Прошу извинить читателей, что возвращаюсь к уже рассмотренной проблеме.
Орбитальный полёт Гагарина из-за его «отрыжки» и иллюзии (ему временами казалось, будто он летит вниз головой) укрепил первоначальные представления об опасностях космоса, о его неблагоприятном влиянии на здоровье космонавтов.
Каманин волновался за Германа Титова, готовя его ко второму, более длительному космическому полёту. Это видно из записи в дневнике генерала. Приведу её полностью:
«1961 год, 19–20 мая. С группой товарищей (Яздовский, Смирнов, Быков, Бушуев, Феоктистов) летал в Сочи на совещание с Королёвым и со всеми космонавтами. Обсуждали, на сколько витков планировать второй полёт человека в космос. До полёта Гагарина второй полёт намечался ориентировочно на сутки (16 витков). После полёта Гагарина предложил подойти к этому вопросу с большей осторожностью; провести следующий полёт на 3–4 витка. Королёв всё время настаивал на суточном полёте, обосновывая свою позицию тем, что ручной спуск ещё не освоен, а посадка по команде с Земли на 2–7 витках будет осложнена значительным разбросом по дальности из-за меньшей точности солнечной ориентации корабля. Мне казалось, что с одного витка сразу перейти на 16 не совсем логично — нет уверенности, что космонавт сохранит работоспособность в течение суток, и неизвестно, как он перенесет перегрузки при спуске после суточного пребывания в условиях невесомости. Не ясно также, каким будет психическое состояние космонавта после такого полёта. В результате обсуждений приняли решение: полёт планировать на сутки, одновременно подготовить возможность ручной посадки на 2–7 витках. Затем Королёв очень обстоятельно доложил о перспективах. Всего имеется и заказано 18 кораблей «Восток», 9–10 из них запланированы для пилотируемых полётов». [Каманин Н. П. Скрытый космос. Книга первая. 1960–1963 гг. М.: Инфортекст ИФ, 1995. С. 56].
Видно, что после полёта Юрия Гагарина на «Востоке-1» Н. П. Каманин всерьёз опасался за второго космонавта. Было неясно сможет ли он выдержать невесомость на протяжении суток. Запачканный «срыгиванием» воротник скафандра Гагарина, нечёткость его ощущений невесомости усилили общие опасения того, как изменится работоспособность и здоровье человека в долгом, многочасовом (!) космическом полёте.
Однако, Герман Титов с самого начала полёта вокруг Земли, оказавшись в невесомости, был настроен, во что бы то ни стало, бороться с «болезнью», которую потом назвали «спутниковой», а у нас в СССР военно-авиационные врачи ошибочно назвали её «вестибулярной болезнью». Титов хотел развеять тревожность медиков решительным выполнением в полёте всех заданных ему физических упражнений и «вестибулярных нагрузок»: ему было предложено много раз поворачивать голову то вправо, то влево и многократно «кивать головой».
Стих шум двигателей. «Восток-2» — на орбите. Невесомость! И Герман сразу ощутил, что висит вниз головой вместе со своим космическим кораблём. Будто вес его тела не исчез, а тянет туда, куда обращена его голова, к потолку «шарика». Услышав об этом, медики на Земле насторожились. Во-первых, они уже знали, что в полётах на лииёвском ТУ-104 № 42396 у всех моих испытуемых после такого иллюзорного ощущения в первом режиме невесомости, в последующих режимах возникала тошнота, у некоторых даже сильная рвота.
И вот, вдруг у Титова — иллюзия: будто он вместе со своим «Востоком» вверх ногами летит по орбите. После первого же витка Герман сообщил Павлу Поповичу, с которым был на связи, что у него тошнота и чувствует себя «хреново». Медики рекомендовали космонавту закрыть глаза и лежать, то есть сидеть в кресле, не двигаясь. Стало лучше. Но Герман Титов проявил свой характер: страсть действовать вопреки трудностям, навстречу опасности. Он стал ещё энергичней двигать головой (вперёд-назад), ритмично поворачиваться (вправо-влево). Тошнота и рвота усилилась. Он прибрал в кабине, продолжал выполнять другие задания, преодолевая чувство слабости, разбитости во всём теле, головную боль.
Герман Титов после полета потерял почти два килограмма, а температура тела повысилась до 37,6 градуса. Главное тогда было доказано для науки и перспектив космонавтики: космонавт способен сохранить работоспособность в течение суток и более.
Германом Титовым была впервые в космосе выполнена ручная ориентация космического корабля во всех режимах, впервые — фотосъёмка из космоса поверхности Земли и Луны. Он отверг вариант прекращения полёта и приземления после 2–7 витков (вспомним о компромиссе между Королёвым и Каманиным). Больше чем через сутки, на 26-м часу полёта «Восток-2» приземлился около посёлка Красный Кут Саратовской области. Были получены уникальные для того времени научные данные (сейчас они могут казаться наивными) о влиянии космоса на работоспособность, на сознание и волю, на самочувствие человека.
