Лидия Мишланова о Елизавете Куприной
После смерти жены на руках Д. Н. Мамина-Сибиряка осталось двое детей — новорожденная Аленушка и 8-летняя Лиза, младшая сестренка Марии Морицевны. Горячее участие в его судьбе приняла А. А. Давыдова, вдова директора Петербургской консерватории, издательница журнала «Мир Божий»: вначале она взяла к себе в дом свою крестницу Аленушку, а затем и Лизу — на попечение гувернантки О. Ф. Гувале.
Лизина жизнь складывалась грустно. Она родилась в Перми в 1885 году последним ребенком в семье. Рано осталась без матери и старшей сестры (разница между ними была в двадцать лет). Отец старел и спивался. Девочка была долго предоставлена самой себе и, когда попала в семью высокообразованных людей, конечно, производила впечатление неразвитой, можно сказать, деревенской, дичилась, замыкалась в себе, а позже даже убегала от Ольги Францевны Гувале, ставшей с 1900 года официальной женой Д. Н. Мамина-Сибиряка.
Учиться в гимназии Лизе оказалось трудно. И когда Мамины переехали в Царское Село, ее отдали в профессиональную школу, где давали общее образование в объеме 4—5 классов и учили кройке и шитью.
Вот ее-то она окончила с отличием. А потом вдруг поступила в Евгеньевскую общину и стала сестрой милосердия. В ней проснулось извечное женское стремление заботиться о слабых и беспомощных. В 1904 году, когда началась русско-японская война, она едет на фронт и ведет себя настолько самоотверженно, что награждается медалями. В Иркутске Лиза встретила военного врача, грузина, и влюбилась, они стали женихом и невестой. Но то ли еще в армии она сама разочаровалась в нем, то ли он не приехал к ней после войны, но этот роман закончился ничем. И настроение Лизы, возвратившейся в Петербург, было подавленное, она не знала, куда себя деть, что делать дальше.
Между тем, в первых числах мая 1906 года жена писателя Александра Ивановича Куприна Мария Карловна (приемная дочь Давыдовых, с которой Лиза в детстве жила в одном доме) засобиралась с маленькой Люлюшей на дачу. Сотрудник журнала «Мир Божий» профессор Ф. Д. Батюшков предложил им свое имение — Даниловское. Лиза поехала с ними. Туда же вскоре приехал и Куприн.
Жизнь жены и мужа Куприных к тому времени уже давно не ладилась. Александр Иванович, человек горячий, любивший веселые компании и всякие приключения, нередко шокировал интеллигентную, благовоспитанную Марию Карловну своими выходками. Она, женщина строгих правил и сильной воли, пыталась его перевоспитать, заставить работать над рукописями, когда он пускался «в загул», и прибегала порой к довольно жестким мерам, ущемлявшим его самолюбие. Был период, когда они уже расходились и в городе жили на разных квартирах.
Одним словом, именно в Даниловском начался пока еще тайный роман Лизы и Александра Ивановича.
Влюбить в себя Лизу такому человеку, как Куприн, ничего не стоило. Но он и сам влюбился. Она не была видной красавицей, но прелестная улыбка и добрые, ласковые глаза ее заворожили Александра Ивановича. Он чувствует прилив сил и пишет из Даниловского Ф. Д. Батюшкову: «Любовь — это самое яркое и наиболее понятное воспроизведение моего Я. Не в силе, не в ловкости, не в уме, не в таланте, не в голосе, не в красках, не в походке, не в творчестве выражается индивидуальность. Но в любви...»
А что же Лиза? Не желая разрушать семью, лишать Люлюшу, к которой и сама успела привязаться, отца, она поначалу обратилась в бегство, поступила на работу в отделение для заразных больных и от всех скрыла свой адрес.
Между тем, Куприн в Петербурге поселился отдельно от семьи в гостинице и стал сильно пить. Все тот же добросердечный Федор Дмитриевич Батюшков, обеспокоенный состоянием писателя, каким-то образом разыскал Лизу и принялся уговаривать спасти погибающего. И Лиза, как истинная сестра милосердия, к тому же движимая любовью, бросилась на помощь. С тех пор она всегда была рядом с Куприным — и в период его писательского триумфа, и в моменты его сумасбродных приключений, и в горькие дни лишений и болезни. К сожалению, последнего на ее долю выпало, пожалуй, больше всего.
