Сам же он и написал
Его звание, и четвертовал его собственный сюртук.
Нет ни короля, ни суверенного государства
Это может зафиксировать скорость героя;
Каждый ко всем почтен,
Кап-а-пай неуязвим,
Пока он не напишет, где все глаза отдыхают,
Раб или хозяин на его груди.
Я видел, как люди поднимались и опускались.
В деревне и в городе,
С этой молитвой на шее,
-Суд и судья, которого мы ищем.
Не монархам они чинят,
Ни к ученому креслу юриста,
Но они спешат к своим сверстникам,
Своим родным и близким,
Громче,чем речью молятся они,
Что я за компаньон; скажи.
И друг не колеблется
Чтобы назначить только место и товарищей,
Отвечает Не словом и не буквой,
И все же понимается тем лучше;—
Является ли его друг зазеркальем,
Отражает его фигуру, которая проходит.
Каждый путник, которого он встречает
То, что сам объявил, повторяет;
В чем сам признался, записывает;
Приговаривает его своими словами,
Форма - это его собственная телесная форма,
И его мысль-карательный червь.
И все же сияют вечно девственные умы,
Любим звездами и чистейшими ветрами,
Который, о'Эр страсти трон степенный,
Не рискнули своим государством,
Смутите ищущего шпиона,
Рендеринг для любопытного глаза
Уверенность гранитного выступа
Для тех, кто смотрит с края моря.
Оно там для пользы,
Он существует для очищения света,
Там для очищающих бурь,
И его глубины отражают все формы;
Он не может вести переговоры со средним,
Чистое нечистым не видится.
Ибо нет никакого изолированного грота,
Одинокая гора там, или остров забытый,
Но правосудие путешествует по сфере
Ежедневно нагибается, чтобы укрыться там.