В детстве, помню, наткнулась где-то на не то стишок, не то какую-то картинку из энциклопедии. Читала я очень рано, лет с трех, поэтому, откуда картинка, убей, не помню. Суть этой картинки была — наглядно объяснить деткам, кто такая «старая дева». Возможно, это было что-то из Маршака. Но неважно. Сидит на картинке этой приличная дама, под которой автор подразумел, собственно, старую деву. У дамы свой домик — что-то в уютном английском стиле, с вытянутыми окнами, занавесками и прочей фигней. Дама эта сидит и вяжет. У нее очки хорошей роговой оправы, аккуратная во вкусе одежда (хотя, вроде, дома, зачем ей так осмысленно одеваться?), корзинка с пряжей около, и сидит она в кресле-качалке или даже высоком кожаном кресле (ну, пусть будет).
Потом я еще где-то натыкалась на всякие картинки, в разных книжках и разных авторов. Суть была одна — дева эта (старая которая) вся такая худая-стройная, но бывает и слегка в теле, но без перебора, всегда в какой-то интересной одежде, даже если халат, то непременно какой-то "с претензией" — для меня, советского ребенка. Там и атлас, и шотландка тебе, и не на убогих пуговках, а с запахом и широкими рукавами либо в кабинетном стиле. И в каком-то она уютном интерьере непременно — и диванчик у нее как надо, и кофейный сервис на серебряном подносе, и — непременный атрибут — вокруг одна или несколько кошек. Современная народная энциклопедия говорит, что кошек должно быть много.
И вот смотрю я на всю красоту эту почти буржуйскую, а смысл мне все эти книжки пытаются донести такой, что ее, деву эту старую, очень жалко должно быть! Она же одна одинешенька, не нашла любви она своей, живет с одними кошками. И никто ее не приголубит, и стеной-могучим тылом за ней не встанет. И постель родным пахучим телом не примнёт. И не съест тарелку с любовью приготовленного борща и, стукнув ложкой и крякнув, не попросит добавки!
А морда у девы этой несчастной старой всегда либо умиротворенно-медитирующая, либо откровенно довольная! Видать, художник против своего замысла так ее изобразил, рука дрогнула и нарисовала где ехидную ухмылочку, где брови повела повыше, приведя в итоге к расслабленности всего стародевиного лица. Просто у художника у самого когнитивный диссонанс - ну не может он понять, откуда там взяться тоске одиночества.