Навигация по главам:
2. Продолжение- 2 глава: здесь
3. Продолжение- 3 глава: здесь
4. Продолжение- 4 глава: здесь
5. Продолжение- 5 глава: здесь
6. Продолжение- 6 глава: здесь
***
Во время ухода за лежачей мамой Ветке было очень тяжело, но она справлялась. Она привыкла много и упорно работать, по сути, служить матери и другим людям, крутясь, весь день, как белка в колесе, и делая одновременно несколько дел.
А после смерти матери на Ветку навалились мучительная тоска и одиночество. А еще глубокая вина. За то, что обижалась. За то, что возможно сделала не все, как надо. Не простила. Не обняла. Не поняла. Не сказала матери каких-то очень необходимых, добрых и теплых слов. Не сказала вовремя, когда мать еще могла воспринимать речь, и реагировать на нее. А ведь достаточно было просто сказать: «Мама, я тебя люблю».
Ведь это было правдой. Нелюбимая Ветка любила свою мать любовью сильной, глубокой и сострадательной… Как любят матери своих детей. Как будто поменялись они местами в этой жизни: мать и дочь. Дочка стала выполнять функции матери, а мать принимала эту любовь по-детски, как нечто само собой разумеющееся. Но все равно Ветка попрекала и корила себя за недостаточное внимание и заботу о матери.
От тоски и горя спасает время, но есть и еще одно лекарство, более скорое и более действенное в настоящем. Работа, занимающая все свободное время. Чтобы приходить домой и падать от усталости. Потому что лишь усталость может заставить спать того, чьи мысли все время ходят вокруг прошлого и чьи мучительные страдания от вины и потерь не дают покоя ни душе, ни телу…
Из дневника Иветты:
После смерти матери я осталась совсем одна и не знала, куда себя деть, куда пойти. Мне хотелось занять себя, загрузить так, чтобы некогда было тосковать и раздумывать о прошлом.
Я хотела помогать людям и приносить пользу, не чураясь самой тяжелой и неблагодарной работы. И судьба тут же откликнулась. Я давно заметила, что стоит нам только серьезно начать размышлять о будущем, как тут же появляется кто-то или что-то, кто позовет нас туда, где мы необходимы.
Я познакомилась случайно с женщиной – директором детского дома. Ей нужен был учитель английского языка, и я согласилась.
У меня давно было жгучее желание помочь обездоленным, нелюбимым и страдающим детям. Таких детей повсюду много, даже в благополучных на вид и обеспеченных семьях, но больше всего их в детских домах. И я устроилась работать в детский дом, сначала, как педагог иностранного языка, зачем получив еще одно образование, в качестве педагога-психолога. Я привязалась к своим воспитанникам всей душой; они стали для меня, как родные, заменив мне все, и личную жизнь и собственную семью.
Можно много учиться педагогике и психологии, и не понять чувств ребенка. Потому что сам не испытал их. Я же, сполна узнавшая в детстве, что такое нелюбовь, думала, что уж я то обязательно пойму этих несчастных детей. Как же далека я была от той правды жизни, с которой столкнулась уже в первые месяцы работы в детском доме!
Проработав полгода в детском доме, я уже думала: «Что такое моя боль по сравнению с болью ребенка, потерявшего родителей или брошенного ими? В моей жизни, не смотря на нелюбовь матери, всегда были те, кто мог восполнить недостаток этой любви. Это мой отец и мой брат, а также учителя, и моя милая нянюшка, ставшая для меня родным человеком и мудрой наставницей. Да мне ли печалиться?»
Занимаясь с ребятишками из неблагополучных семей, я читала их личные карточки и ужасалась, тому аду и ужасу, которые они пережили в своих так называемых семьях. К нам поступали дети, избитые и изнасилованные родственниками, дети, которые попробовали вкус водки и сигарет в пять лет, дети, которые ночами кричали и вздрагивали, а вечерами, перед сном сидели на своих кроватях и раскачивались из стороны в сторону из-за депривации. У нас жили дети, которые матерились и воровали, прятали вещи и продукты под матрасы, дети, которые ходили с ножиками, и кастетами, чтобы в случае чего защитить себя. И с каждым из них надо было очень долго работать, чтобы они шаг за шагом и очень медленно оттаивали. А некоторые не оттаивали никогда…
И почти все они – любили своих родителей, особенно матерей. Это было для меня шоком и загадкой. Как можно любить мать-алкоголичку, которая оставляла детей одних, без еды, несколько дней, била ремнем и запирала их в погребе в качестве наказания? Для нормального человека это уму непостижимо. Но нормальных людей рядом с такими детьми не было. А каждому ребенку хочется кого-то любить, не смотря ни на что и это его естественные потребности.
