Продолжение истории. Первая часть - здесь , вторая часть - здесь , третья часть - здесь . Четвертая - тут . Пятая часть - вот . Шестая. Седьмая часть. Восьмая.
У Вани соревнования. С Викой собрались в Центр водного спорта области, будем смотреть соревнования по плаванию. Честно говоря, плавание мне не интересно никаким боком. Но Иванушка-Монстр пловец, он занимается плаванием с шестилетнего возраста. То ли кандидат в мастера спорта, то ли мастер спорта. У него есть возможность пойти в большой спорт. Но Ваня не хочет. Говорит, что в спорте ты себе не принадлежишь.
Сказал, что в вузе за университетскую команду будет выступать, но без фанатизма. Он хорош в спорте, и достижения есть, не всероссийские правда. Так ведь Ваня к этому и не стремится, как тренер ни мотивирует, Ваня не стремится к стопроцентному погружению в тренировки.
Зрителей в спорткомплексе мало, родители, друзья спортсменов, и, кажется, все. Больше никого. Мы с Викой болели по всем правилам. Даже плакат нарисовали с вечера "Иван - чемпион" и сегодня держали над головой.
После соревнований Ваня познакомил нас со своими родителями. Они мне сразу понравились, видно, что простые, хорошие люди. Папа - Иван Дмитриевич - высокий, стройный, молчаливый, по внешности вылитый Ваня. Мама его - Алена Андреевна, - видная красавица, среднего роста, лет сорока. Волосы шикарные, каштановые волнистые водопады ниже плеч распущены, глаза синие, ласковые, улыбчивые. Они были очень рады познакомиться. Представляю, что там Ваня дома про меня рассказывал, не иначе расписывал ангела во плоти с характером танка, то есть, такой человек в танке. Со всеми дружелюбен, но ни с кем не общается. Кроме, собственно, Вани. Думаю, ему это и нравится. Что он единоличный мой друг, брат, товарищ, соратник и напарник. Весь мой мир, кроме семьи и книг. Но мне его хватает. Может, я аутист? А что, сейчас ведь не позорно иметь диагноз: аутист там, СДВГшник. Это раньше могли дразнить "больной", теперь попробуй слово скажи, сейчас линчуют. Хоть в соцсетях, хоть в реальности. Но я и так никого не дразнила бы. Понимаю, как это тяжело больному человеку. Это здоровому все нипочем, а больной зависит от своей болезни.
Ваня пошел с нами, только проводил родителей до машины. Посидели в кафе, там Вика все время хотела нас с Ваней поставить в неловкое положение, дразня нас то "женишком с невестушкой", то "в семье без битья посуды проблемы не решаются", если начинали с ним спорить. Но мы не поддались, не краснели и игнорили намеки. И так мне хорошо стало, что он принимает всегда мою сторону, в любых общих спорах. Не старается показать свое превосходство даже в тех вопросах, где он профи, а я ооткровенный дилетант. В вопросах спорта, например, или автомобилей. Я поняла со всей очевидностью, что он меня защищает как родитель, как взрослый брат. Старается ограждать меня от ранящих факторов, слов, принимает мой образ действий, чтобы мне не было одиноко.
Я почувствовала затопившую меня благодарность к этому долговязому, в чем-то нескладному, в чем-то ловкому мальчишке, казавшемуся в этот момент взрослым и серьезным. Не внешностью, а этой готовностью взять под крыло. Я давно уже стала замечать, что Ваня перестал употреблять в отношении меня свой черный юмор, те слова и шуточные выражения, которые так любил. Да и вообще, замечаю, что он стал добрее к миру: к одноклассникам, к соперникам, к друзьям. А я сама? Ведь я тоже стала мягче и терпеливее относиться к раздражавшим меня раньше вещам: к пустой болтовне, к нотациям родителей и бабушки, к назойливости одноклассниц, к дерзости Вики. Может, потому что я чувствую себя сейчас счастливой? Целой? Полной? Полной любви? К миру, к близким, к людям. К Ване... Может тогда он тоже счастлив? Потому что у него есть семья, и у него есть я? Может он тоже полон любви?..
И в этот момент, сидя за одним с ним столом плечом к плечу, глядя в его смеющиеся глаза, я приняла его всем сердцем, всей душой. Всего его, с дурацким иногда характером, с закидонами, с непробиваемой порой упертостью. С его большим и добрым сердцем, способным любить, и желавшим, чтобы его любили. Вот такого, несовершенного и совершенного, просто Ваню. И это чувство всеобъемлющего приятия, глобальной химической перестройки организма на уровне ДНК с врастанием чужих клеток, ставших родными, предопределило мою жизнь.
***
- Солнце, ты где? - мой голос прозвенел по всей квартире. Лина и Сеня копошились, снимая зимнюю обувь, раскидывая по прихожей зимние куртки и шапки. Я не спешила разуваться, распиравшая изнутри радость просто не давала мне совершать обыденные движения, удерживая на месте.
- Малыш, ты что так быстро, не получилось, что ли? Я ждал тебя только к шести. А почему дети с тобой? Мама же хотела, чтобы они у нее до вечера остались. - Вытирая руки полотенцем и непрерывно задавая вопросы, из кухни вышел мой гигант, мое солнце - мой муж. Я смотрела на него во все глаза, и они ему все сказали.
- Получилось! У тебя получилось!!! - Ваня закружил меня в тесной прихожей прямо в пальто и сапогах, одновременно плачущую и смеющуюся. - Да я и не сомневался. Ты же у нас крутой ученый!
Мы стояли, крепко обнявшись, посреди хаоса из вещей наших детей, семилетней Лины и пятилетнего Арсения, которые умчались мыть руки и играть во что-то свое, только им известное и интересное. А наши сердца бились в унисон и спустя десять лет после женитьбы.
За ранним ужином я подробно рассказала, как моя идея, мой проект был принят на реализацию моей компанией, как комиссия задавала свои бесконечные вопросы и выражала сомнения. Но я и мои соратники смогли убедить их в перспективности этого нового, революционного в сфере смежных наук проекта.
А потом Ваня сел за свой компьютер, за свою любимую работу, погружаясь в мир аналитики, ценных бумаг и фондовых индексов. Я лежала на диване перед включенным телевизором, и смотрела на мужа за работой, и думала, что хочу, чтобы было так всегда. Навсегда!
Конец.
***
Благодарю своих читателей! Этих прекрасных людей, которые имели море терпения для прочтения этого длинного рассказа о малышке, которая повзрослела, но сохранила чистую и любящую душу, доброе сердце и железные принципы, не изменяя им в угоду трендам.