2. Отрывки из лекций прот. Вячеслава Рубского. Ветхий завет.
Как известно, в первые века иудаизм был «поднят на щит» христианством. Но многие христиане после Маркионовых споров 2-го века стали заниматься апологией иудаизма Ветхого завета и преуспели в этом даже больше, чем сами иудеи. Поэтому и поныне Ветхий завет, Библия преподносится нам, мягко говоря, в искаженном виде. В смысле, что Ветхий завет тоже, якобы, почти весь христианский, поэтому и Бог у нас один – праведный, мудрый, добрый и т.д.
Но иногда нам становится непонятно – как народ с таким хорошим богом преследовал те же самые цели, что и другие народы? Возможно ли это? Мало того, вплоть до Соломона Израиль так же, как и окружающие языческие народы в не меньших объемах практиковал человеческие жертвоприношения.
Основной компонент вероучения здесь – идея «питания» бога. Бог, якобы «пожирает» приношения («жрется Агнец Божий…» на литургии. –прим.). Само слово «жрец» (Коин, отсюда – Коган) происходит от слова «приготовлять» пищу. Это тот, кто готовит пищу для бога.
Богословие здесь простое: бог «потратился», когда создавал все это (человека и животных) и теперь это восполняет жертвами. Самое важное: в жертву приносится то, что почитается, как священный носитель жизни и энергии – кровь, в которой заключена душа (на иврите «душа» – «жизнь»). Т.е. в жертву богу приносится жизнь (но Богу ли? –прим.). На идее священности крови зиждется идея жертвоприношений у всех язычников.
Бог у древних народов не обязательно должен быть исключительно добрым. И у евреев так же – от бога может исходить, как зло, так и добро. Поэтому в Израиле и мог существовать такого рода дуализм: приносились жертвы как Яхве, так и Сатане. Но, к сожалению, до нас дошли только отредактированные тексты, в которых содержится как подтверждение человеческих жертвоприношений, так и отрицание. Но при отрицании Яхве выгораживается, как в том анекдоте про петуха, убитого соседом: не слышал, не видел, пусть не гребется.
Вот несколько сохранившихся эпизодов из Библии: Иеремия, 32 гл.: евреи проводили детей через огонь, т.е. приносили детей в жертву Яхве, хотя сам Яхве и недоволен: «Я не повелевал им этого. Мне и на ум не приходило». Некоторые исследователи полагают, что «молох» - название этого обряда, другие утверждают, что Молох – это и есть Яхве. Но атрибут у Яхве и Молоха один – бычья голова.
Интересно, что тельца повелел отлить Аарон – первосвященник бога, объявив при этом: вот бог, который вывел нас из Египта. Он-то разбирался, как должен выглядеть Яхве.
В другом месте Яхве прямо запрещает приносить человеческие жертвы Молоху, чтобы не осквернилось его святилище. «Кто из детей своих даст Молоху, тот да будет предан смерти». Значит жертвы происходили в святилище Яхве, где можно было приносить жертвы только ему: «Давай мне первенца из сынов твоих. То же самое делай и с волом, и с овцою твоею… от человека до скота, потому что они мои». Как видим, жертва «скотская» приносится наравне с жертвой человеческой: «все, разверзающие ложесна – мне».
Так же и выкупать можно одинаково обоих – и сыновей и животных. Позже сыновей стали только выкупать (более прибыльное занятие. –прим.). Но Яхве говорит, что не всех детей можно выкупить. Выкуп не касается тех, кого поклялись принести в жертву (Левит, 27 гл.). «Только все заклятое пусть человек отдает в жертву, человека, или скотину».. и т.д. «Заклятое есть великая святыня Яхве… оно должно быть предано смерти».
Это тот случай, когда левитам ничего не доставалось. Все «съедал» Яхве, а кровь сливалась под его жертвенник. Поэтому и нельзя кушать кровь, ибо это «пища Яхве». Он питается душой, т.е. энергией человека (как и дьявол. – прим.).
