Статью о герое Советского союза Павле Рычагове, который огрызнулся Сталину и поплатился за это жизнью, я начал, процитировав фрагмент служебной записки Генерального прокурора СССР Руденко Маленкову.
«В процессе следствия по делу Берия, Меркулова и других было установлено, что по предписанию Берия в октябре 1941 года в г. Куйбышеве и Саратове были незаконно расстреляны 25 человек, арестованных органами НКВД СССР, и в их числе: Кедров М. С., Белахов, Слезберг, Штерн, Смушкевич, Локтионов, Рычагов и другие».
Сегодня я расскажу, какие обстоятельства поставили в один расстрельный ряд, вместе с Рычаговым и его женой героя Советского Союза Григория Михайловича Штерна.
С января 1937 по апрель 1938 года Штерн под фамилией «Григорович» являлся главным военным советником при республиканском правительстве во время Гражданской войны в Испании.
На июньском заседании Военного совета при наркоме обороны СССР Сталин говорил:
«В нашей армии непочатый край талантов. В нашей стране, в нашей партии, в нашей армии непочатый край талантов. Не надо бояться выдвигать людей, смелее выдвигайте снизу. Вот вам испанский пример.
Тухачевский и Уборевич просили отпустить их в Испанию. Мы говорим: «Нет, нам имен не надо. В Испанию мы пошлем людей малоизвестных». Посмотрите, что из этого вышло? Мы им говорили, если вас послать, все заметят, не стоит. И послали людей малозаметных, они же там чудеса творят. Кто такой был Павлов? Разве он был известен.
Никто не думал, и я не слыхал о способностях командующего у Берзина. А посмотрите, как он дело наладил? Замечательно вел дело. Штерна вы знаете? Всего-навсего был секретарем у т. Ворошилова. Я думаю, что Штерн не на много хуже, чем Берзин, может быть, не только хуже, а лучше. Вот где наша сила — люди без имен. «Пошлите, — говорят, — нас, людей с именами в Испанию». Нет, давайте пошлем людей без имени, низший и средний офицерский наш состав. Вот сила, она и связана с армией, она будет творить чудеса, уверяю вас. Вот из этих людей смелее выдвигайте, все перекроят, камня на камне не оставят. Выдвигайте людей смелее снизу. Смелее — не бойтесь. (Продолжительные аплодисменты.)».
Фамилия Штерна впервые появилась в одной из сводок важнейших показаний арестованных ГУГБ НКВД СССР, которые Ежов регулярно направлял Сталину в марте 1938 года.
«На допросе в НКВД арестованный Лопатин дополнительно показал о проведенной им под руководством одного из участников военного заговора Урицкого, бывшего начальника 4-го Управления РККА предательской работе в Испании за время его пребывания там, в качестве командующего авиацией.
Одним из элементов подрывной предательской работы было: не допускать какого-либо усиления авиацией Северного фронта.
Лопатин также показал, что ему неизвестно из каких соображений, но Штерн также был против помощи Северному фронту».
А уже в апреле 1938 года другой арестованный Гуревич назвал фамилию Штерна в числе группы троцкистов, возглавляемой Розе, и связанной с «левыми группами рейхсвера».
С апреля 1938 года «немецкий шпион» Штерн, тем не менее, назначается начальником штаба Отдельной Краснознамённой Дальневосточной армии. В ходе Хасанских боёв в августе 1938 года срочно прибыл в район боевых действий, был назначен командиром 39-го стрелкового корпуса Дальневосточного фронта и руководил боевыми действиями советских войск.
Вот как оценивает деятельность уже изобличенного троцкиста, связанного с «левыми группами рейхсвера» Ворошилов.
Стенограмма заключительного слова К.Е. Ворошилова на вечернем заседании ВС при НКО СССР 29 ноября 1938 г.
Ворошилов.
