Он был потрясен тоже, раньше не верил, что так любить можно и понял, что я его никогда так не полюблю. Несколько раз спрашивал, а не уеду ли я к нему. Просил не оставлять его.
Ранее: Под гнетом брака.
Однажды снится сон, что у меня младенцы двойняшки и я не знаю, что с ними делать. Оба завернуты в кулечки, я даже не разворачиваю их и не знаю мальчики это или девочки. Но вдруг с ними оказываюсь в Нукусском аэропорту и одного оставляю на пожарной лестнице на торцовой стороне аэропорта снаружи.
Просыпаюсь от ужаса от содеянного и рассказываю Виктору сон. Он говорит, что жди гостей. А на работе мне письмо от Гены, где он пишет, что скоро будет у меня. Я в страшном волнении. О нашей переписке Виктор не знает, а мы всё еще переписываемся, но изредка. Только в последнее время чаще обычного.
Через несколько дней телеграмма, встречай. Показываю Виктору и говорю, что буду встречать и приведу в дом. Еду встречать в аэропорт Нукуса одна. Виктор остался дома с детьми. Хожу и волнуюсь до дрожи в теле. Всю меня колотит, иногда даже сил нет, чтобы шаг сделать, останавливаюсь и жду, когда волнение пройдет хоть немного.
Но вот прилетел самолет, смотрю на толпу прилетевших и не вижу его. Все прошли, а его нет. Я вышла из здания аэропорта, ничего не слышу и не вижу. Мне так плохо. Вдруг кто-то резко берет меня за руку и дергает на себя и при этом говорит: - «Девушка, вы так разобьетесь.». Я дернулась, чтобы освободить руку, но не получилось, а передо мною только глаза, его глаза, а вокруг пелена, даже его лица не вижу. Смотрю в эти глаза и спрашиваю: - «Гена, это ты?».
Он смеётся и говорит, что он, это он. Только вот я чуть не разбилась с бетона. Смотрю, а я в самом деле стою на самой кромке бетонного фундамента аэропорта, который в виде дорожки опоясывает все его здание без ограждения.
Обнимаемся и я чувствую, что это не он и я, а мы одно целое, которое вдруг нашлось и соединилось. Это чувство непередаваемо сильно и потрясающе, пронзающее всю тебя. Он отводит меня от края, и мы идем, идем и говорим, говорим. Рассказывает, что специально за людей спрятался, чтобы я не сразу его увидела, не хотел, чтобы на людях наша встреча состоялась, что не ожидал, что я так расстроюсь.
Мы шли и шли, говорили и говорили, уже вышли за город, тогда я встала и сказала, что, если мы сейчас не найдем попутку. То уже придется идти пешком до самого Тахиаташа. Он вспомнил как ловил меня в степи, когда я шла пешком в лагерь. У него тоже остался этот случай в памяти. Мы стояли, обнявшись и ждали попутку, даже не целовались.
Попутка оказалась грузовой машиной и места были только в кузове, чему мы были только рады и там тоже сидели, обнявшись, как будто боялись потеряться. Так не хотелось заходить домой на глаза мужу, но надо. Виктор о Гене знал, знал о моей несостоявшейся любви.
Познакомились, оба немного натянуты. Накрыла стол, пока я ездила Виктор и салат из селедки с луком сделал, картошку отварил, у меня тоже что-то в холодильнике было наготовлено на это случай. Разговор за общим столом не очень клеился, выручил телевизор, Гена сказал, что таких программ у них не бывает и с большим интересом смотрел программу Ташкентского телевидения, особенно национальные танцы.
Утром Виктор на работу, я детей в садик с Геной веду, на работу с ним, он сидит рядом весь день, на обед тоже вместе приходим и Виктор тоже на обед. Так два дня. Мы говорим и говорим. Гена говорит, что когда он станет начальником, то у него секретарём будет только такая женщина, как я. Он раньше не думал, что от секретаря зависит так много.