Возьмем, к примеру, Иеффая, который собственноручно, как жрец, ради преданности Яхве, принес в жертву свою дочь. Как это выглядело на практике – читайте в книге Левит. Сначала надо было перерезать ей горло и выпустить кровь в священный сосуд. Затем отрубить руки, ноги, голову. Затем вынуть внутренности и разбрызгать кровь вокруг алтаря. Затем все это промыть, порезать, и только потом сжечь, как «жертву благоуханную».
Как жертва Иеффая описывается в Библии? - Как очередное проявление Авраамова благородства: мужик сказал – мужик сделал. Вышла из ворот дочь – под нож ее. И не важно, что Иеффай, видимо, ожидал животное. Обещание Яхве – дело святое.
Но в истории с Авраамом Яхве, видимо, засомневался в его верности, поэтому сам отдал приказ убить сына Исаака. Каким же должен быть Яхве в глазах Авраама, чтобы потребовать этой жертвы и не выглядеть при этом ложным богом? Да, для Авраама это тот бог, который может это потребовать. Т.е. такой себе вполне языческий Молох.
Яхве хвалит своего адепта, который может принести в жертву своего единственного сына, и это уже характеристика самого адепта: нам нужны такие кадры, для которых это будет «нормально». Бог не сказал: нет, я пошутил, отпусти сына. Он сказал: нет, жертва все равно нужна. Возьми барана.
Апостол Павел пытался что-то интерпретировать: да вот, Авраам, наверное, думал, что Яхве его воскресит. Ничего он не думал! Этого нет в Писании. Более того, уже в 19 стихе говорится о том, что Авраам возвращается домой один. Это после вставки о том, что, мол, не надо было этого делать, а надо было принести в жертву овна. Но почему же тогда Авраам возвращается один?
Согласно тексту, с этого времени Исаак не живет с ним. Он «убежал в пустыню» и больше к отцу никогда не вернулся. Может не выдержал психической нагрузки? В таком случае мы имеем дело с «непреемственной преемственностью» Библии. В 16 главе Числ в качестве извиняющего для Авраама обстоятельства приводится эпизод с неким сатаной Мистемой, который, как в книге Иова, пришел к Яхве и поспорил с ним: принесет ли он в жертву сына? Авраам выиграл этот конкурс, а Мистема остался посрамлен.
Следующий эпизод: Гаваонитяне принесли в жертву потомков Саула, выданных им с этой целью Давидом. «И они повесили их перед лицом Яхве». Это произошло в городе Гиве. Они готовы были принести в жертву и самого Саула, которого Яхве избрал, о чем Библия и повествует. Как видим, язычники не прочь принести жертву и еврейскому богу.
Далее. Моисей просит фараона: let my people go . Т.е. дай возможность моим людям принести жертву в пустыне. Пустыня – территория бога Сэта, Сатаны. Иначе, если мы принесем жертву в Египте, то нас побьют камнями. Может таким «аргументом» они обманули фараона, а может и вправду собирались принести жертву Сатане, об этом ничего не сказано.
Но Яхве все же принес в Египте жертву. Сам себе. Он убил их детей. Да, это было в отместку за несговорчивость фараона, но дети то здесь при чем? А притом, что принесение детей в жертву было обычным делом для израильтян того времени. Поэтому и повелось, что жертвы должны быть «непорочны». Сначала их приносили Ваалу, а потом Яхве. В Писании так и сказано: Раньше я открывался под именем Ваала, а теперь под именем Яхве.
Задаемся вопросом: когда Христос проповедует Бога, он проповедует Яхве, или Яхве версии 3.0? Вот и Амос пишет, похоже, от лица другого бога: «ненавижу жертвы ваши… Приносили ли вы мне жертвы в пустыне в течении 40 лет? Вы носили скинию Молохову и звезду Ремфана, бога вашего… говорит господь – Саваоф имя ему».
Оказывается, евреи действительно в пустыне Молоху жертвы приносили. А при самом выходе из нее они служили Азазелу (Левит, 16, 8). Синодальный перевод откровенно врет и вместо слов: «для Азазела», пишет – «для отпущения». «Яхве» поменяли на «Господь», а Азазел стал «отпущением».
