Благодатной выдалась прошлогодняя осень. Череду по-летнему теплых, сухих и солнечных денечков, тихих и прозрачных вечеров, трепетных и звездных ночей на счастье нам преподнесла природа в середине сентября. Шикарное «бабье» лето щедро одарило человека светлой лазурью высокого неба, разноцветным убором редеющих деревьев, золотым ковром осыпающихся листьев, незабываемым ароматом поздних яблок в пустеющем саду и грибными запахами в лесных низинах. В такие бархатные моменты, когда уходящее северное лето начинает примерять увядший венок, грешно и неразумно будет находиться в каком-то замкнутом, приевшемся городском помещении – русская душа, как известно, требует простора, воли и чистого воздуха.
Вот и я, только что выйдя на заслуженную пенсию и окончательно распрощавшись с поднадоевшими за многие десятилетия обязанностями, заботами и прочими головными болями, став условно свободным в выборе дальнейших поступков, как-то особо не мудрствуя, спонтанно решился на встречу с давним и, видимо, еще дорогим мне прошлым – на несколько таких чудных, посланных самим богом дней вырваться, наконец, из привычного порядка вещей и оказаться в совсем ином, скорее всего, сильно изменившемся мире. Озадачил дочь Елену, автолюбительницу, с которой условились в ближайшую субботу, не торопясь, отправиться на левый берег Волги, где почти 50 лет назад мы с женой ударно начинали свою трудовую биографию. Задумано – сделано. В обозначенный день около шести часов вдвоем сели в белый «Фольксваген» и выехали в неблизкий да к тому же за несколько десятилетий порядком забытый путь. При небольшом количестве машин без проблем выбрались из городской суеты и оказались на современной, широкой магистрали с достаточно качественным асфальтовым покрытием. Около одиннадцати часов по полудню под ласковым сентябрьским солнцем мы (скорее я), волнуясь, с любопытством оглядывая то, что когда-то казалось столь близким и своим, уже въехали в узнаваемое, но немало изменившееся большое село Доросвищи, ставшее конечной точкой и желанной целью нашего путешествия.
Не доехав нескольких сот метров до обширного речного залива, остановились около солидного, ухоженного дома под металлической крышей синего цвета, со стенами из крепких сосновых бревен, на высоком фундаменте. У дома нельзя было не заметить аккуратной бани, просторного тесового гаража и множества, несмотря на осень, радующих глаз цветов. Но обозреть то интересное, что здесь имелось, мне не дали, поскольку нас уже радушно и почтительно встречали – немолодые муж с женой, также только что ставшие неработающими пенсионерами, с которыми по мобильному телефону мы и договорились о визите к ним. В мужчине я сразу признал Сергея Николаевича, моего коллегу по местной средней школе, учителя физики, заметно поседевшего, надевшего очки и ставшего как бы пониже ростом, с которым тут же, чуть ли не со слезами на глазах крепко обнялись. Между тем, в свое время он был высоким, видным парнем с выдающейся шевелюрой и умными, несколько мечтательными глазами. С его женой Ниной Николаевной мы виделись впервые, а потому, знакомясь, внимательно изучали друг друга. Передо мной стояла слегка поседевшая, но имевшая естественный цвет волос блондинка, выше среднего роста, сохранившая былую привлекательность, красивую улыбку на загорелом лице, живой, острый взгляд зеленоватых глаз и достаточно молодую стать. В момент представления Сергеем нас друг другу она крупноватой для дамы ладонью с достоинством пожала мою руку.
После традиционных в таких случаях приветствий мы были приглашены в некогда знакомый мне дом. Но он оказался абсолютно неузнаваемым: в те времена далекие это было типичное жилище холостяка – полупустое, неуютное и не лучшим образом прибранное. В него я любил захаживать, чтобы хоть на короткое время забыть многочисленные семейные и рабочие заботы и вновь оказаться в схожей, по-прежнему манящей студенческой обстановке. Чтобы пропустить по паре рюмок не очень-то обожаемой нами обоими тогда водки и без особых церемоний пообщаться со своим интеллигентным, интересным, основательно начитанным ровесником, тем более тоже не местным. Теперь же все здесь оказалось другим. Жизненное пространство за счет прирубленной кухни, а также сломанной большой русской печи значительно расширилось, появилось газовое отопление, подведена вода, установлена душевая кабина, оборудован теплый туалет. А интерьер комнат и кухни наглядно говорил, что у хозяйки дома замечательный вкус и деятельные руки: все находилось на своем месте и четко гармонировало друг с другом.
