После завтрака в саду Идриса мы стали видеться каждый день. Он обладал удивительной способностью оказываться в нужном месте и в нужное время, словно был в курсе моих передвижений. Впрочем, это совершенно не вызывало у меня внутреннего сопротивления. Идрис заполнял своим присутствием все пространство вокруг, превращаясь в незримого спутника днем и ночью.
С самого начала было понятно, что мы две родственные души, вот только я никак не могла установить степень и происхождение этого родства. Мы могли часами разговаривать, гулять и купаться в море, ехать в машине или ужинать в ресторане. С ним было комфортно есть, пить и дышать, разговаривать и молчать, обниматься и целоваться, мне были интересны его мысли и чувства, он становился частью меня.
Соблюдая последнюю грань разумного, я не заходила к Идрису в его дом, прекрасно понимая: окажись там сейчас, то дороги назад не будет, словно пересеку незримую границу. Идрис, в свою очередь, ни на чем не настаивал, лишь внимательно наблюдал, словно знал итог этой игры наперед. Он был корректен в поступках и воплощении своих желаний. Я купалась в мареве его любви и внимания, с каждым днем все глубже погружаясь в темный источник без дна под ногами. Мне было так хорошо, что даже малейшего желания освободиться из темных любовных вод, я в себе не находила. Скорее ,наоборот, хотелось медленно парить в невесомости блаженства.
Проведя несколько дней в столице, мы отправились на базар в старом городе. Мы блуждали по узким улочкам, заглядывали в лавки, полные диковинных товаров со всего Ближнего Востока и Африки. Медные подносы, посуда, кальяны, национальная одежда, марокканские лампы из разноцветного стекла, переливающиеся всеми цветами радуги, специи, украшения из серебра и золота, масла и духи, сладости.
Базар был наполнен жизнью, запахами и людскими голосами. Идрис двигался очень уверенно, хотя я потеряла все ориентиры уже через несколько минут. Улицы, зажатые магазинами, вещами и людьми выглядели одинаково.
Мне казалось, что Идрис ищет что-то конкретное на рынке. Наконец, зайдя в одну из лавок с пыльными медными вещами, он усадил меня на старый диванчик пить сладкий чай с мятой, а сам скрылся вместе с хозяином в ее недрах. Лавка была похожа на магазин медного антиквариата, причем вещи были навалены повсюду, создавая ощущение жуткого беспорядка, на стенах висело стальное оружие в ножнах: узкие сабли и смертоносные тонкие клинки. Даже место моего чаепития Идрису пришлось расчищать от каких-то подносов, старинных джезве (турок), кувшинов и чайников. На небольшом плетеном столе справа от меня лежал железный фонарь, на котором искусно были выплавлены звезды, а рядом с ним керосиновая лампа. А про электричество в этом магазине слыхали? Интересно, что Идрису понадобилось в таком месте? Было видно, что хозяин и Идрис хорошо знакомы: хозяин вежливо ему поклонился, пригласил в лавку, распорядился принести мне чай из ближайшей кофейни.
Выпив чай, я подошла к стене и сняла саблю со стены. К моему удивлению, оружие было в идеальном состоянии, лезвие сабли, вынутое из ножен, переливалось холодным мерцанием. Мое внимание привлек небольшой кинжал. На рукояти, явно подходящей больше для женской руки, чем для мужской, был выгравирован цветок, инкрустированный красными и зелеными камнями. Я вытащила кинжал из чехла. Он лег идеально в ладонь и, словно, ожил в теплоте руки. Казалось, что еще немного, и цветок на рукояти затрепещет от прикосновения к его листьям. Никогда и нигде я не видела подобного оружия. Оно было идеально в своей убийственной красоте.
«Хммм. Моей госпоже понравился кинжал. Прекрасный выбор. Дамасская сталь. Это женское оружие. Он вам очень подходит. Женщина должна быть вооружена, чтобы постоять за себя, когда ее мужчины нет рядом». Идрис что-то сказал хозяину и отдал кинжал мне в руки, нежно поцеловав в лоб. Он словно наслаждался видом оружия в моих руках.
Интересные, однако, у него предпочтения. Выходя из лавки, я заметила у Идриса какой-то сверток. Когда мы сели в машину, он осторожно, словно проявляя уважение, положил его на заднее сидение. Я не стала задавать лишних вопросов, хотя мне было интересно знать, что он купил. Раз он с ним обращается так аккуратно, то эта вещь очень ценная.