Были случаи, когда матери выходили из тюрем и пару раз приходили к своим чадам и те, окрыленные тем, что мама их помнит, годами каждое воскресенье ждали своих беспутных матерей. Сидели на подоконнике с утра до вечера и смотрели в окошко, в надежде увидеть там своих мам, которые обязательно заберут их. И даже через годы таких ожиданий, когда мать вдруг снова появлялась на горизонте, они всё ей прощали и опять верили, и опять ждали…
Я помню мальчика Ванечку, который выучился на кулинара после детского дома. И на свой выпускной вечер в училище позвал мать. Он хотел, чтобы она гордилась им, и написал на своем красивом торте: «Моей дорогой мамочке». Но мамочка не пришла, в очередной раз запив… И даже в армию его не проводила. А потом этот, нелюбимый матерью, мальчик погиб на службе от дедовщины и хоронили его тоже мы - силами детского дома.
Помню и другого мальчонку Василька, в личной карточке которого было указано, что он был найден в квартире на полу. Рядом лежали убитые родители. Отец убил мать, затем – себя в алкогольном опьянении. А младенец выжил, без воды и питания, но мозг пострадал, появилась задержка в развитии. Этот мальчик качался на стуле и сосал свой пальчик, как средство успокоения. Потому, что не прошел все положенное ребенку в младенчестве, не прошел стадию сосательного рефлекса, не видел и не чувствовал матери, которая любит и заботится о нем, гладит и ласкает, говорит ему какие-то милые и смешные словечки. И он не агукал в ответ любящему его человеку.
Все это необходимо каждому ребенку для его нормального развития. Не от матери, так хоть от отца, бабушки, тети, просто любящего его человека. И если этого человека у ребенка нет, у него происходит деформация личности, таких детей очень трудно, а иногда и невозможно реабилитировать. Недаром больше половины детдомовских детей не могут найти себя во взрослой жизни, не могут создать семьи, девочки рожают и также бросают своих детей, как и их матери, мальчики связываются с плохими компаниями и попадают в тюрьмы и редко кто из них доживает до старости.
Мать Тереза, всю жизнь посвятившая помощи людям, как-то сказала: «Мы можем избавиться от болезни с помощью лекарств, но единственное лекарство от одиночества, отчаяния и безнадежности - это любовь. В мире много людей, которые умирают от голода, но еще больше тех, кто умирает от того, что им не хватает любви».
В те годы мне казалось, что я нашла свое призвание - помочь тем, кому гораздо хуже. Я работала, как железобетонная, почти без выходных. Через два года, старая директриса, уходя на пенсию, рекомендовала меня на свое место. Так я заступила на новый и очень ответственный и нелегкий пост. Днем работала, а по ночам писала дневник, чтобы когда-нибудь написать книгу о материнской любви, о том, как это важно ребенку быть любимым. За полтора года я довела работу в нашем учреждении до совершенства, часто приглашала чиновников и депутатов всех мастей, и говорила им о том, что надо еще сделать, чтобы помочь нашим детям. Показывала, упрашивала, продвигала и влияла.. Но, организуя быт и обучение ребят, я не могла им дать самого главного: маму и папу.
И тогда я стала активно способствовать устройству детей в приемные семьи. Это было трудно. Все предпочитают брать младенцев, или хотя бы деток до трех лет, здоровых и красивых. Но у нас таких не было. Все дети были с проблемами и все уже школьного возраста.