На самом же деле Азазел – это Сатана. В книге Юбилеев об этом говорится прямо: Азазел – предводитель духов восставших. Ему приносили жертвы в пустыне, о чем и повествуется в книге Левит. Когда кидали жребий, какому богу какой козел достанется – это означало, что эти два бога равны. Хотя лучшего козла логично было бы, по умолчанию, отдать Яхве.
В книге Чисел тоже описываются людские жертвоприношения, но уже не из числа евреев, а из пленных. Пропорции таковы: из каждых 500 чел. выделенных в рабы для простых евреев для Яхве сжигается один. А из выделенных в рабы для левитов – один из пятидесяти. Плюс определенное количество козлов. В результате было убито и сожжено 32 человека из одной группы и 320 из другой. В сумме Яхве «скушал» 352 человека, не считая волов и козлов, о которых прописано отдельно (Числ. 31, 26 и далее).
Всесожжение всегда оговаривается, а «возношение» - это обычное жертвоприношение с поеданием определенных частей жертвы. Если бы принесли жертву Яхве и не разделили бы с ним торжественной трапезы – это было бы оскорблением для него. Убийство на войне – это другое, а здесь – раздел добычи между собой и со своим богом. Язычники гаваонитяне просто повесили людей «в дар» Яхве, а евреи совершали процедуру жертвоприношения.
Иисус Навин, когда разрушил Иерихон, сказал, что восстановить его сможет только тот, кто принесет в жертву своих детей. Почему так? Потому что тот «заклял» весь город перед лицом Яхве. Восстановил город царь Ахав. Он убил двоих своих сыновей и восстановил город. Все рады.
Пророк Михей молится: Господи, ну что мне тебе принести? Может птичку, а может бычка, а может младенца первенца тебе принести? Ничего не сработало, но сам перечень, который включает и собственного ребенка – впечатляет.
А может и вправду евреи служили Молоху, как описывает бога Яхве Исаия: вот он, огнедышащий! (У жертвенника были рога, а значит и пасть. –прим.). Уже и тафеты готовы (клетки, где горели дети).
Новый завет.
Очевидно, что Бог Христа был для евреев возмутителен: какого еще Бога ты нам тут проповедуешь? Который всех любит, светит и изливает дождь на всех подряд? Такого Бога они не знали и знать не хотели. Какой-то Отец небесный, Который ни за что не отвечает – ни за справедливость, ни за политический промоушен, ни за госбезопасность. Христос не проповедовал бога Библии – Яхве, поэтому они и возмущались. А Христос в ответ выпалил: отец ваш дьявол, он убийца искони.
Ко времени Христа уже никто никаких жертвоприношений богу не совершал (по всей вероятности. –прим.). Хотя Даль и Розанов в свое время что-то публиковали, что евреи до сих пор «по чуть-чуть» приносят в жертву детей. Но это уже можно считать поклепом (не считая «избранных», использующих стволовые клетки младенцев для омоложения. –прим.).
Библию никто не отменял. И библейский бог до сих пор все плохое и «плохих» уничтожает. Ему не нравились египтяне – он их уничтожал, не нравились аммонитяне, хананеи и т.д. – уничтожал. Но ведь это же дурной бог! Он не умеет общаться с теми, кто не такой, как он. А Христос умел. Он говорил: а мой Бог и вас за людей считает!
Фактически, его слова: «дом мой дом молитвы наречется для всех народов» – относится к храму будущего. Зашел в храм Соломона и сказал: вот вы здесь ерундой страдаете, а пророк мечтал не о таком храме, где все продается и покупается. Однако, он не был иеговистом, которые отрицают храм. Его слова: «мы знаем, чему кланяемся», и «спасение от иудеев» – вставки.
Он прямо говорит: не на горе сей и не в Иерусалиме кланяемся, хотя Христос и не собирался ничего реформировать, настолько все было запущено. Он же не мог сказать: пусть будет так – и стало так. Нет. Бог с трудом прорывается сквозь структуры нашего сознания. Если мы до сих пор помним о жертвах, то тем более евреи первого века. Может, когда они хотели сбросить Христа со скалы, то хотели принести его в жертву своему Азазелу? Кто знает… Козла они сбрасывали для того, чтобы он больше не вернулся домой.