Можно сказать так: с 22 лет жизнь Елизаветы Морицевны «растворилась» в жизни Куприна. У него был чрезвычайно бурный темперамент (как-никак по линии матери — потомок татарского князя Куланчакова, чем очень гордился). То они вместе с Лизой скачут на лошадях, то он в ее присутствии облачается в водолазный костюм и спускается на дно Черного моря, то летит на воздушном шаре, то совершает одним из первых полет на аэроплане, который оканчивается катастрофой (борца Заикина увозят в госпиталь, а Куприн, вместо того, чтобы успокоить жену, кормящую ребенка, которой уже сообщили об ужасном происшествии, отправляется в ресторан праздновать счастливое спасение). Нечего и говорить, как часто доводилось ей переживать нервный шок.
Но она знала, видела: он любит ее, он нуждается в ней. Ведь это вспыхнувшее чувство к Лизе, юной, чистой, самоотверженной, вдохновляло Куприна, когда он осенью 1907 года писал «Суламифь» — страстный гимн женской красоте и молодости.
А вот еще одно свидетельство — его письмо 1908 года: «Милая Сюзинка! Соскучился ужасно, просто ужас до чего. Я тебя, моя маленькая, очень люблю, но и больше: ты мой хороший, нежный, добрый друг. Целую твои ручки».
Но пить-то он не бросил, несмотря на лечение, не помогла и ее преданная любовь. В результате вторая дочка — Зиночка — родилась неполноценной и вскоре умерла. «Какое горе! А виноват я. Пил, как зверь...» — говорил и каялся Александр Иванович.
Лиза не умела противиться его безграничному гостеприимству, их дом славился шумными застольями, а потом наступали дни, когда семья жила впроголодь. Дорого стоили и частые переезды, сначала в России, позже — в Европе.
Но в этой семье, в отличие от первой, не было ссор. Возле тихой, доброй Лизы Куприн отдыхал душой. В Гатчине они завели кур, огород, в котором и он любил копаться. Жившие у них собаки Сапсан, Завирайка, маленький козленок становились героями его рассказов. Когда писатель садился за свой рабочий стол, жена следила за тем, чтобы в доме была полная тишина.
В начале первой мировой войны Куприны устроили в своем зеленом домике госпиталь. И Лиза снова работала сестрой милосердия, ее в этих хлопотах поддерживал Александр Иванович.
Так уж случилось, что скромная, заботливая Елизавета Морицевна стала в жизни Куприна незаменимым человеком. Особенно это сказалось в эмиграции. Когда после Эстонии, Финляндии, Лондона они в 1920 году наконец осели в Париже, ему уже было пятьдесят (он старше ее на пятнадцать лет). В этом возрасте, да еще с его характером, труднее было приспособиться к чужой жизни. Ностальгия, физические недуги, расхождение с прежними друзьями... И только запас творческих сил да любящее сердце рядом спасали его.
Писатель работает над романами «Юнкера», «Жанета», пишет рассказы, очерки, сотрудничает в газетах. Но уверенности в твердом заработке нет. И Елизавете Морицевне приходится наводить строжайшую экономию и самой пытаться подработать — она открывает переплетную мастерскую. Все практические дела, связанные с арендой квартиры, приготовлением пищи, ежедневной заботой о быте и здоровье мужа и дочери,— на ней. И она же еще пробует писать сценарий для кино. Но, не выдержав насмешек мужа, который ходил с шутовским видом на цыпочках и говорил: «Тсс, мама пишет!» — расплакалась и, никому не показав, сожгла рукопись.
Другое дело — ее письма. Их Куприн ценил, ждал, когда, уехав на лечение, оставался один. Так было, например, в сентябре 1928 года: «Удивительно: как всегда меня трогают и радуют твои письма... И долго после них мир представляется каким-то тихим, светлым-светлым, чистым, спокойно-игрушечным, и всюду ландыши, и окна открыты в зеленый сад...»
В 1937 году Елизавета Морицевна привезла уже очень больного, можно сказать, беспомощного Куприна в СССР. Этому предшествовали приглашение в советское посольство в Париже, переговоры, оформление виз — одним словом, большие волнения. И в Москве, и позже в Ленинграде именно она отвечала от его имени на многочисленные вопросы корреспондентов, осаждавших знаменитого писателя.
Елизавете Морицевне предстояло еще пережить тяжелый год медленного угасания Куприна и минуты прощания с ним на Волковом кладбище. Трагична и ее дальнейшая судьба: она погибла во время блокады Ленинграда.
В 1958 году вернулась в Россию из Парижа дочь Куприных Ксения Александровна, актриса театра и кино. В 60-е годы она приезжала в Пермь, на родину матери. Показал ли ей кто-нибудь дом на углу улиц К. Маркса и Кирова (Сибирской и Пермской), где родилась и жила в раннем детстве маленькая Лиза?
Пермские жены очерк первый ссылка здесь
Пермские жены очерк второй ссылка здесь