Лидия Мишланова о Пелагее Санниковой-Шайн
Когда-то несколько строк об этой женщине в «Календаре-справочнике Пермской области» «зацепили» мою журналистскую душу: ее именем Пелагея названа комета, ею же и открытая, а сама она приходится дочерью Федору Самсоновичу Санникову, одному из «половодовских ходоков». О том, как три крестьянина-земляка дошли до Ленина с жалобой на усольское начальство, писали много. Об астрономе Пелагее Федоровне Санниковой-Шайн ничего, кроме тех нескольких строчек, в местной печати я не находила.
И вот однажды в клубе «Пермский краевед» появилась и выступила учительница из Половодова Валентина Афанасьевна Мелькова. Тема была другая, но после заседания я, конечно же, подошла к ней. И вдруг:
— Пелагея Федоровна и моя свекровь в детстве были подругами. Они и потом встречались, и однажды я сама видела ее в нашем доме. У нас в семейном альбоме ее фотографии есть.
Потом приходили ко мне письма из Половодова и пакет со старыми снимками. Так что многое я узнала именно благодаря помощи Валентины Афанасьевны.
Итак, Паня Санникова родилась в 1894 году в деревне Попово-Останино в двух километрах от Половодова. Местность там, на берегу реки Усолки, живописная, дома добротные, с крытыми дворами. Но небольшой дом Федора Санникова все же выделялся: поставлен на пригорке, крыт железом, с красивыми резными воротами.
Валентина Афанасьевна высказывает догадку, что ворота эти — дело рук ее свекра мастера-умельца Тимофея Ивановича Санникова, в доме которого она живет сейчас в Половодове. Родственники они с Федором Самсоновичем или однофамильцы — она не знает. Но были близки, нередко гостили семьями, дружили и их дочери Паня и Дуня.
Федор Самсонович до революции «выбился» из крестьян: служил подрядчиком у солепромышленника Рязанцева на заготовке дров для солеварен. Был он книгочей. Уже в наши дни его внук Ярослав передал краеведам двадцать старых книг, среди которых четыре, оказывается, из Половодовской (Павленковской!) библиотеки. По всему видно, что Паня Санникова многое унаследовала от отца: незаурядные способности, тягу к образованию, независимый и настойчивый характер.
Четыре года Паня ходила в Половодовскую начальную школу, которую в свое время окончил и сам Федор Самсонович. Отец-подрядчик имел дело с цифрами, да и учителем был мужчина — Николай Николаевич Калашников (по словам В. А. Мельковой, замечательный человек, оставивший заметный след в жизни села). Думаю, что именно эти обстоятельства повлияли, прежде всего: рано стали развиваться природные способности девочки, в ней был пробужден интерес к точным наукам. И хотя в Соликамской гимназии она прекрасно шла по всем предметам и окончила ее с золотой медалью, но мечты свои связывала с физикой и математикой.
Летом 1913 года девятнадцатилетняя Паня Санникова плыла на пароходе по Каме. Ее жизненные планы были не совсем ясны, одно она знала твердо: будет учиться дальше. Большой двухпалубный пароход важно шел вниз по реке, дымя трубой и плюхая колесами. Подолгу стоял у пристаней, где громкоголосые грузчики сновали по сходням с мешками на спинах. И снова шел — мимо крутых берегов с редкими селеньями, мимо густых прикамских лесов. Плыть до Перми предстояло несколько суток. Паня стояла на верхней палубе (отец купил ей билет во второй класс) и думала о том, что прежде чем учиться, надо будет подыскивать работу. На
большую помощь из дома надеяться не приходилось: после смерти матери у отца была новая семья — жена и двое детей. И чтобы не быть в тягость, Паня еще в Соликамске гимназисткой начала подрабатывать репетиторством. Теперь она рассчитывала на этот маленький опыт, свои знания, одним словом, на собственные силы.
У того же борта, облокотившись на перила, стоял молодой человек в форменной тужурке и фуражке. Теребя усики, он искоса поглядывал на Паню и, наконец, заговорил с ней. Как это часто бывает в дороге, молодые люди быстро освоились, разговаривали, смеялись. А потом он сказал: «Пойдемте, я познакомлю Вас со своим отцом». И подвел Паню к худому, неулыбчивому, все еще представительному старику, который, отставив массивную трость в сторону, сидел в кресле и читал книгу.
— Кто же Вы будете, милая барышня?
Она смутилась под его пристальным взглядом, но отвечала спокойно и с достоинством. Он расспросил, кто ее родители, куда и зачем она едет. И пока плыли до губернского города, старик часто и подолгу останавливал свой взгляд на светловолосой, статной девушке, покорившей его своей рассудительностью, а пуще того — необычайно горячим желанием заняться науками. Хорошо бы, думал он, ввести в дом вот такую невестку. Но не теперь. Теперь ее не остановишь. И как знать, может, действительно, ее ждет большое будущее?
— Я не советую Вам задерживаться в Перми,— сказал старик Пане. — Здесь Вы не найдете того, что ищете. Я дам Вам денег. Поезжайте-ка прямо в Петербург. Даст Бог, когда-нибудь свидимся.
Мы не знаем имени этого безусловно состоятельного и, к счастью, проницательного человека. Сохранилась лишь фотография, где Паня снята со своими попутчиками, где она доверчиво положила руку на плечо старика. На следующий год началась война, затем была революция и снова война. Свидеться не удалось никогда.
