Две на дцать лет на зад я тут тропил. То есть шел впереди группы на лыжах, прокладывая лыжню. Мокрый от на пряжения, шатающийся, искренне недоумевающий – как так, я тут упираюсь изо всех возможных и невозможных сил, а они, сзади, весело беседуя, меня шустро так догоняют?
Многого же я не зна л, на старости лет (как тогда казалось) на чав заниматься лыжным туризмом. Не зна л, что в лыжном поход е теплее, чем в летнем – потому что сухо. Не зна л, что минус сорок, это не так уж и холодно, важно правильно одеваться и ночевать. Не зна л, как новогодний ветерок на вершине легко и непринужденно производит глубокий пиллинг лица мельчайшим снегом.
Не знал, что первому, тропящему, идется в разы труднее, чем второму, а третьему еще вдвое легче. По небольшому уклону третий даже может катиться, тогда как тропильщик с трудом проламывает снег и проваливается почти по колено. На Северном Урале снег неприветливый, пушистый, держит плохо. Но красивый – особенно на деревьях, расположенных близко к границе леса, и на горах. Там, где лес переходит в безлесье, ветер еще с осени укутывает деревья снежным саваном, плотно облепляющим ветви и превращающим обычную елку в черт-те-что и сбоку сугроб. Иногда даже трудно понять, из какого дерева получился этот носорог, или эта ракета, или эта хитровывернутая загогулина. А еще выше даже такие деревья заканчиваются и в небо – белесое под новый год и безумно синее на восьмое марта – глубоко врезается снежный, фирновый, скалистый клин горной вершины.
Гора Шудья-Пендыш подымается из леса внезапно и остро. Будто ударил когда-то снизу волшебный молот, и острый конус вершины подскочил на километр над местностью. Ни тебе привычных уральских предгорий, ни столовы́х хребтов вокруг, ни постепенного, неспешного, доводящего до исступления карабкания чуть выше, чуть выше и выше. Нет. Подошел к склону, снял лыжи, встал на четвереньки, и вверх. Ну, не всегда с опорой на руки, конечно, но подъем по меркам местных гор довольно крут. Ладно, если под ногами снег, куда нога может углубиться и стоять надежно, а на насте или блестящем под солнцем фирне недолго и подскользнуться – донизу одни уши доедут. Снежный, мягкий склон тоже не подарок. Он гулко вздыхает под ногами, просаживается огромными линзами вперед и по бокам, а значит, вполне может съехать лавиной, прихватив восходителя. Так что лучше уж на ребро уйти, где снега меньше, а крупные камни всю зиму выглядывают из-под снега. Но возле них таятся приветливые полости, слегка прикрытые сверху, куда проваливаешься по самую развилку и, обычно, бьешься при этом в камень коленкой. Правда, чем выше, тем снег тверже, а вероятность провалиться меньше. Но гребень все острее, и ветер вполне реально может снести с него – конечно, именно в ту сторону, где круче всего, и вообще зацепиться не за что.
В общем, обычный набор приключений при подъеме зимой на североуральскую вершину.
Зато одинокие горы хороши тем, что с вершины можно смотреть во все стороны. Никакое плато не загораживает обзор, и никакие соседние вершины не соревнуются с вашей амбицией быть на полтора метра выше всех окружающих обстоятельств. Или не на полтора, а на метр с шапкой – это если ветер очень сильный и стоять прямо не дает. Кроме того, Шудья это вершина с зубчатой короной, в наших краях это редкость. На юг от главной вершины уходят несколько крупных скально-осыпных зубцов, почти равных ей по высоте. При восхождении с юга это привносит отдельное приключение и, для кого-то, удовольствие – все эти зубцы траверсировать по пути к главной вершине. Особенно забавно заниматься этим, когда вершина закрыта облаками. Видимость метров двадцать, ветер то норовит сдуть со склона, то подбрасывает в глаза новую порцию ледышек; внезапно из белого месива проявляется склон со скальными выходами, и гадай, как его пролезть, да и вершина ли это или до нее еще, как до Китая.
Однако в этом году Шудья нас порадовала, и даже дважды. В «длинные выходные», посвященные 23-е февраля, мы без больших проблем взошли на ее вершину с севера, протропив снегомопедом аж до самой границы леса. А шестого марта вечером успели залезть до половины склона и полюбоваться, как стремительно приближающаяся непогода накрывает окрестные горы, потом глотает солнце, потом обрушивается на нас, и без того прижатых к склону мощным ветром.
Жизнь вот так изменилась, что добираться до Шудьи-Пендыш стало в разы проще. По новой отсыпной дороге, которую соликамские бумажники чистят всю зиму, можно за полчаса проехать всё то, что я тропил двенадцать лет назад. Теперь только педаль газа нажимай, да с дороги не слети. Соответственно, неделя, минимально необходимая раньше для попытки подъема сюда, превратилась в 1-2 дня. Это и приятно, и тревожно – ведь легкодоступные места притяжения туристов, наподобие Каменного Города, легко и навсегда затаптываются, теряют свою привлекательность, беспредельно коммерциализируются…
Впрочем, здесь до такого еще далеко. Здесь вам не тут, как говорится в анекдоте, здесь вам быстро отвыкнут безобразия нарушать. Все же автобусы сюда доберутся нескоро, а минимум часовой подход под склон (зимой на лыжах, летом по буреломному лесу) и трех-четырехчасовое восхождение далеко не всех привлекают. Настоящих-то буйных мало, в соответствии с песней В.С. Высоцкого, и, увы, с течением времени больше не становится. Скорее, становится меньше. Все старше становятся компании, которые можно встретить в отдаленных лесах и предгорьях; а чтобы натолкнуться на группу школьников или младшекурсников без сопровождения «дедушек», так я и не припомню такого за последние года. Разве что на сплавах – но про них разговор особый.
А наша история про Шудью-Пендыш, лыжный туризм и тропежку заканчивается. Заканчивается день, соскальзывает в безжалостное скопище туч белое, больное зимнее солнце. Заканчивается сезон, удачный сезон лыжных походов 2015-16 года, и, право, есть что вспомнить. Заканчивается терпение многострадального снегомопеда «Динго», пробежавшего за зиму несколько сотен километров с грузом, да в целиковый снег: хрустят и требуют замены шестеренки в коробке передач.
И хорошо, что жизнь устроена так, что ничего не заканчивается совсем. День переходит в вечер у костра с песнями и ночь в уютной палатке с печкой. Лыжный сезон переходит в сплавной, а там и до летних походов недалеко. Сломанный снегоход переходит в состояние капремонта и набирается сил и выносливости к следующей зиме – на нее уж вызревают грандиозные планы с его участием.
И это главное.
Значит, и мы сами еще не закончились.
автор Андрей Затонский "Новая городская газета", 31/03/2016