После базара мы поехали обратно в наш город. По дороге мне захотелось рассмотреть подарок Идриса внимательнее. Я достала кинжал из рюкзака и очень удивилась. При ярком солнечном свете на лезвии кинжала проступили надписи на арабском языке, которые не были видны в полутемной лавочке.
Я показала их Идрису и попросила перевести. Идрис взял одной рукой кинжал и улыбнулся краешком губ.
- Это суры из Священной Книги? – спросила я.
- Не совсем. Это – особые молитвы, обереги, которые должны защищать ее хозяйку от опасных людей и темных потусторонних сущностей.
- Нечистая сила? Разве может оружие защитить от джиннов и духов? Я всегда считала, что оружие делают, чтобы сражаться с другими людьми.
Идрис усмехнулся и поймал лучик солнца острием кинжала.
- Моя госпожа, в этом мире можно встретить созданий гораздо более опасных, чем человек. Наш видимый, реальный мир, к которому вы привыкли, может показать вам совершенно иные границы и формы своих обитателей. Но для этого нужно захотеть их увидеть и принять их существование.
- Я даже не умею пользоваться этим кинжалом.
- Нет ничего проще, госпожа. Вы - женщина и против мужчины, который сильнее вас физически, у вас есть шанс только на один удар, - он направил острие себе в горло и чуть провел по коже. - Вы должны бить только сюда, только один раз. Ваша рука должна быть твердой. Вы меня поняли?
Идрис вернул мне кинжал провел большим пальцем по щеке. В его глазах плескалась нежность, разбавленная давно подавляемым желанием. Я убрала кинжал и задремала. В машине тихо звучала андалусская музыка. Мы возвращались домой.
Я проснулась, когда мы въехали на виллу Идриса. Он взял меня за руку и помог выйти из машины. Дорога была действительно долгой.
- Вам нужно отдохнуть. Азиз приготовил вам комнату. Вы можете принять душ и поспать.
Голос Идриса был мягок, но эта нежность остро резала воздух вокруг, как лезвие его подарка – женского кинжала. Я попыталась возразить, но вдруг поняла, что моя защита окончательно рухнула от звука его голоса. Мы прошли через сад, пересекли террасу и зашли в дом. Широкий холл. Я еще не была в его личных владениях. Дом – его собственный, принадлежащий только ему одному, мир, границу которого я только что пересекла. С этого момента, можно считать, что мы переходим на другой уровень отношений.
Большой салон, с мраморным полом, на котором выложена красивая мозаика. Я иду босиком по прохладному, приятно холодящему ступни, мрамору. Поднимаю глаза наверх – изумительной красоты стеклянные марокканские лампы. Как же я люблю такой стиль! Невероятное изящество. На полу небрежно расстелены бордово-алые ковры с иранским орнаментом. Большой диван, обернутый в алое покрывало, элегантный деревянный столик возле него. На столике пепельница и пара книг, на стенах несколько картин с пейзажами. Не могу удержать восхищенного вздоха и оборачиваюсь на Идриса. Он улыбается своей довольной хитрой лисьей улыбкой. Завлек, наконец, в свою нору барышню, весь в предвкушении.
Напротив большого панорамного окна на высокой деревянной подставке, на уровне лица я вижу округлый предмет, диаметром чуть больше метра. Его лицевая сторона блестит, отражая меня и Идриса. Я застываю, ибо мне знаком этот диск. Ханьское медное зеркало. Китайский древний артефакт. В моем доме было точно такое же, только гораздо меньшего размера. Отец держал его в деревянной шкатулке в столе. Он говорил, что это зеркало – наша семейная реликвия. На тыльной стороне нашего зеркала был выгравирован цветок и старинные китайские иероглифы. Медь за сотни лет окислилась, приняв синеватый, местами переходящий в зелень, оттенок. Я часто в детстве доставала из шкатулки зеркало и играла с ним, смотрелась, пытаясь разглядеть свое лицо, и даже разговаривала. Если долго смотреть в полированный диск, то можно было увидеть красивые горы, реки, траву и диковинные сады, людей в других странах на дальних континентах.
Конечно, то было только мое детское воображение. Оно рисовало образы дальних миров на глади старого медного зеркала.
Но зеркало Идриса был гораздо больше, кроме того, от него ощущалась странная аура, словно перед тобой не медный диск, а поверхность темного вулканического озера: стоит коснуться пальцами, и рука войдет в зеркало, как в черную воду. Врата в иной мир.
Идрис, почему у нас с тобой дома хранятся одинаковые вещи? Я видела Ханьские зеркала только в качестве редких экспонатов музеях и…у тебя с моим отцом. Случайность? Мне так уже не кажется. Я не верю в совпадения.