На третий день, последний день перед расставанием мы задерживаемся с ним с обеда. Мы оба понимаем, что этой ночью ему улетать, и он просто раздевает меня, а я не сопротивляюсь. Не потому, что я хочу этого, наоборот хотелось бы, что этого не было, но уступаю потому, что этого хочет он.
Меня всё сковывает, я понимаю, что я изменяю мужу, что не имею на это права, но что я не могу сопротивляться желанию единственного дорогого и любимого мне мужчины, а тело моё привыкло только сопротивляться постоянному насилию мужа. Не такой реакции от меня ждал Гена, но тогда я не была еще женщиной в полном смысле этого слова. Да я жила с мужем, родила детей, но женщиной так и не стала. Гена ничего не сказал.
Когда я еду его провожать, то он говорит, что у меня муж нормальный мужик, он рад за меня. Что со старшей доченькой он не смог бы найти общий язык, с ней ему было бы трудно, младшая еще маленькая и все восприняла бы как должное. Не позвал с собой, что для меня было страшным ударом. Отверг мою дочь. Когда я обнимала его в последний раз, то была уже как мёртвая. Я с ним прощалась навсегда, я это понимала каждой клеточкой своего тела, и я умирала.
Вернувшись домой с аэропорта, я легла на кровать, отвернулась к стенке и так пролежала трое суток, вставала только попить воды и в туалет. Даже на работу не ходила, в садик детей отводил Виктор и приводил тоже он. Он был потрясен тоже, раньше не верил, что так любить можно и понял, что я его никогда так не полюблю. Несколько раз спрашивал, а не уеду ли я к нему. Просил не оставлять его.
Спросил почему же я тогда с ним не улетела, а я ответила, что он не позвал и без детей не улетела бы тоже. Подняли меня дети, которые постоянно будоражили меня своими просьбами, с работы уже приходили несколько раз спрашивали, что со мной.
Когда вышла на работу, то все снова спрашивали, что со мной. Я резко похудела и стала черной буквально, глаза потухшие, на шутки не реагировала никак. Поняли, что причиной такого моего состояния был Гена, с которым я их тоже познакомила, правда не говорила кто он мне, но они и сами догадались по тому, как мы с ним общались. Все старались поддержать меня, коллектив у нас был просто замечательный.
Тяжело было очень до первого его письма, а оно оказалось написано тогда, еще до его отъезда ко мне. Он видимо решил отправлять их и готовить меня к чему-то, но я на него не ответила. В нём он надеялся на нашу встречу и ожидал от этой встречи сына. Пришло второе письмо и опять написанное до. Я ответила ему, что ждала каких-то слов поддержки и заверения в чувствах, что мне многое от него хотелось бы услышать после нашей встречи. Но он не ответил на это письмо.
Я не забеременела тогда, к моему большому сожалению. Ребенка бы я оставила несмотря ни на что. Когда он уезжал, то я для него и его мамы передала подарки в виде китайских махровых полотенец и фарфоровой посуды. Он не хотел брать, но я настояла.
Через какое-то время пришло письмо от его сестры, которая просила прислать ей тоже китайские махровые полотенца и посуду. Я собирала такие посылки и отправляла. С ней немного завязалась переписка, где она однажды сообщила, что Гена с головными болями попал в психиатрическую больницу, проходит лечение. Как я тогда переживала за него, а выехать не могла. У меня не всё было благополучно.
Потом и сестра его перестала писать, и я потеряла всякую связь с ним. Но это было еще не всё. Жизнь преподносит нам такие сюрпризы, которых вообще не ждёшь.
Далее: Муж в командировке.
К сведению: Это одно из моих воспоминаний на моем канале "Азиатка" , начиная со статьи " История знакомства моих родителей ". За ними следуют продолжения о моей жизни и жизни моей семьи. Не обещаю, что понравится, но писала о том, что было на самом деле.