Белла (Изабелла) Ахмадулина родилась в 1937 году. Писать стихи начала рано, причем, как и у большинства молодых литераторов, первые ее тексты складывались под влиянием литературных кумиров. Для Ахмадулиной таким кумиром стала Гарриет Бичер-Стоу, американская писательница, автор знаменитого романа «Хижина дяди Тома». У нее Белла позаимствовала более чем странные для советского подростка образы своих первых стихотворений — ущемленных в правах негров-невольников и их несчастных голодных детей. С этими несвоевременными стихами Белла активно выступала в пионерских организациях и даже опубликовала их в «Пионерской правде», за что получила от старших коллег улыбку искреннего умиления и первый настоящий творческий совет — писать о вещах известных и близких.
Еще до выхода в свет первых поэтических сборников Белла Ахмадулина начала выступать с публичными чтениями своих стихов, как в компании других поэтов, так и сольно. Ахмадулина любила выступать перед публикой и с удовольствием делала это вне зависимости от места, условий выступления и аудитории. Даже на импровизированном помосте в толпе слушателей Белла чувствовала себя уверенно, ведь в конечном итоге поэзии нужен тот, кто напишет, и тот, кто сможет услышать и принять. Тонкий, звонкий голос Ахмадулиной, оставшийся с ней до конца дней, а также особая, надрывная интонация при чтении стихов сильно контрастировали с внешним видом стильной, уверенной в себе женщины, чем привлекали еще большее внимание публики.
Возможно, из-за своей привлекательности Ахмадулина получала на свое имя много грязных кляуз. Причем повод мог быть любым — нападали на нее даже за ее любовь к животным. Когда в браке с Нагибиным Ахмадулина попросила мужа изготовить гробик для погибшей любимой собаки и устроила настоящие похороны, ее обвинили сразу и в сумасшествии, и в буржуазности. На самом деле, в подобном жесте для поэтессы не было ничего показного, вызывающего и удивительного: она не скрывала, что животных любила больше, чем людей, и любила повторять цветаевское «Слово «СОБАКА» пишу большими буквами».
Изабелла Ахмадулина не любила своего имени и вскоре сократила его до Беллы. Близкие называли ее «наша Беллочка» или Белка. Необычное имя в литературном мире сделало поэтессу одной из главных героинь рифмованных эпиграмм. Особенно любили соединять в них Ахмадулину и Булата Окуджаву. Недаром после отказа от памятных орденов в честь юбилея Союза писателей по всей Москве звучало ироническое: «Только Белла и Булат отказались от наград».
Для меня, как и для большинства наших соотечественников, Ахмадулина началась с текста романса «А напоследок я скажу…» из кинофильма «Жестокий романс» и текста песни «По улице моей который год…» в исполнении главной героини Нади голосом Аллы Пугачевой из кинофильма «Ирония судьбы, или С легким паром!» Последний текст мы знаем в усеченном виде. А там есть два четверостишия, которые меняют смысл текста, так что стихотворение на самом деле не о светлой грусти по безвременно ушедшим, а о предательстве и прощении:
По улице моей который год
звучат шаги — мои друзья уходят.
Друзей моих медлительный уход
той темноте за окнами угоден.
Запущены моих друзей дела,
нет в их домах ни музыки, ни пенья,
и лишь, как прежде, девочки Дега
голубенькие оправляют перья.
Ну что ж, ну что ж, да не разбудит страх
вас, беззащитных, среди этой ночи.
К предательству таинственная страсть,
друзья мои, туманит ваши очи.
О одиночество, как твой характер крут!
Посверкивая циркулем железным,
как холодно ты замыкаешь круг,
не внемля увереньям бесполезным.
Так призови меня и награди!
Твой баловень, обласканный тобою,
утешусь, прислонясь к твоей груди,
умоюсь твоей стужей голубою.
Дай стать на цыпочки в твоем лесу,
на том конце замедленного жеста
найти листву, и поднести к лицу,
и ощутить сиротство, как блаженство.
Даруй мне тишь твоих библиотек,
твоих концертов строгие мотивы,
и — мудрая — я позабуду тех,
кто умерли или доселе живы.
И я познаю мудрость и печаль,
свой тайный смысл доверят мне предметы.