«Фриновский подтверждает, что Военный совет 1-й армии в течение первых дней абсолютно ничего членораздельного доложить не мог. Они абсолютно ничем не руководили. А господин Блюхер, когда он туда прибыл, сделал все для того, чтобы сорвать и без того очень плохо налаженную организацию отпора противнику. Он скрывался 2,5 суток. Когда к нему обращался Штерн и спрашивал: кто же тут командует, я или вы, и что нужно делать, Блюхер ни да, ни нет не отвечал. И только благодаря нашему вмешательству, только благодаря постоянным разговорам по прямому проводу, только благодаря постоянному и непрерывному нажиму на Штерна, который там в конце концов стал настоящим командиром, взял в свои руки бразды правления, как подобает командиру РККА, только благодаря этому мы не провалились, не оскандалились.
И, наконец, последнее доказательство - это Хасан. Что собой представляла так называемая 1-я Отдельная Краснознаменная армия и 40-я дивизия, вы уже, по-моему, достаточно основательно уяснили из доклада т. Штерна и выступлений других товарищей. И тем не менее при всей расхлябанности, при всей той неорганизованности и долголетнем предательстве, которое имело место на Дальнем Востоке в лице Блюхера и ему присных, наши люди, маленькие люди, нужно было их только возглавить, они дали отпор самой лучшей, самой организованной и самой боеспособной части японской армии.
Тов. Штерн, которому повезло, он больше всех нас за последние два года имел счастливую возможность принимать руководящее и непосредственное участие в боях, заявил на этом заседании, что пехота по-прежнему остается основным родом войск на полях сражений.
Тов. Штерн, Вы правы, но этого у нас никто и не оспаривал, и не оспаривает. Это истина, бесспорно истина. Но именно поэтому мы обязаны сделать все, чтобы наша замечательная пехота была обучена как следует».
Товарищу Штерну «везло» и дальше.
В 1939 году Г. М. Штерн возглавлял фронтовое управление, координировавшее действия советских войск на Дальнем Востоке и Монгольской народно-революционной армии во время боёв у реки Халхин-Гол.
По итогам этой операции за мужество и героизм, проявленные при выполнении воинского долга командарму 2-го ранга Штерну Григорию Михайловичу присвоено звание Героя Советского Союза, с вручением ордена Ленина. После учреждения знака особого отличия ему была вручена медаль «Золотая Звезда» № 154.
Во время советско-финской войны 1939—1940 годов Г. М. Штерн командовал 8-й армией в Северной Карелии.
Принадлежность к троцкистам и связь с «левыми группами рейхсвера» не помешали Штерну стать в 1939 году членом ЦК ВКП(б), а депутатом верховного совета он был еще с 1937 года.
14 января 1941 года Г. М. Штерн назначен начальником Главного управления противовоздушной обороны Народного комиссариата обороны СССР.
Он незамедлительно приступил к организационному совершенствованию системы ПВО страны.
Уже 25 января 1941 года по его инициативе вышло постановление СНК СССР № 198-97сс «Об организации противовоздушной обороны». Организация ПВО предусматривалась в угрожаемой воздушными нападениями зоне на глубину 1200 км от госграницы. В соответствии с данным постановлением 14 февраля издан приказ НКО СССР № 0015 «О разделении территории страны СССР на зоны, районы и пункты ПВО». Приказ определил сформировать в приграничных и некоторых внутренних военных округах зоны ПВО (всего 13), в том числе в составе частей и подразделений ВНОС.
А 7 июня 1941 года Штерна арестован.
На следствии он признал, что с 1931 года являлся «участником троцкистского заговора в РККА» и «германским шпионом».
Большинство историков связывают арест Штерна с тем, что 15 мая 1941 года немецкий военно-транспортный самолет «Юнкерс-52» приземлился в районе московского стадиона «Динамо». Маршрут полета был Кёнигсберг-Белосток-Минск-Смоленск-Москва.
Началась война. Нехватка военных кадров толкнула вождя освободить «изобличенного врага народа, троцкиста шпиона и будущего маршала Победы Мерецкова (статья «74 дня, которые для маршала Победы были страшнее всех сражений»). Были возвращены в строй Горбатов и Жмаченко. В годы Великой Отечественной войны они командовали армиями, удостоены генеральских чинов и званий Героя Советского Союза. Оказался востребованным и Кузьма Петрович Подлас. Его пример наиболее показателен. Он, как и Штерн, принимал участие в боях у озера Хасан в должности командующего 1-й армией. На заседании Военного совета 26 ноября 1938 года комдив подвергнут резкой критике со стороны Штерна, а Рычагов выступил с предложением осудить Подласа за саботаж.
