Начало здесь.
Предыдущая часть здесь.
Мне было 12, когда я узнала о страшном проклятии, нависшем над теми, кого я люблю. Решимость моя победить зло с тех пор нисколько не ослабела. Если же я уйду слишком рано и не успею сделать то, ради чего пришла в этот мир, должен найтись человек, который избавит мир от Лозовихи.
Семья моя таяла на моих глазах. Батюшка исчез, брат жил при монастыре. Впрочем, среди событий последнее казалось мне даже утешительным – я думала, что для Алёшеньки будет безопаснее находиться там.
Я обещала навещать брата и слово своё сдержала.
Собираясь к нему, мы с матушкой и Марфушей долго думали, как скрыть исчезновение батюшки. Все мы знали, что Алёша будет спрашивать, отчего тот не приехал навестить его, а говорить и случайном нездоровье нам казалось неправильным и даже опасным, как будто это могло повредить батюшке.
Надежду, что он жив, дала нам Марфуша.
Вскоре после того, как батюшка пропал по дороге домой, Марфуша предупредила меня о своём отсутствии:
-Меня не будет несколько дней. Не переживай, так надо.
Добиться от неё ответа, куда и зачем она собралась, мне не удалось. Я даже рискнула просить её взять меня с собой, но получила твёрдый отказ.
Я старалась не показывать матушке своей тревоги. Елена-старшая очень помогла мне в этом. Я продолжала убеждаться в том, что при жизни она отличалась не только блестящим умом, но и бесстрашием.
-Марфуша знает, что делает. Не мешай ей.
-Почему я ей помешаю?
-У неё должны быть развязаны руки. Для этого ты должна быть в безопасности дома.
-Елена, но разве дома – значит в безопасности?
-Раз она велела тебе остаться – значит, это так. И не думай о несчастьях, не накликай дурной судьбы.
И всё же в первую ночь Марфушиного отсутствии я не смогла сдержать слёз. Наутро у меня сильно болели глаза, я с трудом могла открыть их. Я боялась показаться матушке в таком виде, и меня порадовало известие, что она не выйдет к завтраку. Я тоже решила просить принести мне в комнату кофе, а сама принялась подбирать травы из Марфушиных запасов, чтобы мои глаза не выдали меня.
-Напрасно стараешься, - услышала я голос Елены. – Это не слёзы твои виноваты, а я.
-Чем же ты провинилась? – удивилась я.
-Воспоминаниями.
-Как твои воспоминания могли повлиять на меня?
-Старая история. Впрочем, ты можешь попробовать приготовить свой отвар. Может, тебе и станет легче.
Я попросила Елену рассказать мне свою историю, пока я буду готовить себе лекарство. Неожиданно она согласилась.
-Расскажу, чтобы ты поняла, что притягивают дурные мысли. В молодости я была окружена вниманием кавалеров, они с в лепёшку разбивались, чтобы понравиться мне. Я уже почти готова была ответить благосклонностью одному из них, но мне всё казалось, что избранник мой должен совершит нечто совершенно героическое, чтобы завоевать моё сердце. Однажды я прямо сказала ему, что не нахожу в нём должной доблести.
-И что же он ответил?
-Поклялся, что я ещё услышу славу о нём как о небывалом храбреце.
-Ты заставила его совершить что-то необдуманное?
-Так и вышло. Он примкнул к заговорщикам. Не забудь, времена меняются, и наказания тогда были жёстче, чем ты можешь подумать. Так вот, заговор был раскрыт, а Владимир – так его звали – приговорён к лютой казни.
Я замерла, испугавшись продолжения.
-Ты, может быть, никогда не слышала о древних традициях. Они возникли давно и почти позабыты. Но раньше считалось возможным спасти приговорённого у смерти молодой девушке, согласной взять его в женихи.
-И ты спасла его?
-Я открыто заявила об этом и напомнила, что обычай наших предков никто не отменял.
-Его отпустили?
-Не сразу. Судьи долго решали. Вина его была очевидна - да он и не скрывал своего участия в заговоре – и слишком велика. В конце концов они вынесли вердикт – древний обычай действительно никто не отменял, но я должна была доказать свою любовь.
-Ты пугаешь меня, дорогая Елена! Что они захотели от тебя?
-Я спасла его своими глазами.
-Как это?
-Мне предложили выбор: Владимир останется жив. Я никогда не смогу посмотреть на него, он же будет видеть меня постоянно, чтобы всегда помнить о содеянном.
