Алкивиад, в свою очередь, предложил закрепиться на острове и попытаться найти дополнительных союзников из числа местных общин. Конечно, это сводило на нет фактор внезапности, но позволяло афинянам атаковать позднее более крупными силами.
Ни Никий, ни Алкивиад не поддерживали предложения Ламаха, поэтому именно его голос стал решающим при определении плана предстоящей кампании. Несмотря на дурные предчувствия, Ламах поддержал предложение Алкивиада и начал готовить афинские войска к переходу по побережью к Катане, находившейся недалеко от Сиракуз, где можно было разбить постоянный лагерь.
Вскоре после того как флот добрался до нового места стоянки, из Афин прибыло посыльное судно, на котором привезли официальный вызов Алкивиаду: теперь он уже официально обвинялся в осквернении священных герм в Афинах и должен был вернуться в полис, чтобы предстать перед судом народа. Вместо того, чтобы вернуться в Афины и подвергнуться преследованию срежиссированного недругами суда Алкивиад бежал с Сицилии и нашел убежище в Спарте. В результате экспедиция осталась под объединенным руководством Никия и Ламаха, которые никак не могли договориться друг с другом, причем оба не были уверены в успехе уже совместно принятого ими плана.
После бегства Алкивиада стало ясно, что фактор внезапности окончательно утерян, и Ламах согласился попробовать осуществить первоначальный план Никия. Афинский флот оставил Катану, и отплыл на север через Мессинский пролив, а затем на запад вдоль побережья. Афиняне остановились около нейтрального полиса Гимера, но им не разрешили вступить в город, и они были вынуждены отправиться назад к Эгесте. По пути афиняне захватили полис Гиккара (современный Карини), который находился в состоянии войны с Эгестой. Город был передан эгестянам, конница которых вступила в него, демонстрируя свою добрую волю и дружбу.
В этом месте афинские военачальники разделились: Ламах повел афинскую армию по длинному маршруту через Центральную Сицилию назад к Катане, а Никий двинулся к Эгесте в сопровождении небольшого отряда телохранителей. В Эгесте Никий всё-таки получил выстраданные и заслуженные 30 талантов серебра, которые он требовал раннее, и в течение нескольких дней пытался выступать посредником на переговорах между Эгестой и её противников — Селинусом. Потерпев неудачу на этом поприще, он вернулся в афинский лагерь в Катане.