Тем не менее, 12 августа 1941 года. Подлас переаттестован в генерал-майоры, 9 ноября того же года присвоено звание генерал-лейтенанта. В ходе войны командовал 40-й (с августа 1941) и 57-й (февраль — май 1942) армиями Юго-Западного фронта. Участвовал в Курско-Обоянской и в ряде других операций.
В ходе Харьковской операции 1942 года вместе со своей армией попал в окружение на барвенковском плацдарме. 25 мая 1942 года погиб во время попытки прорыва из окружения у села Копанки Изюмского района Харьковской области.
В первый год войны, по сведениям почерпнутым мной из интервью историка, члена Международной ассоциации историков Второй мировой Юрия Рубцова, из мест лишения свободы в строй вернулись около 60 ранее репрессированных военачальников.
На этом фоне бессудная ликвидация Штерна, одного из самых искушенных в ведении войны военачальников, выглядит, по меньшей мере, странной и требует пояснения.
Напрашивающийся вывод, что репрессии в отношении военачальников, были, хоть и чрезмерно жесткой, но обоснованной реакцией на их нерасторопность и должностную несостоятельность.
Мемуары Павла Судоплатова «Разведка и Кремль» содержат следующее описание этого инцидента.
«В мае 1941 года немецкий "Юнкерс-52" вторгся в советское воздушное пространство и, незамеченный, благополучно приземлился на центральном аэродроме в Москве возле стадиона "Динамо". Это вызвало переполох в Кремле и привело к волне репрессий в среде военного командования: началось с увольнений, затем последовали аресты и расстрел высшего командования ВВС. Это феерическое приземление в центре Москвы показало Гитлеру, насколько слаба боеготовность советских вооруженных сил».
Мнение маршала Мерецкова ( в этом вопросе более компетентного) несколько отличается от воспоминаний Судоплатова:
«Внутри высших политических и военных кругов страны несанкционированный прилет в Москву Ю-52 особого всплеска эмоций не вызвал. Мерецков видел, что нарком Тимошенко, начальник Генштаба Жуков злополучный перелет Ю-52 не считали таким уж ЧП. Самолеты Германии часто нарушали границы Советского Союза, нередко садились на нашей территории, иногда даже группами. С октября 1939-го по май 1941 года таких нарушений было свыше пятисот, причем наибольшее число из них приходилось на первое полугодие 1941 года. Сбивать самолеты-нарушители категорически запрещалось. Наркомат иностранных дел СССР подавал официальные протесты Германии, на которые она не реагировала».
Нарком ВМФ адмирал Н.Ф. Кузнецов впоследствии вспоминал, что в конце февраля – начале марта немецкие самолеты несколько раз грубо нарушали советское воздушное пространство. По его словам, они летали «с поразительной дерзостью», уже не скрывая, что фотографируют военные объекты. В итоге разгневанный адмирал приказал всем своим флотам «открывать огонь по нарушителям без всякого предупреждения». В соответствии с этой директивой зенитная артиллерия 17 и 18 марта над военно-морской базой Либава (ныне Лиепая, Латвия) обстреляла два немецких самолета, а летчики ВВС КБФ на истребителях И-153 «Чайка» даже пытались осуществить перехват нарушителей. Потом аналогичные инциденты произошли в северо-запад-ной части Черного моря.
Однако лихую пальбу из корабельных зениток пришлось вскоре прекратить. Сталин, узнав об инициативе наркома ВМФ, сделал ему строгий выговор и приказал отменить распоряжение. А 1 апреля Главный морской штаб направил на флоты директиву: «Огня не открывать, а высылать свои истребители для посадки самолетов противника на аэродром».
Версия, что немцы этим перелетом просто пытались исследовать состояние советских противовоздушных сил и разведать будущие направления главного удара фашистской Германии на фоне информации с сайта «Арсенал-инфо.рф» выглядит мало убедительной.
