Можно понять повелителя, обладающего гаремом сомнительной красоты девиц и не имеющего возможности приласкать хоть одну из них. Сам обещал Хюррем отключить левый поворотник. Ходи теперь, молча глазами ешь свежее мясо и не моги взять то, что тебе принадлежит.
Обидно, особенно для пожилого мужчины на финише способностей, приводящих к деторождению. Тот случай, когда желания еще как-то совпадают с возможностями. На счастье Сулеймана у супруги началась менопауза.
Хюррем надеялась на то, что ее поймут и пожалеют, но это не про Сулеймана. Повелитель решил больше не пренебрегать своим гаремом. Пользуйтесь на здоровье, великий падишах, только детишек плодить больше не надо. Из пятерых шехзаде одного уже потеряли. Старшенький очень даже на ваш трон засматривается, в сновидения вторгается с окровавленной саблей.
Конечно, приятно чувствовать себя мужчиной в самом соку, хотя голова уже понимает, что это не совсем так. Ясное дело, что и Тахмасп обзавидуется, когда получит смс о рождении нового младенца. Сразу побежит, вражина персидская, в гарем исправлять положение.
Только стоит ли вся эта кутерьма с младенцами, их жизней? Ликование повелителя на предмет беременности новой наложницы слабо поддается пониманию в свете закона Фатиха.
Неужели так важно доказать свои мужские способности, зная, что, если родится мальчик, ему не жить. У этого шехзаде будет четыре соперника. Даже Джихангир не станет ему защитником, поскольку преследует интересы Мустафы. Сулейман не мог не понимать это, но почему-то не озаботился на предмет выдачи наложнице целебных травок.
Повелитель будет страшно переживать о судьбе муравьев, а в случае с детьми предпочел ткнуть пальцем в небо: «Что вырастет, то вырастет». Почему у него в гареме распоряжается очередная сестра, тоже не султанское дело, узнавать.
Можно было бы обсудить все это с Хюррем, или дать распоряжение Сюмбюлю, чтобы потом престарелый энтомолог страдал только о жизни насекомых.
Ничего этого падишах не делает, он говорит супруге: «Не думай об этом.» То есть, расписывается в собственной недальновидности. Если бы и Хюррем не думала, забот у Сулеймана Селимовича было бы гораздо больше. Повелитель полагается во всем на волю Аллаха, сидел бы тогда и ничего не завоевывал, раз Аллах все решит без тебя.
Потом все будут кричать, что у Хюррем руки по локоть в крови. Если бы султан подключал к мыслительному процессу пентхаус своего организма, а не нижние этажи, султанше не пришлось бы ввязываться в неприятные дела.
Появление ребенка от Валерии было нужно только Фатьме Султан. Это всего лишь грязный повод насолить Хюррем. Мустафе, за которого впряглась очередная тетя, не требовался еще один брат. Старший шехзаде не был кровожадным, он действовал в сложившихся обстоятельствах и не мечтал о новых жертвах.
Даже Махидевран Султан было фиолетово, кто там родится у наложницы, что бы она на эту тему ни говорила. Ее врагами были Хюррем и ее дети. Эта султанша тоже не словила бы кайф от убийства ребенка, рожденного не Хюррем.
И падишаху важнее был процесс общения с наложницей, чем его результат. Он сам говорит Хюррем, что, если бы хотел еще детей, они появились бы. Интерес в новом ребенке был только у Фатьмы, и он не имел отношения к будущему династии, как и все, что делала эта султанша.
Повелитель в свое время сказал Баязиду, что человек виновен в поступках других людей. В свою сторону поворачивать эту мудрость султан не собирался, иначе он увидел бы, что в смерти Назенин виноват больше всего он сам.
Сулейман создал ситуацию, в которой стали действовать все заинтересованные стороны. Поскольку у династии Османов не было необходимости в еще одном наследнике, наложница, рожающая детей, обречена.
Несколько раз обсуждалось, что в падишахе жил и правитель, и отец, и просто человек. В этом случае на первое место вылез мужчина. Отец с повелителем остались за левым поворотом.