Природа, прислонясь к моим плечам,
объявит свои детские секреты.
И вот тогда — из слез, из темноты,
из бедного невежества былого
друзей моих прекрасные черты
появятся и растворятся снова.
Ахмадулина безусловно была очень эксцентричным и неровным человеком (то, что мы называем «творческой личностью»), и в то же время в ней жил ребенок. Поскольку писала она, как и любой большой поэт, из себя, это противоречие отражалось в текстах. О самых обычных вещах она могла говорить языком высокой поэзии. Единственное, о чем никогда не писала – это социальные темы, т.е. бытовуха, что и отличает ее от других поэтов-шестидесятников. Стихи Ахмадулиной стилизованы под старинное звучание, они музыкальны, элегантны. Ахмадулина наделяет обыденные предметы душой. Сад, свеча, балкон, дождь обретают зрение и личность. Свой дар Ахмадулина воспринимает как муку, «казнь» и «пытку», но отказ от него тоже невыносим.
Надо сказать, что Белла Ахатовна слыла очень веселым человеком, и в её жизни было много курьёзных случаев. Все знают, кто озвучивал Винни-Пуха в известном отечественном мультфильме Федора Хитрука – конечно же, это Евгений Леонов. Но мало кто знает, что Пятачок говорит голосом Ии Саввиной. Один из заместителей Пырьева посоветовал Хитруку взять ее консультантом, потому что Ия Сергеевна всем вокруг цитировала эту книгу в переводе Бориса Заходера. И вдруг Хитрук предлагает ей попробовать себя в озвучивании Пятачка. «Я долго думала, как его сделать, и поняла, что он должен говорить с интонациями моей любимой Ахмадулиной!» – вспоминала Ия Сергеевна. Белла Ахатовна не обиделась. Она позвонила Саввиной и хрустальным голосом сказала: «Спасибо, что вы подложили мне не свинью, а прелестного поросенка».
Сохранился в воспоминаниях об Ахмадулиной и еще один забавный эпизод, когда ради посиделок с другом кухню пришлось переместить в подъезд. Однажды в гости к Белле пришел известный поэт и старый приятель Евгений Рейн. Лестничные клетки тогда закрывались на решетку, и в тот день Борис Мессерер по случайности ушел из дома с ключом, закрыв решетку и тем самым заперев жену. Рейн, явившийся в гости не с пустыми руками, а с бутылкой коньяка для задушевного разговора, уже собрался было уходить, но Ахмадулина задержала его. Она вынесла из квартиры стол, принесла посуду, накрыла, достала закуски. Так поэты и пировали в подъезде, общаясь через решетку, пока Мессерер не вернулся домой и не произнес свою знаменитую фразу: «С какой стороны ни посмотри, а поэты у нас сидят за решеткой…»
А закончить хочется стихотворением Андрея Вознесенского (кстати, они с Ахмадулиной умерли в один год, 2010):
Нас много. Нас может быть четверо.
Несемся в машине как черти.
Оранжеволоса шоферша.
И куртка по локоть – для форса.
Ах, Белка, лихач катастрофный,
нездешняя ангел на вид,
хорош твой фарфоровый профиль,
как белая лампа горит!
В аду в сковородки долдонят
и вышлют к воротам патруль,
когда на предельном спидометре
ты куришь, отбросивши руль.
Люблю, когда выжав педаль,
хрустально, как тексты в хорале,
ты скажешь: «Какая печаль!
права у меня отобрали...
Понимаешь, пришили превышение
скорости в возбужденном состоянии.
А шла я вроде нормально...»
Не порть себе, Белочка, печень.
Сержант нас, конечно, мудрей,
но нет твоей скорости певчей
в коробке его скоростей.
Обязанности поэта
не знать километроминут,
брать звуки со скоростью света,
как ангелы в небе поют.
За эти года световые
пускай мы исчезнем, лучась,
пусть некому приз получать.
Мы выжали скорость впервые.
Жми, Белка, божественный кореш!
И пусть не собрать нам костей.
Да здравствует певчая скорость,
убийственнейшая из скоростей!
Что нам впереди предначертано?
Нас мало. Нас может быть четверо.
Мы мчимся –
а ты божество!
И все-таки нас большинство.
1964 г.