«В течение всего 1940 г. Do-215B из 1-й и 3-й эскадрилий Aufkl.Gr.Ob.d.L. регулярно появлялись над Советским Союзом. – Сообщает автор статьи «Тайные полеты над СССР». - Кроме того, самолеты авиакомпании «Люфтганза» начали выполнять регулярные рейсы по трассе Берлин – Данциг – Кенигсберг – Белосток – Минск – Москва. Не говоря уже о том, что эти полеты иногда выполняли «Хейнкели» из группы Ровеля с замаскированными фотокамерами на борту, которые отклонялись от установленного маршрута, проводя аэрофотосъемку советских аэродромов и других объектов, так еще и экипажи обычных немецких лайнеров несколько отличались от экипажей других авиакомпаний».
Активную воздушную разведку территории Советского Союза военно-воздушные силы Третьего рейха вели с 1934.
Поднимаясь на крыло с территории Восточной Пруссии, двухмоторный самолет, оснащенный дополнительными топливными баками, с высоты 9144 м проводил аэрофотосъемку советской военно-морской базы Кронштадт, в Финском заливе, индустриальных объектов в соседнем Ленинграде (ныне Санкт-Петербург), а также в районе Пскова и Минска.
Командование вермахта каждые пару недель обновляла сведения о советском военно-морском флоте, объемах и темпах строительства новых военных кораблей.
С января 1939 г. элитное подразделение, преобразованное в разведывательную авиагруппу при главнокомандующем люфтваффе, совершало тайные разведывательные полеты над Советским Союзом вплоть до начала Второй мировой войны. В основном они проходили под видом пассажирских рейсов, которые «случайным образом» пролегали над стратегическими объектами. Если же нужный район аэрофотосъемки находился слишком далеко от имевшихся трасс, то тогда использовалось прикрытие в виде «пробных полетов по новым трассам», которые «Люфтганза» якобы предполагала вскоре открыть. Таким образом, замаскированные «Хейнкели» из эскадрильи специального назначения спокойно совершали разведывательные рейды над всей Европой и европейской частью Советского Союза.
В ходе выполнения программы «пробных» полетов в район Крыма и Кавказа He-III V2 «Росток» потерпел аварию и упал на советской территории. Хотя правительство СССР получило достаточные доказательства истинной цели этих полетов, оно ограничилось лишь одной дипломатической нотой протеста, на которую из-за ее обтекаемости в Берлине не обратили большого внимания.
Рейды разведывательной авиации над территорией Советского Союза прекратились только с подписанием в 1939 году договора о ненападении, впоследствии получившего название «пакт Молотова-Риббентропа», и то, лишь на некоторое время.
В декабре полеты возобновились. FW-200 и Не-III из Aufkl.Gr.Ob.d.L., взлетая с аэродромов в Восточной Пруссии и оккупированной Польше, совершали разведывательные полеты над Балтийским морем и приграничными районами СССР. Уже 13 февраля 1940 г. на совещании у начальника оперативного отдела Главного командования вермахта генерал-майора Альфреда Йодля был заслушан секретный доклад Канариса «О новых результатах воздушной разведки против СССР, полученных специальной группой «Ровель».
Поднимаясь с территории Норвегии, самолеты-разведчики взяли под контроль территорию Кольского полуострова.
27 сентября Гитлер наградил оберст-лейтенанта Ровеля за успехи в организации дальней авиаразведки Рыцарским крестом. После официальной церемонии у них состоялась беседа, во время которой фюрер разрешил разведчикам возобновить рейды над СССР на глубину до 320 км от его восточной границы.
С начала 1941 года 1-я эскадрилья группы Ровеля действовала с аэродрома Краков, в Польше, 2-я эскадрилья – с аэродрома Бухарест, в Румынии, 3-я эскадрилья – с аэродрома Хамина, в Финляндии, а 4-я эскадрилья – попеременно с аэродромов Бухарест и Краков.
Поначалу самолеты не залетали восточнее линии озеро Ильмень – Минск – Киев – берег Черного моря.
6 января 1941 года, например, самолет-разведчик пересек границу, пролетел вглубь советской территории около 21 км, затем развернулся и прошел параллельно границе еще приблизительно 160 км, ведя при этом аэрофотосъемку, после чего повернул на запад и снова ушел за границу.
