В годы Великой Отечественной Юрия Борисовича оберегали как, Верховного Главнокомандующего! В 1941, когда враг подбирался к Москве, его отправили в Свердловск. Только четверть века спустя об этом стало известно всем. Тексты новостей, сводок с фронта Юрий Левитан получал по телефону. Выходы в эфир были засекречены. Жил и работал Левитан в полуподвальном помещении. На эту уникальную личность хотели быть похожими все первые дикторы телевизионных студий. Можно сказать, что профессионально телевидение начиналось именно с Левитана. Задавал профессиональный тон Левитан и для наших, саратовских, первых дикторов: Александры Касович (Горяинова) и Галины Загуменной.
Подобрать подходящие для дикторской работы кандидатуры первому директору Саратовской студии телевидения М.М. Майорову было совсем не просто:
«Дали объявление: «Требуются дикторы», началось столпотворение. Нескончаемый поток женщин. Одни сами себя красавицами считали, другим знакомые познакомили. Помню, пробовали одну учительницу. Ее на общем собрании педколлектива выдвинули. Сразу отказать вроде не удобно. Пустили ее в прямой эфир поздороваться и детскую сказку объявить. На всякий случай шпаргалку написали. Она ее в руке зажала. Камера заработала, претендентка наша про шпаргалку сразу забыла. И прямо в эфир говорит: «Боже мой, какой ужас!» После этого случая она сама расхотела диктором быть». (Синева, 1995)
Диктор тогда не приходил на телевидение, чтобы, как бы сказали сегодня на профессиональном жаргоне, «торговать лицом». Он должен был не только безбоязненно в кадре мило улыбаться и говорить: «Добрый вечер, товарищи! Саратовская студия телевидения начинает свою программу!». Именно диктор, олицетворял не только лицо телевидения, но и его образ. Первых ведущих отбирали, прежде всего, по таланту. В глазах должно было быть, судя по конкурсу, который тогда устраивали редакторы, отражение высокого интеллекта, самообладания, убедительности.
«Я работала в 1957 году в филармонии музыкальным редактором. К осени вызывает меня директор филармонии Столяров и говорит: «Вас хотят видеть на 2-й Садовой». Там о моей работе были наслышаны. Жена Маврыкия Моисеевича Майорова работала в филармонии. А на телевидении как раз набирали штат… - вспоминает Александра Васильевна Касович (Горяинова). – Тогда была одна только студия – малая, АСК (аппаратно-студийный комплекс). Тогда я этого не знала. Пришла в студию и села за столик. Голос от куда-то сверху начал расспрашивать обо мне. Я спокойно все рассказала, не зная, что в это время меня уже снимали. Представить такое я не могла, не знала, в чем суть работы телевизионной. Я вышла со спокойным сердцем в вестибюль, и меня попросили прийти вновь. Только собеседование назначили уже на вечер. Тогда разговаривал со мной уже первый наш директор телевидения – Маврыкий Моисеевич Майоров. Он попросил прочитать статью в газете и рассказать про места, откуда я родом. С ним было как-то сразу просто, не напряженно общаться. Он располагал к себе доверительностью, был очень тактичен и интеллигентен. После этого он пригласил в свою директорскую комнату, наверх. Там уже собралось много людей, большей частью незнакомых. Я узнала Валентина Матвеевича Черныха, тогда он заведовал отделом пропаганды Обкома партии. И неожиданно он мне говорит, пожимая руку: «Вы будете нашим первым диктором!». Честно говоря, не знала: радоваться или нет. 20 ноября 1957 года я была уже в эфире! Маврикий Моисеевич сказал мне: «Давайте, приступайте к работе, объявите фильм про Чапаева». С этого дня я появлялась в эфире 32 года». (Запись личной беседы от 23 июля 2001 г.)
Дикторов отбирали только с высшим образованием. Девочки должны были бегло читать и разбираться в понятиях политической системы. Если Александру Касович руководство приметило в филармонии, то Галина Загуменная пришла прямиком из Государственного университета, исторического факультета.
«Окончив исторический факультет, я получаю свободный диплом, - рассказывает Галина Васильевна Загуменная. – К тому же направление в свои стены предлагает мне министерство культуры. Я не отказываюсь, но говорю: «Если ничего хорошего не найду, приду к вам в министерство культуры». И, можете себе представить, однажды я встречаю свою соседку Наталью Коган, подружку Юльки Абрамовой, она уже работала на телевидении в детской редакции. Соседка моя и говорит: «Ты знаешь, мы на телевидение идем… В редакциях там люди нужны». Я решилась, и смело пошла в 1958 году на студию телевидения и спрашиваю: «Вам не нужны в отдел пропаганды редакторы, журналисты?» Напротив меня сидят двое приятных мужчин. Один, - очень красивый, Анатолий Иванович Вишневский, а другой – Василий Васильевич Костин. Они смотрят на меня, девчонку какую-то. Я отличалась тем, что у меня одежда была венгерская, так как сестра жила в Венгрии. Вот я и под Запад «дула». И Анатолий Иванович Вишневский, я сразу поняла - ловелас, говорит: «В редакции пропаганды я сам там главный редактор». А остроумный Василий Васильевич мне предлагает: «Мы сейчас «кистендеевские» новости выпускаем (В Саратовской области был район, называемый Кистендеевским. Наряду с другими народностями, там проживала еврейская автономия. Сейчас район называется Арка-дакским. – Авт.), ты не хочешь диктором? У нас одна скоро уезжает в Москву. (Диктор вышла замуж за военного, поэтому и уехала. Елисеева ее фамилия бы-ла, тоже с исторического факультета, очень приятная женщина)»… Они мне позвонили, назначили встречу на 2 октября. Я пришла. Усадили меня за стол и дали газету читать… Настрой у меня боевой! Вот это только в то время могло быть: характер, нервы ничем не убиты, все цифры, даты от зубов отлетают – память отчаянная была. Газета в руках, а сама половина текста читаю, половина - на него не смотрю. Всю политическую фактуру, например, ЦК КПСС и тому подобное, четко проговариваю. Удивленные, они мне говорят: «С 12 ноября ты в штате». Получилось, что я в штате была раньше, с 10 октября. Огромную роль сыграло то, что приехал актер известный – Седов (приложение 3). Придумали сделать передачу об английском поэте Роберте Бернсе. Читать надо было его стихи о любви. Прозу отдали выучить мне. И мы по очереди как два актера работали в кадре. Хотя я не училась ни в каких там драмкружках, даже к великой Сухостав я приходила и просто смотрела на остальных детей». (Запись личной беседы: 23. 04. 2002).
