Елизавета Романовна Воронцова была фрейлиной при царском дворе, сестрой княгини Дашковой, ближайшей подруги Екатерины II и фавориткой Петра III. Почему наследник русского престола выбрал именно ее и откуда пошло выражение «ширококожая Лизка»?
Елизавета Воронцова была одной из фрейлин императрицы Елизаветы Петровны. Елизавета Петровна ещё до того, как заняла престол, тесно дружила с Воронцовыми. Ещё в 1738 году она согласилась стать крёстной старшей дочери Романа Воронцова и его супруги Марфы. Отец семейства принимал участие в перевороте, благодаря которому Елизавета в 1741 году оказалась на престоле. А вторую дочь, которая впоследствии и стала фавориткой Петра III, назвали в честь императрицы. В это время штат княгини Екатерины (будущей Екатерины II) отзывался о ней так: « … Очень некрасивым, крайне нечистоплотным ребёнком с оливковым цветом кожи, а после перенесённой оспы, стала ещё некрасивее, потому что черты её совершенно обезобразились и всё лицо покрылось не оспинами, а рубцами». Отсюда понятно, что Екатерина, мягко говоря, недолюбливала любовницу своего супруга, несмотря на то, что добрых отношений между ними не было.
Девушка была далека от идеалов красоты. Елизавете было 15 лет, а будущему императору — 27, когда они познакомились. Оба оказались недолюбленными в детстве детьми, это их сблизило, а потом стали находиться и другие общие черты. Например, оба также любили карточные игры и вино, да и не отказывались от хорошего табака.
Французский посланник Фавье имел о ней такое мнение: «Безобразие Воронцовой было невыразимо и не искупалось ни хорошим сложением, ни белизной кожи. Она была не лишена ума и при случае, смогла бы воспользоваться своим положением, если бы на то представилась хоть малейшая возможность».
Сама императрица Елизавета обращалась к Воронцовой не иначе как «госпожа Помпадур» (по аналогии с фавориткой французского короля Людовика XV).
Пётр называл Воронцову попросту «Романовной», не обращал никакого внимания, что все вокруг считают ее некрасивой и вызывал тем самым всеобщее изумление. Вкус Петра называли «очень прискорбным». Однако это не остановило его сразу после вступления на престол пожаловать «Лизку» в камер-фрейлины, в Зимнем дворце она теперь жила в соседних с императорскими комнатах, а затем Пётр и вовсе возложил на неё екатерининскую ленту, которая использовалась лишь для награждения великих княгинь высшего света. В 1762 году ей был пожалован орден Святой Екатерины I степени, до этого право его получить имели только принцессы королевской крови.
Пётр проводил с ней все своё время и не скрывал ни от кого своей любви, не уставал одаривать ее украшениями и драгоценностями, она стала буквально «официальной фавориткой». Воронцова стала вести себя по отношению к Екатерине достаточно высокомерно, отчего пошли слухи, что Пётр собирается отправить супругу в монастырь, чтобы жениться на фрейлине. Бытует мнение, что император собственную жену побаивался, а вот с Воронцовой чувствовал себя спокойно и комфортно. Великосветские дамы в это время шептались, не веря своим глазам: император выбрал себе самую невзрачную из всех фрейлин, над чьей внешностью не иронизировал только ленивый. Не мудрено, что самый уничижительный отзыв о Елизавете оставила супруга Петра – будущая Екатерина II.
Имеются сведения, что Пётр с Екатериной устраивали даже совместные ужины со своими фаворитами - с Понятовским и Воронцовой. Якобы, они проходили в покоях Великой княгини. После, удаляясь на свою половину, Пётр шутил: «Ну, дети, теперь мы вам больше не нужны». К тому же она разделяла его забавы: наследник престола любил играть в солдатики и устраивать в своих покоях представления, используя в качестве действующих лиц своих слуг. В этих увеселениях добродушная Романовна всегда поддерживала его.
Среди слухов про Петра III можно встретить и то, что в интимной жизни он был несостоятелен. Так что была ли Воронцова его любовницей в полном смысле этого слова - приходится гадать, но вот по характеру они друг другу очень подходили.
Она принимала активное участие и в его военных забавах в Петерштадте (потешной крепости, построенной для будущего императора), переодевалась в мундиры и предлагала свои способы наказания офицеров.
Однако вскоре Воронцова начала вести себя очень взбалмошно, доходило до того, что она даже могла накричать на императора прямо во дворце. Да и у него помимо главной фаворитки и официальной жены появлялись «проходящие» женщины, которых он называл «неотложными государственными делами».
Сенатор Щербатов вспоминает случай, который произошёл через пару месяцев после восшествия Петра-Карла на престол. Обер-прокурор привёл к нему свою падчерицу, а император и не думал отказываться от "подарка". Однажды во время сильной ссоры Елизавета Романовна назвала Петра III не императором, а простым мужиком. Пётр велел заточить её в крепость, но вскоре передумал.
В 1762 году произошёл переворот, в результате которого к власти пришла нелюбимая жена Петра Екатерина Алексеевна. Воронцова была арестована вместе со сверженным императором. Во время его ссылки в Голштинию, она на коленях просила отправить ее вместе с любимым, но ее выслали в деревню отца, лишив всех почестей.
Екатерина II лично взялась за судьбу Воронцовой, думала о покупке дома для неё в Москве и приказала графу Воронцову, отцу Елизаветы, пристроить дочь, чтобы она не давала о себе причин говорить. В 1765 году ее выдали замуж за полковника Полянского. В качестве компенсации за "некрасивую партию" новоявленный супруг (которому к тому моменту было 44 года) получил обширные землевладения. Супруги поселились в Петербурге. К слову, Полянский пережил жену на 26 лет. При дворе больше не появлялась, но в свете бывала. В браке имела дочь Анну, которая в дальнейшем благодаря письму матери, написанным лично Екатерине, стала фрейлиной, и сына Александра, будущего сенатора. Когда на свет появился сын, то крёстной матерью его стала сама императрица Екатерина II. Умерла в Петербурге в 1792 году.