Отменяет ли все вышесказанное Ветхий завет? Нет. Человеческой психике нужна жертва. Он нуждается в зле, ибо не понимает, что такое добро, не может выйти на верный критерий, поэтому назначает его сам, искусственно. Можно сказать, что Бог «продирался» через языческий культ Яхве к пророкам, которые проповедовали того же Яхве, но уже модифицированного, с элементами египетской культуры – Яхве-вседержителя.
Хотя у них тоже присутствует и генотеизм и монолатрия, но все же Саваоф – это уже не Яхве. А после персидского плена пророки еще больше «подчистили» Яхве, сделали яхвизм тем, что сейчас большинство из нас под этим словом понимает. Даже само слово «Яхве» поменяли на «Господь», или «Бог», чтобы имя не указывало на локальность культуры и на идею различения богов. Для этого и давали имена богу.
Бог входил во все народы, и не только под именем Яхве. Он тянет все народы к себе, чтобы «обниматься».
Когда-то евреи ничем не отличались от язычников, когда практиковали человеческие жертвоприношения. Это не был народ монотеизма. Все было то же, что у всех: ограбить соседние народы, убить «мочащихся к стене», наплодиться, как можно больше, и покорить весь мир. Эти идеи не оставляли места для почитания чужих богов.
Когда «Святая Русь» почитала Христа, но захватывала территории и казнила всех неугодных – это был Христос? Читаем святых отцов и убеждаемся, что это был не Христос, а один из мстительных богов, который требует удовлетворения своей правды и унижения перед собой в такой же степени, как и его князья требуют удовлетворения своих амбиций.
Это они ревнуют о территориях, о своих «русских богах», и об изгнании чужих богов. А начинается все это с переименования Бога, под которого уже прописывается какое-то «прогрессивное богословие».
Жертвоприношения богу служат не религии, а иерархии. Они обеспечивают поклонение низшего – высшему. Кто главнее – тому и приносятся жертвы или «дань» - как это сделал Авраам Мелхиседеку. У евреев, как язычников, бог – это часть иерархии в системе религиозного насилия, как и у всех религий. Это подмена в богопоклонении. Здесь не должно быть момента подавления одного другим, иначе это подавление себя, ибо предполагается манипуляция Богом.
Христос ломает этот стержень мировых религий. Если мы ни с кем не ссоримся, то и жертвы приносить нет смысла. Если, конечно, нет подавления одного другим от имени Бога. Сама идея жертвоприношения вовлекает человека в дискурс насилия. Мы думаем, что мы враги Богу, когда умилостивляем Его жертвой.
«Жертва умилостивления» - это о чем? – О том, что мы виновны и чада гнева Его. Но Христос отменяет служение низшего – Высшему. Он отменил саму идею служения Богу хоть в чем-то. Он не показал силы, и тем самым сказал: если ты сильнее, то это не значит, что тебе должны поклоняться. Это понимаешь, если ты сильный ментально.
А слабый начинает Бога бояться, ломаться, требовать, чтобы и другие подчинились Ему. Христос говорит: не надо. А то опять вернемся к жертвоприношениям. И остался верен до смерти идее ненасилия.
Бог хотел нас убить (по грехам. –прим.), а мы подсунули ему барана или овцу (Христа. –прим.). Это крайне неудачная «теория спасения», что Христос своей смертью, как жертвой, угомонил гнев Отца, хотевшего нас убить. Христос закрыл эту пасть своим именем, но сама идея «сожрать» осталась. В итоге, идея жертвоприношения не отменена и христиане опять вернулись к воспеванию жертвы, потому что иерархической структуре нужна идея героизации жертвы.
Апостол Павел тоже не может определиться: говорит, что Богу не нужны жертвы, а дальше, что Христос принес себя в жертву и его жертвой мы все искуплены. Точнее – только те, кто сам жертвенный, иначе «страшно впасть в руки Бога». В этом «страшно» заключается элемент насилия, подавления, который не должен присутствовать в богопоклонении. Кроме любви в отношениях с Богом ничего быть не должно.
Переходим к евхаристии, как жертвоприношению.