Словарь ударений Розенталя выбирали не по наслышке. Дикторы ездили в Москву на курсы повышения квалификации. Там и познакомились с известнейшим лингвистом Дитмаром Эл́ьяшевичем. Дикторы были и лицом экрана, и голосом, и его совестью. Актерством пренебрегали. Даже красились естественно и одевались торжественно. Первые телевизионщики поняли, что игра на экране противоречит его эстетике. Телевидение, по их словам, было "добрым собеседником, входящим в каждый дом"!
Молодые «дикторши», как их тогда называли, старались быть сами собой: «Фальшь, актерство на телевидении, - говорит Галина Васильевна,- совершен-но не приемлемы. Актеры даже говорили, что грим, сильно подведенные глаза, брови, плохо смотрятся на телевизионном экране. Не говоря уже о том, чтобы как-то «педалировать» голосом - это совершенно ни к чему…
Когда вы сидите перед камерой, то должны быть просто искренними, даже когда вы ошибаетесь. Не корчите лицо, что это случайность, а обычно вы все знаете… У меня было 2 раза, когда я плакала в прямом эфире. Мне дали читать стихи «Лирическое отступление (Валя, Валентина)» Ярослава Смелякова. Вот первое четверостишие:
Валентиной Климовичи дочку назвали.
Это имя мне дорого - символ любви.
Валентина Аркадьевна.
Валенька.
Валя.
Как поют, как сияют твои соловьи!..
Я читаю, а они мне дали музыку. Это так додумались. И получилось, что искренность была во всем, даже на глазах». (Запись личной беседы: 23. 04. 2002 г.)
Неприятие наигранности определяло особое, трепетное, представление о телевидении, пронизывающее работу телевизионщиков и восприятие телезрителей: «Телевидение, - говорит Александра Васильевна, - добрый собеседник, входящий в дом. Собеседник, который что-то узнал и хочет с тобой поделиться. Причем, у этого собеседника не должно ощущаться ни тени превосходства» . (Запись личной беседы: 23. 07. 2001).
Информационные выпуски, интервью, закадровый текст киносюжетов, прямые репортажи с ПТС, межпрограммные анонсы, концерты, - везде звучал голос диктора. Образность диктора органично вливалась во всё многообразие форм. Например, программы «Малышкина книжка», «Мишутка», «Телевизионные вести» зритель уже не представлял без дикторов Александры Васильевны Касович и Галины Васильевны Загумённой.
Своих любимых дикторов многие зрители фотографировали прямо с телеэкрана и присылали в письмах. Саратовские модницы даже подражали внешнему виду «дикторш». Костюмы они поначалу выдумывали сами. Затем их одевали по спецзаказу, шили костюмы в ателье. Ведь «лица телевидения» как-никак. По поводу этого у Галины Васильевны есть история, которую поведала журналистка Тамара Корнева (Корнева, 29 марта, 2002): «…Ее всегда хотели одеть в белую блузу и черный пиджак, чтобы выглядела как учительница или как герой социалистического труда, в наставление всем зрителям. А она рушила все стереотипы, отстаивала свой образ. Хотя нередко за несколько минут до эфира ей приказывали съездить домой и переодеть платье.
Один из председателей теле- радиокомитета так допек ее оголенными по локоть руками, что на следующий день она привезла в студию пять парадных кителей своего второго мужа – действительно «настоящего полковника», комбата Саратовского вертолетного училища Юрия Комлева, и надевала их в эфир, когда начальство что-то не устраивало…»
Бывало и такое, что в эфир надевали фартуки, но это было оправдано фактурой материала.
«…Даже объявления хотелось преподнести как-то поинтереснее. Кстати, уже в 1958 году мы имели первый опыт игровой рекламы, – рассказывает на страницах газеты «Орбита» Александра Васильевна Касович. - На телевидение позвонили работники торга: склады затоварены консервами печени трески, помогите распродать! Мы с редактором Светланой Николаевной Казаковой надели фартучки, встали за столик и продемонстрировали зрителям возможный рецепт приготовления печени трески. Помогло» (Орбита, 17-23 ноября, 1997) .
Всеохватывающие обязанности дикторов, конечно, значительно расширяли их кругозор и вырабатывали мастерство. Живой человек в кадре на Саратовской студии телевидения стал формироваться именно с работы дикторов. Он был добрым собеседником и, главное, разговаривающим. В 50-х годах началась борьба с «говорящими головами». Но подробнее об этом в следующих статьях.
Обо мне можно узнать здесь: http://epolyakova.tilda.ws
Прочитать другие статьи в группе «Добрый собеседник»: https://vk.com/epolyakova1980
