В далёком и покрытом мхом 1979 году мне, на тот момент 13 лет от роду, понадобилась непростая операция.
В Москве такие операции делали, но процент выживаемости, если можно так выразиться, не достигал 100%. Это всерьёз обеспокоило моих родителей, и они усердно искали выход.
Мой отец, врач по профессии, много лет назад учился вместе с женщиной из Литвы. Она работала в клинической больнице города Каунаса и пригласила нас на консультацию.
Для тех, кто родился уже после краха СССР, поясню: в те годы и Литва, и вся Прибалтика, являлись частью огромной страны. Проехать туда можно было без загранпаспорта, и лечение в любой части Союза ССР было бесплатным. Во всяком случае лично я не сталкивалась с платным лечением нигде и никогда, хотя и имела серьёзные проблемы со здоровьем.
Не хочу сказать, что в СССР все шло гладко, и не существовало проблем и трудностей. Думаю, если бы всего этого не было, так легко СССР не развалили бы.
Но я сейчас не о том. Я лишь хочу рассказать о своём лечении в Прибалтике, и о тех людях, с которыми мне довелось познакомиться. Как говорится, из первых уст, от собственного имени.
Первое впечатление от Литвы: заграница! И хотя мне приходилось до того бывать в Польше, Чехословакии и Болгарии, трудно было принять, что Литва -это СССР: надписи и вывески на литовском, необычные готические здания, чистота и порядок;
люди- нет, не наша это "серая" Московская масса. Это - свободные и имеющие чувство собственного достоинства граждане, красиво и модно одетые, с улыбками на лицах, приветливые и спокойные.
Нас, а ехали мы с мамой и папой на машине, предупредили: будьте бдительны: русских в Прибалтике, а, особенно, в Литве, ненавидят! "Спросите эдак дорогу, как пройти- проехать, а вам в обратную сторону укажут"! Однако такого не случалось. Мы ехали в указанном нам направлении и попадали туда, куда надо!
Изначально нас приняла у себя семья однокурсницы отца, Лилии. Семья у них была интернациональная: жена - татарка, муж- Эрнст Буйнявичюс- литовец, дочь Аудра (в переводе на русский имя означает "буря")- серединка на половинку. Все прекрасно говорили по-русски.
Нам показали красивый и необычный город Каунас. Мы покатались на фаникулере, полюбовались готическими замками и старинными зданиями, уцелевшими после войны и восстановленными позднее. Каунас, как и многие города Литвы, бомбили фашисты.
А потом мы прибыли в клинику, где меня ждала консультация профессора Урманаса. В клинике нас приняли очень хорошо. Мне сделали рентген, ибо УЗИ, МРТ и прочих премудростей не было в то простое время. Профессор согласился сделать мне операцию в сентябре-октябре. С 1сентября я должна была уже лечь на обследование. Он же и успокоил моих родителей и меня, заверив, что лично провел 150 таких операций (не только литовцам, приезжали со всего союза). Моя будет 151. При этом ни одного смертного случая у него не было! Мы все воспряли духом. Профессор посоветовал мне провести месяц на море, но не в слишком жарком климате.
-У нас в Клайпеде будет всамый раз,- предложил он.
И мы поехали в Клайпеду в компании Аудры. Точнее, с нами, двумя девочками, поехала моя мама, т.к. родители Аудры готовились к переезду в Вильнюс, куда по партийной работе переводили Буйнявичюса.
Кстати, забавно склоняются литовские фамилии. Сразу можно определить статус женщины. Так, например, муж - Буйнявичюс, жена у него- Буйнявичене, дочь - Буйнявичюте. Прошу прощения у тех, кто заметил: после шипящих пишу ю, так писалось по правилам. Иностранные фамилии.
Месяц в Клайпеде прошел на ура! Море, солнце, красивый город, кафе у моря: словом, красота!
Русский язык свободно знали все, да и русских туристов было много. Никакой предвзятости не заметила.
Но меня ждала операция, и уже 1 сентября я легла в клинику Республиканской клинической больницы города Каунаса, в детское отделение. Мама, положив меня в палату и оставив все необходимое, уехала в Москву. У нее не было возможности сидеть со мной месяц, пока я пройду обследование.
Литовский язык я не знала от слова совсем. В нашей палате стояло 5 коек.
Девочки менялись одна за другой. Больше всех лежала я. Но уже через неделю наш коллектив устаканился: в мою палату положили двух девочек с далёкого литовского хутора. У них было такое же, как у меня, заболевание, и им тоже предстояла операция. Звали девочек Вилма и Юрате. Им тоже было по 13-14 лет. Юрат в палате стало две: положили ещё одну, малышку лет 7. Потом добавили Илону. И наш "штат" укомплексовался.