Христос собрал апостолов на вечерю и там предложил: примите, ядите. Вот для вас кровь нового завета. Я с вами по-другому заключаю новый завет, вот так – с выпивкой и закуской. Это наш завет – не жертва, а даяние.
Если Ваалу мы приносим, а он только в ответку дает, то Христос здесь отменяет жертву. И не потому, что ему не нравятся бараны, а нравятся монахи, а потому, что вообще хочет убрать эту вертикаль: мы причащаемся, соучаствуем, т.е. причастны к Христовой тайной вечере.
Нас спрашивают: правильно ли, что Христа распяли? Мы говорим: да, крест – это очень хорошо, пустим на него Христа. Ведь это жертвенное горнило, без этого жертвоприношения нам бы не было так классно. Конечно, это больно, но так должно было быть, чтоб его порвали на части, чтобы Бог послал нам помилование.
Предали бы мы Христа? – Уже предали! Сегодня на Евхаристии, пока прихожане стоят и ни о чем не догадываются – священство разыгрывает между собой спектакль. Один говорит: «пожри, владыка», т.е. принеси в жертву младенца. Он делает это. Потом говорит: «проколи, владыко». Берется копье и прокалывается просфора.
Святые отцы учат, что это не какие-то образы и не театр. Это происходит на самом деле, читаем, например, у Николая Кавасилы. Мы повторно приносим в жертву Христа, но Бог прикрывает свое тело видом хлеба, рассказывает Игнатий Брянчанинов в Отечнике. Т.е. жертва только кажется нам бескровной, а на самом деле она кровавая. Но тогда это апелляция к Голгофе, а не к тайной вечере.
«Ад обманулся», - пишут отцы, а мы опять постулируем идею жертвоприношения, идею богослужения. Бог, учреждая культ жертвоприношения, тем самым сказал, что сильный должен подавлять слабого. Об этом свидетельствует наше жертвоприношение. Сильный показал, что слабейший должен чем-то пожертвовать. В данном случае жизнью. Поэтому Яхве ничем не лучше Каина.
Мы не сможем выйти из идеи жертвы, пока не уничтожим Бога, как элемента иерархии, и вообще само понятие иерархии, как это сделал Христос. Он сидел на ужине и сказал: а давайте вот это кофе со сгущенкой и будет нашим жертвоприношением. Для него тайная вечеря, прежде всего, это пребывание с людьми. Почему он говорит: двое или трое? Потому, что это позволяет одному человеку угостить другого. Тогда можно сказать: примите, едите, т.е. поделиться, не напрягаясь.
Церковь нас напрягает: это за тебя была принесена жертва – козел. Давай, рожай чувство вины. Он родит, и оно его приведет в церковь за ручку. Значит, как мы раньше приносили младенцев в жертву Ваалу, так и будем приносить? – Мы распяли Господа! Что нам делать? – Покайтесь, тогда будете спасены… от того самого бога, который нас «спасает» (таким способом. –прим.).
Христос на кресте засвидетельствовал: люди! Вы поклоняетесь Богу так, как будто вы должны кого-то уничтожить, ибо стали понимать жертву, как необходимость (как иудеи: лучше пусть один умрет. –прим.).
Некоторые выныривают из этого потока и говорят: Господь никому не мстит, ни на кого не гневается, никого не хочет убивать, христианство отвергает жертвоприношение. А нас хватило лишь на то, чтобы отказаться от убийств животных и приношений от урожая.
Еще раз на тему «искупительной жертвы». Не может быть жертва принесена Богу. Не может быть насилия во имя любви. Это Бог для язычников рассказывал в Ветхом завете. Павел даже о своем призвании рассказывает, как о насилии: Христос его ослепил. Но так можно было привести к Богу пол Иерусалима!
Если человек не понимает, о чем здесь говорится, он не может быть христианином вообще. Он все равно возьмется за своих идолов, он все равно скажет: идол потребовал – я ему служу, он мною доволен. Хозяин мною доволен и мне все равно, как его зовут – Аполлон, или… дух сокрушен. Мой скукоженый дух…
Отсюда вывод: нельзя сакрализовать насилие.
3. Критический взгляд на лекцию о. Вячеслава (см. след. публикацию)