-Я не понимаю…
-На меня надели подвенечное платье, затем палач ослепил меня. Так, не видя ничего, с окровавленным лицом, закрытым ото всех, я и стояла перед алтарём и давала клятву быть верной Владимиру.
У меня от ужаса не было слов. Казалось, мои глаза стали болеть ещё сильнее.
-Не переживай, маленькая Елена, - сказала мне собеседница. – Мы оба были и наказаны, и вознаграждены одновременно. Может, это сама любовь потребовала от нас подтверждения?
-Так ты правда любила Владимира?
-Если нет – разве я выдержала бы то, о чём тебе рассказала?
-И что было потом? – осмелилась спросить я.
-Мой муж очень любил меня и заботился обо мне. Я постепенно привыкла к такой жизни. У нас родилось двое сыновей, один из которых и стал твоим предком. Я никогда не видела своих детей, но знаю, что они были прекрасны. Какого цвета у меня глаза на портрете, маленькая Елена?
-Точно не видно. Но я, работая над твоим изображением, сделала их зелёными.
-Так и есть. Портрет, который висел у вас в гостиной, а теперь стоит перед тобой, Владимир заказал знаменитому мастеру вскоре после нашей печальной свадьбы. Я слышала, как он говорил ему, что у меня должны быть зелёные глаза.
-Наверное, краски поблекли от времени, - сказала я. – Скажи, зачем ты просила у меня зеркало?
-Портрет мой слышит гораздо лучше, чем видит. Но всё же глаза, подаренные мне художником, позволяют немного видеть. Мне жаль, что тебе пришлось почувствовать мою боль.
-Скажи, Елена, раз уж мы с тобой одного рода – ты тоже могла лечить, как Марфуша, или смотреть в будущее?
-Нет, дара у меня не было. Он достаётся не каждой, пусть и рождённой от общего корня.
Отвар из трав немного облегчил мою боль, но окончательно мне смогла помочь лишь возвратившаяся Марфуша.
Надо ли упоминать, как я была счастлива, когда нянюшка моя вернулась пусть очень усталой, но живой и здоровой?
Марфуша не только позволила мне разобрать с ней собранные травы. Она всерьёз озаботилась моим обучением. Через несколько дней по её возвращении мы вместе приготовили отвар, но выпить его предстояло только мне. Марфуша обещала, что после этого я смогу с помощью её вопросов понять, жив ли батюшка.
Отвар имел довольно приятный вкус. Отведав его, я должна была немного подождать, пока Марфуша произнесёт надо мной какие-то слова.
Она бормотала тихо, я не могла разобрать ни слова, как ни старалась. Потом она сказала обычным голосом:
-Представь себе Алёшу.
Я послушно вызвала в памяти образ брата.
-Что ты видишь? – спросила нянюшка.
-Уже вечер, он читает молитву перед сном. Рядом с ним какой-то старец.
Марфуша вдруг рассмеялась:
-Как же я не подумала! Ты не братишку себе представляй, а батюшку. Он ведь для меня Алёша, вот и назвала его так, а ты ошиблась и не того увидела!
Я всё равно была рада, что брат предстал передо мной спокойным и милым, каким обычно бывал дома. Но Марфуша была права – цель наша сейчас была другая.
Я стала представлять себе батюшку.
-Что? – снова спросила Марфуша.
-Он в кузнице. У него лошадь захромала, и он приехал её подковать.
-Значит, не ошиблась я, жив он. А где же та кузня?
-Я не знаю. Он говорит то-то, но мне не слышно, молот сильно громко стучит. Но он далеко, очень далеко.
Всех моих стараний не хватило, чтобы разглядеть что-то ещё.
-Как же так, Марфуша? – спрашивала я. – Как он мог? Разве он не понимает, что мы с ума сходим, не имея от него весточки?
-Не спеши осуждать, Елена, - остановила меня нянюшка, - главное, что Алёша живой. Коли вернётся – пусть расскажет, что приключилось. Тогда и будешь судить.
Матушка, которой мы осторожно рассказали об уведенном мною, повела себя так же, как и нянюшка.
-Не суди, сгоряча, Еленушка, - сказала она. – Разные вещи на свете случаются. Тебе вот травы какие возможности даровали! Может, и его чем опоили, да так, что не вспомнит, кто он и где его ждут. Будем молить Бога, чтобы вернулся он к нам.
Решено было сказать Алёшеньке, что батюшка в отъезде и вернётся нескоро. Мы же затаили в сердцах надежду увидеть его хоть когда-нибудь.
Продолжение здесь.
Жду ваших комментариев, критики и предположений)))