После полёта, — как вспоминал выдающийся «летописец» советской космонавтики В. С. Губарев, — Герман Титов ещё до заседания Государственной комиссии созвал «тайный совет» с теми, кто должен был лететь в космос после него (с Нелюбовым, Поповичем, Николаевым, Быковским) и сказал:
— Плохо дело, ребята. Очень хреново себя чувствовал. Что делать будем? Вас подводить не хочу, но и правду скрывать нехорошо.
Наверно, боялись, что из-за плохого самочувствия Титова могут отложить или даже отменить космические полёты? На Госкомиссии больше всех огорчился Генеральный конструктор космических кораблей С. П. Королёв. Сидел хмурый. И тут Г. И. Северин, тогда ещё лишь начальник Лаборатории № 24 ЛИИ, но он был ведущий автор катапультных кресел для кораблей «Восток», вдруг спросил Титова:
— Не сложно ли было мочиться?
Герман серьёзно и ответственно ответил:
— Во время тренировок на Земле было сложно, а в невесомости легче. Знаете ли, он как-то сам всплывает вверх.
— Минуточку, минуточку! — закричал академик Пилюгин, — то есть как «сам вверх»?
![Николай Алексеевич Пилюгин (5 мая [18 мая] 1908, Красное Село — 2 августа 1982, Москва) — крупный советский учёный, конструктор, специалист в области систем автономного управления ракетными и ракетно-космическими комплексами. Академик АН СССР, член Совета главных конструкторов ракетной и ракетно-космической техники, возглавляемого С. П. Королёвым. Дважды Герой Социалистического Труда. Лауреат Ленинской премии. Источник фото https://upload.wikimedia.org/wikipedia/ru/a/a5/Пилюгин_Николай_Алексеевич.jpg](https://avatars.dzeninfra.ru/get-zen_doc/3384370/pub_6057a39e92e35b59433d7d39_6057a73b83224c57fb51bc6a/scale_1200)
Маленький зал грохнул от смеха так, что звенели стёкла. Настроение у всех улучшилось, стали обсуждать, как продолжить полёты в космос. Можно сказать, угроза их приостановки рассеялась, а космоплавание было спасено.
Полетели в космос все первые кандидаты в космонавты, кроме Нелюбова (о нём можете прочитать) .
Андрияну Николаеву во время его четырёхсуточного космического полёта всё-таки разрешили расстегнуть привязную систему, фиксирующую его к креслу внутри «шарика». Он немного полетал внутри него. Потом не без труда пристегнулся и затянул привязные ремни, чтобы они прижимали его к креслу при катапультировании из «шарика». Николаев очень плохо чувствовал себя в невесомости: его тошнило, но без позывов на рвоту, «тошнотно было всему телу». Сильно болела голова и шея «деревенела». То есть, у него преобладала не «желудочная», а «головная» форма «болезни укачивания». Она бывает очень мучительной у некоторых людей. Об этом подробно написано в моих научных монографиях. После полёта Николаев сказал, что дольше четырёх суток находиться в невесомости невозможно. Это был очередной результат, как я писал выше, неверных критериев отбора первых космонавтов авиационными врачами.
Профессор, полковник В. И. Яздовский, руководивший всеми медицинскими и физиологическими исследованиями в начале становления нашей космонавтики, делился со мной мыслями о том полёте.
Владимир Иванович, талантливый врач и смелый экспериментатор, рассказывал, насколько неожиданными были для него неприятные проявления «болезни укачивания» у всех, летавших в космос на кораблях «Восток» (кроме В. Ф. Быковского, он был положительным исключением).
Почти у всех испытуемых, тщательно проверенных всеми возможными способами, тренированных так, чтобы исключить какую-либо вероятность «болезни укачивания», она всё-таки возникала в орбитальных полётах. Почему выдающийся (но всё ещё засекреченный в то время) профессор говорил со мной, гражданским врачом, о физиологической проблеме, показавшейся ему очень важной тогда?
Потому, что у нас в ЛИИ по собственной инициативе уже велись обширные исследования влияния кратковременных (много раз по 30 сек.) режимов невесомости на людей и животных. Желающих полетать было много.
Уже летом 1961 г. в первом научном отчёте мной была предложена классификация людей по тем реакциям, которые проявлялись, когда исчезало действие силы тяжести [Бестужев К.И., Берёзкин Е.Т., Китаев-Смык Л. А. и др. Отчёт о технических и физиологических испытаниях при невесомости в полётах на ТУ-104 № 42396. 1961].