С нескрываемым интересом осмотрев состояние дома и его убранство, я высказал искреннее восхищение увиденным и, не скупясь на эпитеты, похвалил супругов за немалое трудолюбие и видимую успешность в устройстве домашнего очага. После столь симпатичного для обеих сторон начала наше приятное общение продолжилось за удивительным как по содержанию блюд, так и по сервировке большим продолговатым столом. Как будто из русской печи наваристые зеленые щи, источавшие сильные ароматы, тушеная с легким вьющимся парком коричневатая картошка, многочисленные закуски, от которых разбегались глаза. Среди них салаты, винегрет, один к одному соленые, как живые, огурчики, ярко-красные маринованные помидоры, грибы в разных видах, речная рыба также самая разнообразная, крупные куриные яйца и прочее - все произведенное или выращенное своими руками. Здесь же наличествовали и пышные, сверху подрумяненные, как нам пояснили, любимые в семье пироги с луком и яйцом. И хотя мы после недавнего посещения придорожного кафе совсем еще не проголодались, аппетит при таком благолепии и многих разносолах не мог не разгуляться.
Гостеприимные и открытые к общению с нами хозяева с удовольствием и, надо сказать, не без гордости и вдохновения рассказали о своем крепком хозяйстве, созданном большим и многолетним личным трудом, о детях – двух дочках и сыне, уже давно взрослых, получивших неплохое образование, создавших семьи и родивших им семерых внуков. Все бы хорошо, только вот младший, которому уже за тридцать, еще никак не успокоится: в прошлом году развелся, а недавно женился вновь, и здесь, видимо, не все так, как хотелось бы родителям.
Во время неторопливого и размеренного обеда я наблюдал за супругами, уже вместе прожившими больше сорока лет и нисколько, как показалось, не уставшими друг от друга. За столом солировала Нина Николаевна, энергичная, эмоциональная, с хорошей дикцией, богатой лексикой и в то же время доброжелательная и улыбчивая женщина. Сергей больше слушал, но когда говорил или что-то уточнял в ее захватывающих монологах, она тут же умолкала, отдавая неоспоримое первенство мужу и внешне безропотно во всем с ним соглашалась, хотя при внимательном рассмотрении можно было видеть: когда нужно, умная и понимающая женщина тонко, дипломатично и очень незаметно проводила свою линию, при этом нисколько не обижая мужчину, высокий авторитет которого как главы семейства всячески и подчеркнуто поддерживала.
После столь обильного, доброго и доверительного обеда мы с Сергеем решили прогуляться по деревне и ее окрестностям. Нина Николаевна осталась дома на хозяйстве, а Лена после долгого нахождения за рулем попросила дать ей возможность отдохнуть. Мы, в разные годы поработавшие в Доросвищах директорами школы, ни в коей мере не отрешенно, не сторонними людьми, а, заинтересованно и опытными взглядами осматривая все, что находилось справа и слева, по-хозяйски прошлись по заметно обветшавшему от времени селу, кругом обогнули нашу старенькую школу, углубились в реликтовый сосновый бор, постояли на высоком, обрывистом, как китайская стена, волжском берегу, посетили местное разросшееся за десятилетия кладбище. Все вроде так, как было когда-то: то же широкое раздолье, редкая красота, лечебный хвойный воздух, невозмутимо полноводная река, богатый благами лес – здорово! Но и не так: многое за эти десятилетия поменялось и далеко не все - в лучшую сторону.
Наша прогулка по бесподобному «бабьему» лету заметно затянулась. И только когда осеннее солнышко скрылось за верхушками постаревших деревьев и с волжского массива потянуло непривычной свежестью, мы решили пуститься в обратный путь, в продолжении которого я все-таки решился задать Сергею достаточно сакральный вопрос относительно Нины Николаевны: где и как он, будучи весьма скромным по отношению к женскому полу человеком, о чем в ту пору знали многие, с ней познакомился, ведь среди учителей школы ее в нашу бытность не было. «О, это удивительная и очень любопытная история. Нина – это мне подарок природы, точнее погоды. Не было бы счастья, да несчастье помогло. А что на самом деле случилось, я тебе как-то расскажу». Заинтригованный таким неожиданным ответом, я с нетерпением стал дожидаться, когда это КАК-ТО случится.
