство, который показал, что ребенок не от Олега, что его, как говорится, просто развели... В том числе и на деньги.
Просить (их было не с кого) семья не стала: просто объяснила Юле, что халява закончилась, что глупых пусть ищет в другом месте.
За девушкой, как показалось, это не заржавеет, потому что она в ответ заявила, что времени еще прошло немного: она помнит, с кем «вступала в близкие отношения». А поэтому — отца своей дочери все равно отыщет. И он — никуда не денется — будет «расплачиваться» за свои поступки.
Деньгами? Душевным спокойствием? Слезами близких? Семьей?