Две старшие девушки, Вилма и Юрате- большая, русский язык знали хорошо. Юрате- маленькая не знала совсем, а Илона тоже говорила прекрасно. Медсёстры обращались сначала по-литовски, но, видя, что я не понимаю, без проблем переходили на русский. В палате девчонки живо обучали меня их языку. Разговаривали мы, понятное дело, по-русски. И ведь были темы: всевозможные истории, прочтённые книги, анекдоты и т.п.! Нам было совсем не скучно.
Юрате- маленькая замечательно рисовала. Целый день она сидела над альбомом с цветными карандашами. Смешные куклы, забавные животные, фрукты, дома и целые пейзажи выходили из-под ее пера!
Вечером, когда выключали свет, Юрате-маленькая с помощью пальцев и кисти руки показывала нам забавные фигурки - тени. Целое цирковое представление: фигурки людей и животных плясали и танцевали от ее умелых рук. До сих пор с теплотой все это вспоминаю.
У Юрате была замечательная мама, которая после работы каждый день навещала дочь. Узнав,что я лежу одна, она на следующий день (и все последующие) приносила мне пищу в отдельной баночке, то же самое, что и своей дочери. То же самое делали родители Илоны. Мама Юрате-маленькой говорила ей: разговаривай по-русски, учись, все практика! В школе девочку только начали обучать русскому языку, а она попала в больницу. Мама по-русски говорила хорошо.
Я обратила внимание на элегантную и стильную одежду литовских женщин, приходивших в больницу. В тот год в моде были вязанные юбки. Каких только фасонов я не наблюдала на дамах! И при этом умелое сочетание с блузками, свитерами, обувью, прической!
И все визитёры приносили в обязательном порядке в больницу живые цветы! Литовские родители приносили цветы и мне. Как же это было приятно!
При этом буквально все распрашивали меня про Москву, про мою семью, приносили даже книги и газеты! Юрате-маленькая с мамой даже после выписки приходили ко мне , приносили еду, цветы и рисунки! Наши мамы подружились и подолгу беседовали (уже потом, когда приехала моя мама).
Профессор Урманас и доктор Эйва подбадривали меня и обещали, что все будет ок! Доктор Эйва с любопытством распрашивал про Москву и район, где я живу. Говорил, что много раз бывал в моем городе. Проводили ко мне и группу студентов, которым показывали на моём примере ход заболевания. Я поинтересовалась, откуда они, поскольку и их преподаватель, и они говорили по-русски. Оказалось , местные, из Каунаса. Но в Каунаском мединституте была русскоязычная группа. Эти ребята потом навестили меня после операции.
Ещё заслуживает отдельного рассказа прямо таки комический персонаж - Саулюс. Мальчик с красивым литовским именем, лет 13-14, долго лечился в соседнем отделении . Попал он в больницу с каким-то сложным переломом, перенес несколько операций,и на всю больницу стал своим человеком. Его использовали медсестры для раздачи таблеток, он помогал разносить градусники и направления, сопровождал из одного отделения в другое больных на процедуры и исследования...
Клиника состояла из нескольких огромных корпусов. В холодное время года переход между ними в основном проходил через подвалы с гигантскими трубами, замотанными в блестящую изоляцию. Несколько раз Саулюс сопровождал в другой корпус и меня. Глядя на его полосатое одеяние (пижаму, выдаваемую в больнице) и находясь в подземелье, я, почему-то представляла себе подвалы гестапо из 17 мгновений, снятые, по некоторым данным, в Бутырке. Саулюс представлялся мне заключённым, совершающим побег и выводящим на свет белый и меня заодно!😀 Тем более, что и анекдоты соответствовали.
Молчать Саулюс не умел совсем,а потому болтал без умолку, развлекая меня анекдотами про Штирлица, Мюллера, Брежнева и Косыгина. Самое смешное было то, что ко всем фамилиям он добавлял литовские окончания: Штирлицас, Брежневас, Косыгинас...От этого анекдоты становились ещё смешнее!
Не могу не упомянуть и медсестру Аушру. Если Аудра переводится как буря, то Аушра означает заря. Добрая девушка всегда находила время лишний раз подойти ко мне, подбодрить и сказать пару обнадеживающие слов. " Сясутя"- именно так, по-литовски, сказала я, придя в себя после операции. Аушра была рядом. Я уже освоила несколько элементарных литовских слов, от "ачю"(спасибо), до " сложного" - "уждарик дурис"( закрой дверь)- воспроизвожу по-памяти, что осталось даже спустя много лет.
Реабилитация моя проходила тяжело, но со мной была мама и мои литовские друзья. Перед самым отъездом мы посетили музей чертей. Замечательный и необычный музей...
Больше в городе Каунасе мне не удалось побывать. Но вот такие воспоминания время от времени приходят мне на память. Особенно когда говорят про то, что в Прибалтике русских ненавидят. Ну не видела я такого, ребята! Привет, Литва!😘