Нас, возвратившихся в гостеприимный, уже светившийся всеми окнами дом, ждал такой же, как и обед, разнообразный и привлекательный ужин, однако на этот раз накрытый на застекленной просторной веранде, утопавшей в комнатных цветах. Я выставил бутылку привезенного с собой любимого мною армянского коньяка. После выпитой рюмки наш до того нескучный и содержательный разговор пошел еще веселее, а, главное, раскованнее. В его течении добрым словом вспомнили учителей, с которыми здесь довелось поработать и некоторых из которых сегодня навестили на погосте. Обсудили вечные и проклятые проблемы развития нынешнего образования, в том числе «оптимизации» малочисленных сельских школ. За оживленной беседой не заметили, как стремительно пролетело время – и на тихую, безлюдную деревенскую улицу давно опустилась темная, но на удивление нехолодная сентябрьская ночь, и наши женщины, не спеша, степенно стали готовиться ко сну. Но только не мы – вкусный, побуждающий к дальнейшему общению коньяк в бутылке еще оставался, к тому же я внутренне продолжал ждать обещанного необычного рассказа своего приятного собеседника. И дождался.
-- Речь пойдет о 20-21 августа 1979 года, - неторопливо, как бы осторожно впуская меня в святая святых своей личной жизни, начал свою задушевное повествование Сергей. - О судьбоносной дате в наших с Ниной жизнях, вдруг сделавших нас обоих такими счастливыми. Двадцатого я возвращался в Доросвищи из закончившегося отпуска. Утром в 4 часа отец посадил меня с неподъемным чемоданом и массивной дорожной сумкой на пригородный поезд, пожелав при этом счастливого пути (если б он знал, какая счастливая дорога ждала меня впереди!). В дремотном состоянии ехал до областного центра, но на подъезде расстроился – начал расходиться дождь: дальше же предстояло лететь на «кукурузнике» до Пучеха, а летная ли будет погода? Опасения оказались не напрасными - вылет самолета отложили на час, потом еще на час… Взлетели, наконец, в половине первого, а ровно через час до Доросвищ отправлялся последний на сегодня речной пассажирский катер, на который я опоздал. Это была первая неудача «счастливого» пути. А впереди ждали еще две и обе из-за погоды.
Не особо расстроившись, я, молодой, уверенный в своих силах, сходил в городскую столовую, плотно пообедал и пошел на пристань. Полюбовался Волгой, по которой успел соскучиться, понежился под августовским солнцем. Вскоре возвратился наш белоснежный катер, который следом, за каких-то двадцать минут переправил меня на противоположный берег до Камешек, небольшой деревушки в несколько старых домов. Теперь в мои новые планы входило: по проселочной дороге пройти от нее расстояние в пять километров, а затем найти известного на всю округу дядю Васю, который за 50 копеек перевезет на лодке через широкий залив, и я дома. План был вполне реальный, хотя проблему усугублял тяжелый багаж. Но мы предполагаем, а бог располагает: погода преподнесла новый сюрприз, второй за день - с востока очень незаметно нагрянула мощная гроза с долгим и проливным дождем, которому не видно было конца. Что оставалось делать в создавшейся ситуации? Проситься на ночлег в ближайший к пристани дом.
Вышедшая на крыльцо на мой стук полная бабка, хозяйка положения, оглядев нежданного гостя с головы до ног, повела себя странно и довольно грубо. Дела!.. Дождь, между тем, заканчиваться вовсе и не собирался, а гром гремел беспрестанно. Я сел на верхнюю ступеньку высокого крыльца, прижался к стене дома, где не мочит. В задумчивости закурил. Дверь из дома снова отворилась, в проеме появилось новое лицо: юная босоногая девушка, симпатичная блондинка с длинными волнистыми волосами, в простеньком ситцевом платье. Быстро и смущенно осмотрела меня и что-то хотела сказать, но тут послышался сердитый голос ее бабушки, после чего красавица мгновенно пропала. Так, будучи в неопределенном положении, я, куря одну сигарету за другой, просидел до самого вечера, от нечего делать вполголоса читая наизусть стихи и любуясь природной стихией. Однако, сильно затянувшиеся дождь и гроза начали потихоньку стихать, и Нина, как ее называла бабка, в резиновых сапогах стеснительно прошмыгнула мимо меня на огород. Затем через короткое время, уже не торопясь, немного осмелев, прошла назад, неся в руке несколько огурчиков. На мгновенье остановившись, прямо передо мной в полупоклоне широко и приветливо улыбнулась своей потрясающей улыбкой, которая несказанно вдохновила меня, побудив забыть на время все неприятности уходящего дня.