Но вот уже вскоре, почувствовав полнейшую безнаказанность, немецкие пилоты обнаглели и стали углубляться вплоть до Гомеля и Чернигова.
На основании данных, полученных при дешифровке фотопленок, отснятых экипажами самолетов-разведчиков, составлялись подробнейшие карты советской приграничной полосы с указанием автомобильных и железных дорог, расположения укрепрайонов, аэродромов, морских и речных портов, мостов и т. д. Аэрофотосъемка проводилась с таким размахом, что, естественно, не осталась не замеченной русскими. Данные об активизации воздушного шпионажа в отношении СССР поступали даже от внешней разведки.
«О многих разведывательных полетах немецких самолетов-призраков советскую сторону проинформировал агент НКВД Шульце-Бойзен, однако вся его рискованная работа в конечном итоге пошла псу под хвост. - Сообщает нам сайт «Арсенал-инфо.рф». - Единственной ответной мерой советского руководства стало издание в январе 1941 г. секретного постановления Политбюро ЦК ВКП(б) и Совета народных комиссаров «Об организации ПВО», которое само по себе уж никак не могло воспрепятствовать разведывательным полетам».
Всего же только за три недели, с 27 марта по 18 апреля, служба ВНОС (войска наблюдения оповещения и связи – прообраз современного ПВО) зафиксировала около восьмидесяти нарушений воздушного пространства страны на глубину до 200 км.
15 апреля разведывательный самолет «типа Ю-88» был посажен истребителями в районе украинского города Ровно. Несмотря на то что экипаж попытался уничтожить машину с помощью взрыва, на борту все же была обнаружена «мощная аппаратура для аэрофотосъемки», а также карта западных районов СССР.
Люфтваффе уже в 1940 году обладал самолетом разведчиком, способным летать на недосягаемых для противника высотах. Он выполнил несколько разведывательных полетов над Англией на высотах 12 500– 14 020 м, и при этом англичане даже не обнаружили его.
С начала декабря 1940 года 8 таких высотников выполняли разведывательные полеты над Британскими островами, а взлетая с аэродромов Будапешта и Кракова вели разведку территории Советского Союза.
«Советская противовоздушная оборона ничего не могла поделать с ними, так как не имела перехватчиков, способных подниматься на высоту их полета. Оставалось лишь бессильно наблюдать за безмятежно плывущими высоко в небе разведчиками и надеяться на некое благоприятное стечение обстоятельств.
15 апреля 1941 года с аэродрома Кракова взлетел замаскированный под гражданский борт самолет-разведчик. Его состоящий из двух человек экипаж имел задание провести аэрофотосъемку объектов в районе украинского города Житомир. Отказ одного из двигателей не позволил самолету держаться на большой высоте. Снизившись, он оказался в зоне досягаемости поднятых на его перехват советских истребителей.
Советские пилоты вывели из строя единственный рабочий двигатель «Юнкерса». Самолет- совершил вынужденную посадку на брюхо, и оба летчика выбрались из самолета. На случай подобных ситуаций на каждом Ju-86P имелись заряды взрывчатки для уничтожения секретного оборудования гермокабины и фотокамер, и, перед тем как покинуть кабину, один из пилотов включил их часовые механизмы. Вскоре появились сотрудники НКВД, которые арестовали немцев и сразу же увезли с места посадки. Поэтому затем летчики не могли четко утверждать, произошло ли самоуничтожение самолета.
Немцы придерживались заранее составленной легенды – они курсанты школы летчиков-испытателей в Кракове и оказались в советском воздушном пространстве случайно, из-за неисправности приборов. Однако затем немецкие пилоты неожиданно поняли, что допрашивавшие их сотрудники НКВД считают, что они летели на Ju-88 и что, помимо них, на борту были еще люди, поскольку экипаж этого самолета действительно состоял из четырех человек. И это, кстати, подтверждает, что механизмы самоуничтожения разведчика все же сработали. В итоге летчики немного изменили показания и заявили, что у них в самолете были еще двое – русский и украинец, которые ранее выпрыгнули на парашютах. Летчики утверждали, что один из них – русский – якобы даже прошел обучение в школе слепых полетов в Кракове.