Как-то к нам в детский дом приехала пара американцев. У них было уже шесть детей, двое своих и четверо приемных, но они хотели усыновить еще двоих. И я всячески содействовала этому. Потому что у нас дети сложные были, с психоневрологическими особенностями. В России таких детей в семьи редко берут. А в других странах это почетно: быть усыновителем. К тому же у них и возможностей по лечению таких детей больше. Семилетняя Сонечка была мулаткой, а восьмилетний Янко – наполовину цыганёнком и оба - с целым букетом болезней. Этим детям очень повезло, что их забрали в большую и дружную семью. И случилось чудо: большинство из поставленных им диагнозов, американские врачи сняли. Не потому, что там врачи лучше, а потому что многие болезни лечат любовь и забота.
Я переписывалась с этой парой. Они высылали мне фотографии детей, рассказывали об их успехах в школе, высылали посылки с игрушками и вещами для наших воспитанников.
Но через два года Оливия - супруга Майкла скоропостижно скончалась. Рак съел её быстро, не помогли, ни операция, ни химиотерапия.
Майкл, убитый горем, позвал меня к себе. Я смогла выехать только через полгода во время отпуска. Но все это время мы переписывались между собой.
А когда наконец-то выбралась в дорогу, Майкл не скрывал своей радости. Он что-то напевал и даже подплясывал прямо в аэропорту Майями. А рядом с ним стояли уже подросшие София и Ян, бывшие питомцы нашего детского дома, выразившие желание встретить меня. Улыбки и слезы радости… Поцелуи и объятия…. Меня давно так никто не встречал, как самого дорогого человека на свете.
Я устала с дороги, но не могла заснуть и мы проговорили с Майклом весь вечер и всю ночь. Майклу уже помогала нанятая им няня, но он очень хотел, чтобы я осталась жить в Америке, помогая растить детей.
Мне было очень спокойно и уютно в доме Майкла, наполненном детьми, их проказами и смехом. Когда-то я очень мечтала вот о такой большой семье, где есть много детей и где каждого из них любят и ценят, всячески развивают их способности, не выделяя и не делая из более успешных или красивых детей любимчиков.
Со стороны многих это был не дом, а мечта. Два этажа, просторный двор с двумя гаражами для машин, игровая площадка для детей и собак, бассейн, уютный газон, обрамленный кустами роз, которые с такой заботой выращивала Оливия. Портреты Оливии, стоящие в каждой детской комнате, которые совсем не раздражали, а вызывали легкую грусть от её безвременного ухода. Но так мыслим лишь мы, не знающие законов вселенной, которые назначают каждой душе свой собственный срок. Оливия смотрела на меня с портретов и будто говорила мне: «Кому, как не тебе, Иветта, в совершенстве знающей кроме родного языка еще английский и французский, остаться в этой стране и в этой большой и любящей семье, которую мы с Майклом создавали?»
Время пролетело незаметно. Я занималась с детьми, мы вместе ездили в магазины и на пляжи, я стала учить их азам русского языка. В домашних хлопотах и в изучении быта и нравов новой для меня страны пролетел месяц. Оставалось еще три недели моего отдыха, так как я взяла неизрасходованный отпуск за два года.
Но началась ностальгия… Жестокая и беспощадная… Днем мне звонили или писали мои подчиненные из детского дома, советовались по разным хозяйственным делам. Рассказывали о том, что всех детей вывезли в летний лагерь, а в помещении детского дома наконец-то начался ремонт, отчитывались и передавали от ребятишек приветы… И я так радовалась этим звонкам! Я скучала по своей работе и по своему городу, мне хотелось слышать русскую речь и видеть своих земляков. А по ночам мне снились наши сибирские леса, вечно зеленые кедры и кудрявые березы.
За неделю до отъезда, Майкл пригласил меня в ресторан и, очень волнуясь, вручил бархатную коробочку. Я, подумала, что Майкл хотел мне сделать прощальный ужин с подарком и там, наверное, лежит какая -нибудь милая безделушка. Но, какого же было мое удивление, когда я увидела в коробке колечко. Майкл церемонно встал на одно колено... и попросил меня выйти за него замуж.
