Погода была под стать настроению, или настроение под стать погоде – сейчас уже никто и не вспомнит. Бытие определяет сознание, или происходит несколько иначе – один из вечных вопросов философии.
День, если верить часам, уже должен начаться, но ничто за окном не свидетельствует в пользу этого предположения. Дождь вроде есть, но капли его настолько мелкие, что по отдельности незаметны, а в перспективе создаётся сплошная завеса тумана и видимости метров пятьдесят от силы.
Но, как говорит знаменитый однофамилец - а что дома делать? Спорное с моей точки зрения утверждение. Я бы, например, с легкостью нашёл себе занятие. Это с одной стороны. С другой – середина ноября на дворе, сезон заканчивается – и вывод напрашивается сам собою.
Нужно ехать на коп. Определиться с местом, двадцать минут на сборы – и вперёд.
Но только не слишком далеко – осенний день короток и тратить часы на дорогу бессмысленно. А что у нас есть, так сказать, в шаговой доступности?
Надо подумать…
Вспомнился один интересный лес с оврагами. Давно хотел там поработать, да всё как-то не до него было. То нечто более интересное в теории, то конкретные целевые выезды выходили у меня в приоритет, а это неплохое вроде как местечко терпеливо дожидалось своей очереди.
Но всему своё время, и вот я уже у склона оврага. Прибор собран и готов вобрать в себя все сигналы вокруг. Осталось определиться по тактике поиска. В овраги лезть такое себе удовольствие – ноги устают, как после марафона.
Ладно, начнём сначала. А где у нас начало? Правильно – там, где я сейчас и стою. Как говорил один писатель не хуже нас с вами – Достоевский, - где встану я, там сейчас же будет первое место.
Начало стандартное – куча хриплых не копаемых сигналов, среди которых проскакивают и добротные, но холостые – водочные пробки старого образца, обломки консервных банок и прочая бессмысленная хренотень.
Иду вдоль кромки огромного, как песчаный карьер, оврага, всеми силами стараясь не спускаться вглубь. Обманчивая легкость ходьбы в скором времени аукнется трудным затяжным подъёмом. Однако находок поверху нет; овраг затягивает меня, как водоворот, и я постепенно спускаюсь на самое дно.
Сами по себе овраги – особенно треугольники их отлогов, то есть когда под углом к главному руслу отходят еще несколько боковых, - достаточно интересны в плане поиска. Некоторое время назад по одному такому месту я работал долго и результативно.
Но здесь меня привлекает не сам овраг, а лесное пространство, где несколько старых дорог связывало две несуществующие ныне деревни.
Дно очень вязкое, но мне хочется дойти до места, где дорога пересекает низину. Приходится идти по наклонной поверхности, и большинство усилий направлено просто на сохранение равновесия. Но есть и хорошие новости – не прошло еще и часа, а со склона оврага и отчасти с низины удалось зацепить несколько хороших сигналов.
В результате имеем щитовик номиналом двадцать копеек 1947 года, и несколько монет позднего советского периода. Сгодится для начала, тем более что по дороге до основного места с одной ямки выпадает еще две неплохих монетки сталинской эпохи номиналами три и пять копеек.
Дорога, пересекающая овраг, заметна только по просеке в лесу. Без навигатора найти её было бы не просто, но сейчас я уже стою на ней и решаю, в какую сторону направиться – в глубину леса к старой деревне, и ближе к действующей, из которой я и попал сюда.
Здравый смысл подсказывает не забираться в глухомань – долго будет возвращаться, а к шести уже совсем будет темно. Но страсть к приключениям победила – поворачиваю на запад, и сразу, как подтверждение правильного выбора хороший медный сигнал презентует мне очень неожиданную находку.
В руках у меня десять пенни 1876 года. Более чем странная монета для наших широт. Состояние – классика глиняных почв. Щербатость и отсутствие рельефа на аверсе. Вензель Александра Второго сохранился несколько лучше, но монетка убитая, это нужно признать.
Первый раз сталкиваюсь с финской серией имперских монет, и пока размышляю о данном происшествии, цепляю ещё один ровный сигнал на высших цифрах ID – 86-88. Неужели ещё один Александр?
Но нет, это кое-что другое, постарше на три поколения, а именно Павел, представший предо мной на сей раз в виде двухкопеечной медной монеты, довольно крупной и лежавшей почти у самой поверхности, едва-ли не в листве, оттого и звучавшей так пронзительно чисто.
Вторая имперская монета под стать первой, но за счёт более длительного времени, проведенного под землёй, она более щербата, хотя и вензель и дата просматриваются достаточно чётко.
Логика событий подсказывает не забираться вглубь леса, а подробнее проверить территорию окрест, на что у меня уходит час относительно впустую. Итоги зачистки – находки второго ряда, из серии что и брать смысла нет, и выбросить жалко.
Обратной дорогой размышлял о печальной судьбе Павла Первого, убитого ударом золотой табакерки с молчаливого согласия своего сына, будущего императора Александра.
Не разбив яиц – не приготовить яичницы.
Минуло 80 лет – мгновение в ретроспективе истории. Некто Игнатий Гриневицкий бросает бомбу под колеса императорского кортежа. Погибает Александр Второй.
На флагштоке Зимнего дворца спущен императорский штандарт.
И только вензель остался на истлевшей монете…