Оба немца пробыли в тюрьме в Ровно вплоть до нападения Германии на Советский Союз. Их должны были перевезти в другую тюрьму в глубине страны, но из-за общего беспорядка, возникшего в ходе быстрого отступления советских войск, охрана попросту бросила их.
Руководитель спец подразделения Ровель знал, что экипаж сообщил по радио о вынужденной посадке на советской территории, но не знал, смогли ли летчики уничтожить самолет. В ожидании серьезного скандала он задумался о перспективе дальнейших полетов над СССР. Однако ответом советского руководства стал только протест, заявленный германскому правительству по дипломатическим каналам. В итоге полеты не только не прекратились, а продолжились с новой силой.
20 марта на аэродроме Вельск-Подляски приземлился Do-17E-l, а на следующий день около местечка Цехановец, расположенного в 46 км к юго-западу, сел еще один Do-17E-3. Экипажи обоих «Дорнье» повторяли заученную легенду, что они якобы из авиашкол в Варшаве и Оруне, где, кстати, никаких авиашкол люфтваффе не было и в помине, и что они в сложных погодных условиях потеряли ориентировку и потому случайно нарушили советскую границу. Как ни странно, но им поверили и вскоре передали представителям немецкой стороны. Через некоторое время вернули и оба самолета, правда проведя перед этим их тщательный осмотр.
С середины апреля до середины июня 1941 г. самолеты-разведчики Aufkl.Gr.Ob.d.L. систематически появлялись в советском воздушном пространстве, в среднем по три раза в день. Их основной задачей было обновить аэрофотоснимки советских укреплений в приграничной полосе, сделанные в мае – октябре прошлого года. Особое внимание также уделялось районам Ровно и Луцка и Киевскому укрепленному району.
В конце мая наркома обороны С.К. Тимошенко и начальника Генерального штаба Г. К. Жукова срочно вызвали в Политбюро ЦК ВКП(б). На этой встрече нарком заявил руководству страны, что немцы совсем обнаглели и их надо сбивать, таково, мол, мнение военных. Каково же было удивление маршала и генерала, когда они услышали спокойный ответ Сталина. Вождь поведал своим военачальникам, что германский посол заявил от имени Гитлера, что у них сейчас в авиации много молодежи, которая «слабо подготовлена». Все дело, оказывается, было в том, что германская «молодежь» плохо ориентировалась в воздухе и случайно залетала в СССР. Жуков и Тимошенко тем не менее продолжали настаивать на своем, и в итоге Сталин согласился подготовить соответствующую ноту по данному вопросу и потребовать от Гитлера, чтобы он прекратил «самоуправство» своих военных. В заключение вождь сказал, что он не уверен, знает ли вообще Гитлер про эти полеты».
(Совсем как наши сталинысты, уверенные, что их божество "ни ухом, ни рылом", а во всем виноват Ежов и еще какой-то Эйхе.)
«В итоге немцы продолжали безнаказанно бороздить воздушные просторы Советского Союза. В июне «Юнкерсы», «Хейнкели» и «Дорнье» каждый день фотографировали районы расположения советских войск. Если в течение мая – первых десяти дней июня служба ВНОС зафиксировала 91 пролет самолетов-нарушителей, то с 10 по 19 июня их было уже 86! Хотя фиксировались далеко не все пролеты. Наибольшая активность разведчиков наблюдалась в районах строительства оборонительных сооружений и расположения крупных воинских гарнизонов. Генштаб Красной армии в очередной раз обратился к Сталину, но снова получил по-детски наивный ответ – отныне обо всех нарушениях воздушного пространства докладывать заместителю наркома по иностранным делам А.Я. Вышинскому, а тот «будет иметь дело с немецким послом Шуленбургом…».
Систематически велось фото сканирование северных районов Советской территории самолетами, базирующимися на территориях Норвегии и Финляндии.
Общие итоги деятельности подразделения самолетов-разведчиков за пять месяцев 1941 г. впечатляли. К июню в распоряжении Генерального штаба имелись панорамные снимки и крупномасштабные карты всей приграничной полосы на глубину около 250–300 км с указанием всех важных объектов и районов дислокации войск. Было выявлено точное местоположение 66 аэродромов советской авиации.