В Петербурге Паня поступила на физико-математическое отделение Высших женских (Бестужевских) курсов, училась и работала, давая уроки. В октябре 1917 года, как говорит надпись на одном из снимков, она впервые в жизни побывала в Крыму. Но помышляла ли она тогда об астрономии?
В 1918 году Паня вернулась в Усольский уезд, преподавала математику в заводской школе. А вот как она оказалась в Томске, где познакомилась в 20- м году с Григорием Абрамовичем Шайном? Не исключено, что и ее, и его подхватила волна отступления колчаковских войск, с которыми, известно, ушло немало пермских учителей и преподавателей университета. Именно там она поступила в университет, но учиться не пришлось, потому что они уже были мужем и женой, когда в 21- м году Г. А. Шайн получил приглашение стать научным сотрудником Пулковской обсерватории под Петроградом.
1 мая 1997 года календари отметили 105 лет со дня рождения выдающегося астрофизика академика Г. А. Шайна. А в ту пору это был молодой, блестяще начинающий ученый, за плечами которого остались учеба в Юрьевском (Дерптском) университете и служба в армии в первую мировую войну. Заканчивал он высшее образование, одновременно занимаясь преподаванием и исследовательской работой, уже в Перми (куда был эвакуирован Юрьевский университет). В Перми же он сдавал экзамен на степень кандидата астрономии.
В Пулково, где Пелагея Федоровна работала вычислителем, Шайны пробыли до 1925 года. В Крыму, в Симеизе, начиналась установка самого большого тогда в стране астрономического рефлектора, и Григорий Абрамович был назначен руководителем работ.
Тридцать лет прожили они в Симеизе — тридцать лет Пелагея Федоровна оставалась незаменимой помощницей мужа, будь то научные исследования или организационные дела. С 1945 по 1952 год Григорий Абрамович работал директором Крымской астрофизической обсерватории. По его инициативе, уже в новой обсерватории, построенной в Крымских горах, на плоскогорье Мангуш, устанавливался еще один отечественный рефлектор диаметром 2,6 метра, который и назвали его именем.
Г. А. Шайн был крупным специалистом в области звездной спектроскопии и физики газовых туманностей. Академик АН СССР, лауреат Государственной премии, кроме того — член Лондонского Королевского астрономического общества, почетный доктор Копенгагенского университета, почетный член Американской академии наук и искусств...
Рядом с таким человеком и самостоятельная научная деятельность Пелагеи Федоровны складывалась удачно. Она долгие годы оставалась основным — неутомимым! — наблюдателем на двойном астрографе. Ею открыто более 150 новых переменных звезд, около 50 из них исследованы и обозначены. Самым же любимым ее делом стало изучение малых планет (открыто около 40, более десяти получили окончательное наименование). А в 1949 году она открыла периодическую комету, которая и носит ее имя — Пелагея!
Труд астронома кропотлив. Попробуй, например, определи яркость и цвета многих тысяч (!) звезд — а это было сделано Пелагеей Федоровной в связи с изучением наличия и характера поглощения света в различных частях звездной системы. Недаром даже коллеги называли поразительными ее терпение, настойчивость и аккуратность.
В научном творчестве, в общении с таким талантливым человеком, каким был Г. А. Шайн, заключалось счастье Пелагеи Федоровны. Трудно ли ей приходилось? Еще бы! Особенно, когда Григорий Абрамович стал слепнуть и потерял зрение на оба глаза из-за катаракты. Мужчины вообще гораздо болезненнее переносят недуги. Для астронома же утрата зрения — трагедия. Да еще случилось это при обстоятельствах и без того тяжелых — в войну, в эвакуации. В это время и позже, когда вернулись в Крым и перед ними предстала страшная картина разрушенной обсерватории и все надо было начинать сначала, Пелагея Федоровна была самой надежной опорой академика Шайна.
Видя постоянно улыбчивую, доброжелательную Пелагею Федоровну, вряд ли кто задумывался, как тяжело пережила она свою личную, женскую трагедию — отсутствие детей. Для окружающих она всегда оставалась ровной, спокойной, остроумной. Сотрудники обсерватории шли к ней с любой своей заботой в уверенности, что Пелагея Федоровна выслушает и поможет.
А без детей они все-таки не остались. С Урала Пелагея Федоровна привезла Верочку, свою племянницу, которая и выросла в семье Шайнов и замуж вышла здесь же — за молодого сотрудника обсерватории Виктора Амазасповича Амбарцумяна, ставшего, как известно, академиком АН СССР и президентом Академии наук Армении.
Шайны жили в Симеизе, собираясь перебраться в поселок Научный, где строили дом по собственному проекту. Не достроили... В 1955 году Пелагея Федоровна тяжело заболела. Но даже в этом состоянии она пыталась продолжать работу, которую было жаль оставлять. В это время велись большие коллективные исследования по определению спектральных классов и цветов звезд в полосе Млечного пути. И Пелагея Федоровна многое сделала уже на стадии разработки методики этих исследований. И начала было изучение одной из небесных «площадок». Однако здоровье ухудшилось. И совсем подкосила ее смерть Григория Абрамовича в июле 1956 года. Пелагея Федоровна пережила его всего на 23 дня...
Дом Шайнов в поселке Научном достроили уже без них. Не знаю, как теперь, но долгие годы он звенел младенческими голосами: в нем размещались ясли для детей сотрудников обсерватории.
Пермские жены очерк первый ссылка здесь
Пермские жены очерк второй ссылка здесь