Смеркалось. Хозяйка все-таки смилостивилась, отвела меня в бревенчатый прируб, находившийся между мостом и двором. Здесь я благодаря свету через маленькое оконце в наружной стене увидел то ли топчан, то ли старинную самодельную деревянную кровать, покрытую ветхим ватным одеялом. Быстренько расположившись, достал из сумки часть провизии, которую мама предусмотрительно приготовила в неблизкую дорогу, и стал ужинать. Вскоре скрипнула дверь - это слегка отошедшая от полного неприятия меня бабка принесла кружку горячего чая и утренний немалый по размерам пирог с луком и яйцом. Поблагодарив за запоздалое гостеприимство, я, однако, остался в недоумении, почему она подчеркнуто строго даже отдаленно не допускает ко мне свою взрослую внучку.
После длинного и в общем-то неудавшегося дня я быстро и неспокойно заснул. Много ли прошло времени, не знаю. Но дверь в мою скромную обитель скрипнула, и в темноте мне удалось различить стройный силуэт Нины, стоявшей неподалеку от меня. «Вы спите?» - шепотом спросила она. Сердце мое безутешно забилось: «Уже нет». – «А можно я тут у Вас посижу?» - «Посиди, только здесь стало прохладно, возьми у меня одеяло». В ответ она достала со стены старенькое пальтишко и, накинув его на себя, робко присела на краешек в ногах. Каким-то непонятным для меня образом между нами сразу же завязался интересный разговор. Моя юная собеседница оказалась словоохотливой, но не болтливой. Вскоре я узнал, что она студентка последнего курса литфака пединститута, учится на повышенную стипендию. Ей 20 лет, то есть, выходит, она на четыре года моложе меня. В дальнейшем собирается работать в школе. Сама из большого районного центра, что на Волге, а здесь у бабушки Варвары гостит каждое лето, помогая ей по хозяйству, а заодно читая из длинного обязательного списка произведения русской и зарубежной литературы.
С первых минут нашего необычного и тайного свидания я понял, что эта девушка добрая, доверчивая и чистая. Она, нисколько не стесняясь, поведала мне, что в школьные годы дружила с одноклассником, но ни разу с ним даже не поцеловалась. После выпускного вечера их пути-дороженьки разошлись, и потом они уже ни разу не виделись. В ответ так же откровенно, но скупо я рассказал о себе и в частности о том, что всегда был застенчив и несмел в отношениях с девушками. Может, поэтому до сих пор одинок, вследствие чего большую часть своего времени в деревне провожу в любимом кабинете физики и за чтением, в основном русской классики и стихов…
Но на сей раз я все-таки набрался небывалой храбрости: на трепетную ладонь несказанно полюбившейся девушки, сидевшей в полной темноте совсем-совсем близко, положил свою. От нее она не только не освободилась, но, напротив, другой, свободной рукой боязливо накрыла мою. Так мы и сидели с выпрыгивающими из грудной клетки сердцами и по большей части молчали. Но это неожиданно свалившееся блаженство бесконечно продолжаться не могло. Второй раз в ночи проснулись и пропели немногочисленные деревенские петухи. Нина, вдруг очнувшись, тяжело вздохнула: «Знаете, мне пора, а то бабуля что-нибудь пронюхает, видите, как она за мной бдит. Да и Вам надо хоть немного перед катером поспать, ведь завтра у Вас первый рабочий день». С этими словами она быстро встала, возвратила на место свою одежку и, решительно на цыпочках подойдя ко мне, горячими и влажными губами неумело и пылко поцеловала в правую щеку.
Потрясенный случившимся, я на сей раз не мог заснуть. В результате сумбурных размышлений пришел к заключению: сегодня в моей жизни случилось, может быть, самое главное, яркое…за которым… Купаясь в этих сладких и волнующих чувствах, на утре забылся. Через какое-то время ощутил резкий толчок. Я - на часы: а времени уже шесть часов - через 15 минут должна причалить «МОшка». Мгновенно одевшись, схватил чемодан, сумку - и на улицу. Тут меня ждало новое, третье по счету разочарование – непроглядный туман, все кругом как в молоке и видимости лишь на длину вытянутой руки. Судно, соответственно, не пришло. Отсюда в который раз возник надоевший вопрос – что делать? В тумане погулял по берегу, посидел на том же, хорошо теперь известном мокром крыльце, испытывая при этом совершенно противоположные чувства. С одной стороны, досады и сожаления в связи с предстоящим впервые в жизни невыходом на работу и новыми дорожными злоключениями. А, с другой, - грело душу нестерпимое и тревожное ожидание новой встречи с милой, вдруг ставшей такой близкой девушкой.