На этом фоне версия, что Штерн стал жертвой чрезмерно жесткой, но обоснованной реакции Сталина на свою нерасторопность и должностную несостоятельность, на мой взгляд, не только не выглядит несостоятельной, а рассыпается вдребезги.
Есть вещи, которые Сталин не прощал никому, невзирая на заслуги и, как сказали бы сейчас, компетенции.
Возможно, вождь воспринял перелет «Юнкерса» в Москву, как угрозу собственной жизни, к которой, судя по ряду свидетельств, относился, мягко сказать, трепетно.
В качестве доказательства жизнеспособности этой версии приведу выдержки из книги Орлова «Тайная история Сталинских преступлений».
«Известно, что во время официальных торжеств на Красной площади Сталин появлялся на мавзолее, охраняемый отборными воинскими частями и массой телохранителей из НКВД. Тем не менее под кителем он всегда носил массивный пуленепробиваемый жилет, специально изготовленный для него в Германии.
Чтобы быть уверенным в собственной безопасности во время частых поездок в загородную резиденцию, Сталин потребовал от НКВД выселить три четверти жителей улиц, по которым он проезжал, и предоставить освободившиеся комнаты сотрудникам НКВД. 35-километровый сталинский маршрут от Кремля до загородной дачи днём и ночью охранялся сотрудниками "органов", дежурившими здесь в три смены, каждая из которых насчитывала тысячу двести человек.
Сталин не рисковал свободно передвигаться даже по территории Кремля. Когда он покидал свои апартаменты и переходил, например, в Большой кремлёвский дворец, охранники усердно разгоняли прохожих с его пути, невзирая на их чины и должности.
Ежегодно, отправляясь на отдых в Сочи, Сталин распоряжался подготовить одновременно его персональный поезд в Москве и соответствующий теплоход - в Горьком. Иногда он предпочитал уезжать непосредственно из Москвы - в таком случае использовался поезд, в других случаях - спускался по Волге до Сталинграда, а уже оттуда поезд, тоже специальный, доставлял его в Сочи. Никто не знал заранее ни того, какой вариант выберет Сталин на этот раз, ни дня, когда он пустится в путь. Его специальный поезд и специальный теплоход по нескольку дней стояли в полной готовности, но только в последние часы перед выездом он наконец сообщал доверенным лицам, какой вариант избирает на сей раз. Перед его бронированным поездом и следом за ним двигались два других поезда, заполненные охраной. Сталинский поезд был так оборудован, что мог выдержать двухнедельную осаду. В случае тревоги его окна автоматически закрывались броневыми ставнями.
Объявив себя вождем рабочего класса, Сталин никогда не бывал в рабочее время ни на одном из заводов, боясь встречаться лицом к лицу с рабочими».
Но есть и еще одна версия. Она заключается в том, что «Юнкерс» доставил Сталину личное послание от Гитлера.
В 2005 году в Волгограде состоялась научно-практическая конференция, посвященная 60-летию Победы. На ней присутствовал специальный гость конференции, бывший министр обороны Советского Союза, а позже – участник ГКЧП маршал Советского Союза Дмитрий Язов.
«В своем выступлении, - пишет газета, - он зачитал текст письма Гитлера Сталину от 14 мая 1941 года, в котором германский лидер уверял Сталина в том, что "упорно циркулирующие слухи" о предстоящем конфликте между Германией и СССР не соответствуют истине. По мнению Язова, Сталин в действительности мог быть введен фюрером в заблуждение, чем отчасти и объясняется провал советских войск в первые дни войны».
Язов также уточнил, что оно было опубликовано в книге Панова «Офицерский корпус в политической жизни России», том 6, издательство «Эйдас».
Текст этого письма я публиковать не буду. Подавляющее большинство историков сходятся во мнении, что, не смотря на его верификацию Язовым, письмо, тем не менее, является плодом фантазии писателя Бунича, первым разместившего его в книге «Лабиринты безумия» (она издавалась еще под несколькими названиями - «Операция «Гроза»» и пр.)