Я смутилась. Это было очень неожиданно. Ведь ничто не предвещало такого развития событий. Я видела, конечно, симпатию Майкла ко мне, но чтобы так сразу... Скорее всего, Майкл просто очень хотел оставить меня в Америке. И ничего лучшего не мог придумать, как позвать замуж. Хотел таким образом показать всю серьезность своих намерений, чтобы понимала, что здесь у меня будет настоящая семья.
Я растерялась и сказала, что подумаю. А затем стала помогать Майклу встать. У него были проблемы с суставами и стоять, преклонив колено, ему было неловко и больно.
Я не спала всю ночь и все думала. Это был мой шанс - начать жизнь заново, как с чистого листа и наконец-то обрести такое позднее, но личное счастье. Но люблю ли я Майкла, или просто жалею? Смогу ли жить в этой чужой для меня стране? И неужели я уже никогда не увижу настоящую зиму с морозами и огромными сугробами, с хрустящим снегом под ногами и с сосульками, причудливо свисающими с крыш и сверкающими в лучах солнечного света?
Утром после завтрака я пригласила Майкла в сад, чтобы объясниться. Мне трудно было подбирать слова. Но я не хотела жить без любви, и для меня был неприемлем брак по другим соображениям: из расчета или сострадания.
Хотя как раз из сострадания я могла бы остаться, но, не деля постель, а работая помощницей Майкла. И, скорее всего, я так бы и сделала, чтобы поддержать его семью хотя бы на первое время. Будь мы в России. И не будь у меня другой работы. Но я скучала без своей страны…
А у Майкла уже была отличная няня, которая успешно справлялась со своей работой. Эта няня даже тяготилась моим участием, встретив меня с плохо скрываемой неприязнью. Сначала я думала, что няня ревнует меня к детям и к своей работе. Но вскоре поняла истинную причину столь внезапной нелюбви ко мне. Заметила, как смотрит она на Майкла и как сияют её глаза…
Я не привыкла переходить дорогу кому бы то ни было. «Пусть всё у них будет хорошо и пусть все сложится!», подумала я и, поблагодарив Майкла за гостеприимство, полетела домой в свою родную страну. Есть люди, которые с легкостью меняют место жительства. Я не из тех. Мне на Родине каждая березка дорога…
Это не было легко для меня – отказаться от предложения Майкла. Но, получив образование психолога и поработав на этой стезе несколько лет, я уже стала разбираться и в себе, и в своем отношении к людям. Научилась задавать себе вопросы и тут же отвечать на них. Я поняла, как много во мне было жертвенности в отношениях и к маме и к другим людям, встреченным на моем жизненном пути. Я все время растворялась в их проблемах, стремилась удовлетворить их нужды, бежать на помощь, спасать, часто в ущерб самой себе. Стремилась все время оправдывать чьи-то надежды и ожидания. Учителей, матери, отца…
Жила ли я когда-либо для себя? И чего я хочу на самом деле?», - спрашивала я себя. И пока я вела этот внутренний диалог, вдруг поняла, что не хочу сейчас загадывать на долгие годы, ставить задачи и цели. А просто хочу домой. В свою Россию, в родной сибирский городок. Хочу побродить по старинным улочкам, посетить погост и поклониться могилам дорогих людей. И уже там - подумать о своей будущей жизни.
Меня все время тянуло домой, как будто кто-то невидимый меня там очень-очень ждал...
Я летела в самолете через океан и вспоминала слова великого Пушкина, так созвучные мне в моем сегодняшнем настроении:
«Два чувства дивно близки нам, В них обретает сердце пищу:
Любовь к родному пепелищу, Любовь к отеческим гробам.
На них основано от века, По воле Бога самого,
Самостоянье человека, — Залог величия его.
Животворящая святыня! Земля была б без них мертва;
Без них наш тесный мир — пустыня, Душа — алтарь без божества».
Продолжение- 8 глава https://zen.yandex.ru/media/enisea/neliubimyi-rebenok-8-glava-606178ddd87a7033bc8909f5
Дорогие мои читатели! Спасибо за прочтение! Ставьте лайки и подписывайтесь на канал "ИСТОРИИ О ГЛАВНОМ", чтобы не пропустить самое интересное! Рада буду и вашим комментариям! С теплом и уважением ко всем, ваш автор: Елена Сидоренко.