Прождав ее появления на крыльце, а у реки - погоды, через длительное время я обнаружил, что туман начал быстро рассеиваться и на небе появилось солнышко. Около 10 часов причалило долгожданное судно, но с той лишь печальной разницей, что дальнейший его маршрут следования не Доросвищи, а, как положено по расписанию, Пучех. Ну, что ж, я по трапу захожу на его борт и возвращаюсь туда, откуда накануне прибыл. Так и не встретившись со своей красавицей, хотя при отплытии приметил, что одна из занавесок в окне приютившего меня дома колыхнулась. Посему пришел к грустному выводу, что за все бесконечное туманное утро бабка Варвара, абсолютно не захотев меня лицезреть, не позволила Нине хотя бы на минутку увидеться со мной. Покинув катер и оставив вещи у дежурного по пристани, пошел в город. Без особого аппетита позавтракал, рассеянно погулял по улицам и вновь возвратился к Волге, чтобы непрестанно думать о, видимо, уже недосягаемой девушке и в очередной раз ждать «МОшку».
Четко по расписанию, но уже через сутки путешествий, наконец-то, держим курс на нужный пункт моего пути – в Доросвищи. Промежуточная остановка - в ставших для меня нечужими Камешках. Вышел на палубу: вдруг удастся увидеть ЕЕ… О, чудо – она тут, на пирсе, в строгой городской, элегантно облегавшей ее девичью фигуру одежде, с дамским чемоданчиком в руке, улыбающаяся и такая неотразимо красивая. А по берегу мечется разъяренная Варвара, исторгая ругательства: «Ишь, что надумала бесстыдница…Нас решила опозорить, голову снять?..» Тут меня пронзило: так ведь это Нина ко мне, вместе со мной... Бросившись навстречу друг другу, расталкивая удивленных пассажиров, мы, не обращая внимания на присутствие многих людей, крепко обнялись и продолжительно расцеловались. На ее прямой вопрос: «Не прогонишь?» - я, переволновавшись, не смог придумать ничего более подходящего, чем короткое и однозначное: «Нет!» Подхватив ее легкий чемоданчик, увлек девушку в каюту. И мы решительно, ни на кого не оглядываясь, поплыли к новой жизни, долгому и чистому счастью.
Далее события развивались стремительно и логично. Нина, готовая рядом со мной работать кем угодно – хоть уборщицей, удачно трудоустроилась в школу учителем русского языка и литературы. Перевелась в институте на заочное. Быстренько навела порядок в моей мало пригодной для проживания с ней квартире и с огоньком занялась основательно запущенным огородом. Но самое примечательное – на следующий после приезда день мы подали в сельсовет заявление на регистрацию брака и на месяц оказались в двусмысленном, осуждаемом на деревне положении, тем более у учителей. Жених и невеста – а позволили жить под одной крышей и вести общее хозяйство. Но на самом-то деле в течение этого месяца между нами бурно развивались горячие букетно-конфетные, как сейчас говорят, отношения, но никак не больше. В конце сентября, как полагается, мы расписались и сыграли три небольших свадьбы: здесь в школе. На родине Нины, где, кстати, присутствовала и бабушка Варвара Михайловна, для которой я в конце концов оказался самым достойным мужем внучки и которая затем долгое время жила у нас, помогая растить правнуков. Вечер прошел и у моих родителей, оставшихся довольными моим выбором и всегда от души привечавших свою любимую невестку и долгожданных внуков. Через год жена с красным дипломом закончила вуз, а в конце июня родила первую дочку.
Так потекла наша счастливая, богатая событиями и трудами семейная жизнь. С такой женой по-иному сложиться и не могло, хотя в жизни далеко не все было просто и безоблачно. Да и проблем с маленькими детьми в деревне вполне хватало. В самом начале совместного пути возникало желание оставить здесь все и перебраться поближе к родным, друзьям, цивилизации, наконец. Но что-то всегда останавливало. Было жалко бросить своих учеников, ставшую родной школу, полюбившуюся местность, сердечных людей, населявших ее, нашу великую Волгу, рыбалку и грибы, к которым пристрастились, всю эту благодать, вложенный труд. А переедешь в город – сразу возникнут нелегкие проблемы жилья, трудоустройства (раньше, чтобы устроиться учителем в городе, надо было выстоять очередь), адаптации к новому ритму и образу жизни. Нет, решили мы, здесь родились наши дети, это их малая Родина, и мы здесь очень востребованы. Пусть все останется как есть. А вот сделать свой быт комфортнее – это в наших силах. Перестроили дом, придав ему городские удобства, вырастили фруктовый сад, облагородили огород со всеми парниками и теплицами, построили баньку, разбили зону отдыха, насадили цветов, купили машину. Многое сделали сами, своими руками, с помощью детей, а потом и внуков, которые любят сюда наведываться, чтобы хорошенько отдохнуть и с желанием потрудиться. Что еще нужно человеку для полновесного счастья?
