Самое первое моё воспоминание о собаках отца — Прыжок. Запомнился он мне тем, что появлялся во дворе бабушки гораздо раньше отца. Пёс прибегал из левады и громко лаял, если меня не было во дворе. Это означало, что вскоре приедет на ИЖ-49 и отец. Проходило несколько минут и на хуторской улице раздавалось характерное тарахтенье мотора мотоцикла. Мы с сестрой выбегали со двора встречать родителя. Прыжок ложился у плетня и снисходительно наблюдал за сценой встречи. Мне казалось, что он был доволен собой. Он снова обогнал хозяина, передвигающегося на вонючей железяке.
Мы с родителями жили в соседнем отделении совхоза, которое имело шестой номер. Это было поселение, возникшее в период коллективизации посреди балок. Речки рядом не было. Вода была привозная. Зато сделали два пруда, перегородив плотинами две балки. Дома на отделении были все государственные. Свои дома в этом гиблом месте никто строить не рисковал. Этот посёлок так и называли: Шестое. А бабушка жила в казачьем хуторе Нижне-Яблоновском в семи километрах от Шестого. И периодически нас с сестрой родители подбрасывали к бабушке. Мы скучали по дому, а потому всегда радовались, когда нас забирали. Прыжок всегда понимал, что отец едет к бабушке и, не желая глотать выхлопные газы, бежал к усадьбе напрямую по степи. И всегда появлялся первым.
Его исчезновение для меня прошло незаметно. Собака жила на работе отца, а работал он чабаном. И просто перестала появляться у нас во дворе. Когда мне пришла пора идти в школу, родители вернулись в хутор и построились в двух усадьбах от усадьбы бабушки. Отец снова получил работу на овчарне. И однажды привёз книги из города. Пару книг про выращивание овец и их породы и одну про породы собак. С обложки последней на меня смотрел Прыжок! Откуда на книге фотография отцовской собаки?
- Смотри, это Прыжок, Прыжок, - закричал я отцу, схватив книгу. Читать я не умел, хотя уже страстно хотел научиться и с нетерпением ждал начала учёбы в школе.
- Это не Прыжок, это — немецкая овчарка, - засмеялся отец.
- А почему она на Прыжка похожа? - не унимался я.
- Да потому, что Прыжок был породы немецкая овчарка.
Тут я и узнал, что у собак есть породы. И откуда в хуторе появилась немецкая овчарка.
В доме бабушки в период оккупации квартировал немецкий офицер, у которого имелась овчарка. Офицер запрещал отцу, которому тогда было лет десять, приближаться к собаке. Он заметил, что паренёк пытается общаться с ней. А когда пришла пора немцам отступать, у собаки было два щенка. Отступление было внезапное и кровопролитное. Офицер уезжал на легковой машине впопыхах. И одного щенка оставил в хате, где его и обнаружили хозяева, покинув погреб после появления в хуторе наших танков.
Кстати говоря, отец с обидой описывал появление советских войск в хуторе. Во-первых, танк выстрелом с вершины бугра разворотил крышу хаты. Во-вторых, командир экипажа выгнал семью из погреба, угрожая автоматом, выстроил всех у стенки хаты для расстрела. Троих женщин и пацана. За то, что в хате был штаб немцев и проживал офицер. Танкист был выпимши. Спас домочадцев командир второго танка, остановившегося у хаты. Это был офицер, который быстро прекратил безобразие. Офицер появился и на следующий день с извинениями. Оказалось, что кто-то из хуторян специально навёл танкистов на хату, сообщив им, что в хате размещается немецкий штаб. Из зависти. Это была одна из немногих хат в хуторе, которая осталась невредимой. Завистник решил уровнять соседей.
Так отцу достался щенок. Ему с большим трудом удалось его выходить. Мать была категорически против псины. Времена были голодные. Пришлось отцу его прятать, отрывать еду от себя. Пёс подрос, был умным и матери пришлось смириться с его водворением. Тем более, что двор надо было охранять. Через хутор тянулись на освобождённые территории люди, возвращающиеся на свои пепелища. И молодой пёс внушительных размеров отпугивал охотников поживиться в чужом дворе.
В работе я Прыжка не видел. Когда я появился на свете и подрос, он уже был престарелым псом. Меня отец с собой в степь ещё не брал, но я слышал не раз, как он хвалил своего помощника за расторопность и смышлёность другим мужикам. Обычно это было во время застолья. Много позже я понял, что у отца была врождённая способность на обучение собак. Да и не только собак. Лошади тоже ходили за ним, как собаки. Хотя другие чабаны никогда не выпускали повода из рук, слезая с лошади.
Я помню, что Прыжок не отставал от мотоцикла. Отец сажал меня впереди на бак и вёз к бабушке в хутор. Конечно, и скорости тогда были не те, и по грунтовке не разгонишься. Да отец никогда и не пытался загнать пса скоростью. Прыжок всегда бежал рядом с ногой отца. Глотать пыль и выхлоп было не в его правилах.
В истории Прыжка для меня сплошные белые пятна. Отец уезжал из дома учиться в город. Потом работал на Кавказе. Тянул линии электросвязи. В армию его не взяли из-за дефекта глаза. Пацанами добывали тол из мины. Отцу повезло больше всех. Одного убило, второй лишился зрения. И в хутор отец вернулся в возрасте 23 лет. Где и с кем был в это время Прыжок, я не знаю. Долго не знал и про его смерть. Видимо, родители берегли мою психику, не рассказывали. А погиб он под колёсами автомобиля ГАЗ-51. Они только начали появляться в совхозах. Диковинный зелёный зверь, которого пёс пытался отпугнуть при приближении к хозяину. Да не сумел увернуться от колёс. Старость подвела.
Только через несколько лет у отца появился новый фаворит. Собаки вокруг него были постоянно, но, видимо, он долго выбирал среди них замену Прыжку. Купить породистую собаку тогда было трудно. Да и не по карману это чабану. В хуторе было много всяких пород собак-пастухов. Никто не заморачивался их родословной. Просто присматривались и выбирали самого смышлёного, который проявлял интерес к охоте на скотину. А если щенок начинал охотиться и поедать домашнюю птицу, то таких безжалостно уничтожали.
Признаться, меня мучает один вопрос: а мог ли я застать живым того щенка, которого бросил немецкий офицер? Может Прыжок уже его потомок? Спросить-то некого. А не стало пса году в 60-м. Так что, вполне это могла быть уже следующая ветвь рода. Вот только в округе никогда не встречал других родственников Прыжка.
У меня навсегда осталась слабость к немецким овчаркам. Но никогда и не мечтал заиметь такую собаку. Нужды не было. Возможностей тоже. Такая собака должна работать. А не быть забавой. Партнёр и помощник — вот что такое большая собака для меня. Равный среди равных. На другое я не согласен.