Со своей стороны, добавлю. То обстоятельство, что текс письма – литературный вымысел, это не опровергает версии, что сам факт письма имел место быть.
Но и это еще не все.
На выставке в "Штабах Победы" продемонстрировали два листка из записки Мехлиса о расследовании пролета Ju-52 по маршруту Кенигсберг - Москва.
Вот они.
Оттолкнувшись от указанного в записке бортового номера самолета, одному из исследователей удалось установить, что в марте 1941 года фирма Junkers Flugzeug- und Motorenwerke AG поставила в СССР три Ju-52/3m, а один за номером 7180, в мае 1941 года.
Текст первой страницы.
«Консульским отделом полпредства СССР в Германии было выдано 9 мая с.г. разрешение на перелет самолета Ю-52 из Берлина через Кёнигсберг в Москву. Срок вылета до 15 мая 1941 года. Передвижение самолета по трассе должны были указать органы советской власти.
Самолет Ю-52 за №7180 вылетел из Кёнигсберга в Москву 15 мая 1941 г. в 13 ч. 53 м., не получив согласия органов советской власти на вылет именно 15 мая по трассе Кёнигсберг – Минск – Смоленск – Москва. Экипаж самолета вылетел также… конец фрагмента».
Текст второй страницы.
«15 мая летчик вылетел без согласования с нами, причем перелет границы состоялся не между 10 -11 часами, как было указано нам и подтверждено фирмой, а значительно позднее. О вылете летчика из Кёнигсберга нам сообщила фирма около 16 часов 15 мая. Мы незамедлительно написали фирме письмо, котором мы указали, что так как летчик вылетел без согласования с нами и даже без предварительного уведомления нас о времени вылета, фирма тем самым приняла на себя риск на все возможные случаи. Ответа не имеем. (Фамилия источника информации мной не разобрана, дата 18 мая)
Немецкие летчики интересовались вопросом – знали ли о их вылете из Кёнигсберга. В личной беседе 15 мая с.г. с работниками НКВТ, сопровождающими их в Москве, они задали им соответствующий вопрос.
Вызванный ко мне 17 мая работник наркомвнешторга Рябченко сообщил:
«15.V.1941 г. во время ужина в гостинице «Националь» немецкий пилот спросил меня – знал ли я о их вылете из Кёнигсберга. Я ответил, что лично я и т. Антонов о вылете самолета Ю-52 узнали очень поздно, так как экипаж самолета телеграфно не поставил нас в известность. При этом я заявил, что наши учреждения знали о вылете самолета.
16.V.1941 г. Я спросил пилота Марлот – почему они перед вылетом не запросили телеграфно Москву или торгпредство СССР в Берлине, а вылетели без этих уведомлений. Он заявил, что на этот счет он не получал никаких письменных инструкций, но сам считает, что следовало бы ему телеграфно об этом сообщить».
А какая из версий Вам представляется более вероятной? Возможно у Вас есть своя, отличная от приведенных в статье. Полагаю, что читателям канала, интеллектуальный уровень аудитории которого, судя по комментариям, довольно высок, Ваше мнение будет не безынтересно.
Предыдущие статьи на тему репрессий в отношении Советских военачальников в предвоенные годы:
О заговоре Тухачевского - «Смертельная схватка паука со скорпионом»
«Тухачевский, Блюхер, Егоров и другие. Такие разные дороги на эшафот»
«Свой дурак хуже предателя или записка Буденного Ворошилову по итогам суда над Тухачевским сотоварищи»
«Его расстреляли за книгу» - о судьбе командарма Кутякова.
«74 дня, которые для маршала Победы были страшнее всех сражений» - о поворотах судьбы маршала Победы Мерецкова.
«Героя Советского союза избивали резиновыми дубинками» - о судьбе героя Советского Союза маршала авиации Рычагова.
«От должности заведующего баней маршал авиации отказался» - судьбе маршала авиации Ворожейкина.
Не забудьте подписаться на канал. На нем будет еще очень много интересных статей. Ваш "лайк", извините за термин, будет достаточной благодарностью за написанную специально для Вас статью.