А те знаменательные для нас августовские дни и замечательную ночь мы с Ниной вспоминаем с большой теплотой и волнением. Что было бы, если бы самолет из-за дождя не опоздал и я, вовремя войдя на катер, проплыл мимо своей судьбы? А та грозовая стихия, не позволившая мне со своими тяжестями пешком уйти в Доросвищи и создавшая предпосылки для первого и, можно сказать, романтического свидания? И, наконец, всепоглощающий туман: уплыви я тогда рано утром восвояси, встретились ли мы потом? Вот и не верь тут в сверхъестественное, в чей-то (добрый – в данном случае) «умысел» – а ведь на пристани я мог постучать и в другой дом. Как не верить и в провидение моего отца, пожелавшего счастливого пути. Действительно, тот путь оказался самым счастливым в моей жизни. Уезжал один, а на место прибыл с любимым человеком, с которым суждено было прожить долгую и ладную жизнь.
Однако, своему беспредельному счастью я навсегда обязан лучшей на свете жене. Нина в корне изменила всю мою жизнь. Что было бы дальше, если бы она не преодолела девичьи условности и страхи перед бабушкой и не пришла бы ко мне ночью? Или на глазах у людей, вопреки консервативной морали решительно и бесстрашно не шагнула в полную неизвестность: по существу к незнакомому человеку и в «неведомую глушь» заволжья? Но пошла на «неправильные» действия, чтобы обрести тихое счастье и сделать счастливыми близких ей людей. Этот самый главный, дорогой, точнее бесценный подарок в жизни преподнесен мне ею и трижды неожиданно испортившейся летней погодой. Его я, не особо верующий, рассматриваю не иначе, как судьбу, как дар божий…
… Вот такую удивительно красивую, отрадную, романтическую, не очень-то современную историю о совершенно случайной встрече двух рожденных друг для друга и для взаимного счастья людей в подробностях и деталях на ночной летней веранде за ломящимся от яств столом без утайки поведал взволнованный воспоминаниями немолодой мужчина. Рассказ настолько глубоко проник в меня, что, несмотря на все многочисленные и противоречивые впечатления от прожитого дня, я не сразу смог успокоиться и заснуть, анализируя всю нетипичность для того строгого времени произошедших событий. В затуманенном усталостью и коньяком мозгу не единожды задавался вопросом, откуда Нина и Сергей, влюбленные в благословенный для них момент друг в друга «с первого взгляда», почерпнули столько завидной решимости? Чтобы, когда потребовалось, без колебаний пойти против устоявшихся веками нравов, страхов перед близкими, деревенских пересудов, скабрезных усмешек в лицо и заспинных шептаний со стороны «ревнителей» людской нравственности. Ведь то были далеко не нынешние либеральные времена, когда свободные отношения между полами без промедления вошли в повседневную норму поведения современной молодежи.
Под светлыми и незабываемыми впечатлениями от услышанного и доброжелательных наблюдений за семейной жизнью моих красивых героев я много и обостренно думал о реальном, земном счастье: что нужно человеку, чтобы он внутренне ощущал себя причастным к нему. Материальный достаток семьи, конечно, нужен и важен, но превыше всего в их здоровом семействе я приметил его духовную, нравственную составляющую, от которой тепло, радостно и комфортно всем и почему взрослые дети с превеликим удовольствием и регулярно возвращаются в родные пенаты, где их искренне любят и всегда ждут. В том, вероятно, и есть настоящее, глубинное счастье, зарождение которого в удивительной учительской семье мы увидели в той мастерски рассказанной Сергеем Николаевичем самобытной истории. Над всем этим я продолжил размышлять и тогда, когда в благостном расположении духа, заметно одухотворенным и вполне довольным дальней поездкой в далекое прошлое через несколько дней возвращался к себе домой.
Н.А.Марков