Софья Сергеевна Мещерская! От одного имени дух захватывает, если увидеть «Пиковую даму» не в описании священника-репатрианта отца Бориса Старка, а в пору её могущества и расцвета в пределах её Родины, России, в блистательном Петербурге.
Как мы видим Софью Сергеевну с «портрета» Бориса Старка? Он пишет:
«Приходя на праздничные службы в собор на улице Дарю перед войной, всегда можно было видеть старую женщину в чёрной наколке, одетую во всё чёрное, как бы сошедшую со страниц журнала прошлого века, и поддерживающую её под руки немолодую женщину, скромно одетую, слегка хромавшую и осторожно ведущую свою престарелую мать. Это была графиня Софья Сергеевна Игнатьева и её дочь Ольга Алексеевна. Мать и сестра «небезызвестных генералов Игнатьевых».
Этому «печальному портрету» предшествует блистательный лик Софьи Сергеевны с «полотна» её истории до Парижской жизни. Она происходила из совершенно чуждой Игнатьевым среды – из помещичьего дома князей Мещерских, гордившихся тем, что «никому и никогда не служили».
Говорят: - «Пути Господни неисповедимы» - и уж случилось так, что юная Софи увлекла и познакомила столичного служаку Алексея Игнатьева с деревенской жизнью, стала его женой и в домашнюю жизнь внесла элементы провинциальной простоты. «Портрет» Софьи Сергеевны будет не столь привлекательным, если мы, хотя бы вкратце, не скажем о её муже.
Алексей Павлович Игнатьев – член Государственного совета, был иркутским, а затем киевским генерал-губернатором. Убит террористом-эсером в 1906 году.
Родословная его впечатляющая – Игнатьевы происходят от древних черниговских бояр, ведущих начало от боярина Бяконта, перешедшего на службу московских царей в 1340 году. Сын его, митрополит Алексей, состоял главным советником последовательно при трёх князьях московских и начал, между прочим, постройку первой каменной стены вокруг Кремля (1366 г.)
Род Игнатьевых при Московском дворе впоследствии не был в числе знатных, не подымаясь выше ранга сокольничьих, а позднее - стрельцов. Известно, что Васька Игнатьев был пытан и казнён на Лобном месте после укрощения Петром стрелецкого бунта.
Генерал-майор артиллерии Игнатьев (Николай) состоял в 1812 году комендантом крепости Бобруйск и с пятитысячным гарнизоном успешно оборонялся против польского корпуса генерала Домбровского.
Сын его – Павел Николаевич окончил Московский университет, что впоследствии выделяло его среди сослуживцев и повлияло на его служебную карьеру. При выходе из университета рослый статный Павел Игнатьев попал в ту военную атмосферу, в которой жила Европа наполеоновской эпохи: он поступил вольноопределяющимся в лейб-гвардии Преображенский полк, был зачислен в 1-ю, так называемую «царёву», роту и в чине прапорщика вступал в Париж в 1814 году.
Париж! – вторая родина Игнатьевых. Отец Борис Старк, бывал в шумной, многолюдной квартире Игнатьевых на улице Миромениль и рассказывал позднее в своих мемуарах: «Старая графиня всегда сидела в кресле и вышивала крестиком, чаще всего покровцы в храм, причём без очков, несмотря на возраст...»
Описанная отцом Старком атмосфера, в которой жили Игнатьевы в Париже – логичное продолжение их жизни в Петербурге, о чём сейчас и пойдёт речь, т. е. о том важном, о чём умолчали «Русские тайны Парижа» и их замечательный автор Б. М. Носик.
Предыстория «Пиковой дамы» и её двух сыновей-разведчиков уводит нас в мир царствования Николая Второго. Без «путешествия» в то «безумное царство» никогда не понять драму России и семьи Игнатьевых в частности.
В течение всего времени царствования Николая Второго его окружала целая сеть «внушителей», державших его в своём подчинении, целый «колдовской кружок», состав которого, правда, часто менялся, но самый кружок рос, вместе с ростом кружка росло его влияние, а с ним – и власть.
Основателем, или прародителем этого колдовского кружка в своё время был министр В.К.фон-Плеве. Он же и был главным руководителем его. Фон-Плеве имел огромное влияние на царя и безотчётное доверие великодержавной особы, как и его супруги – Императрицы Александры Фёдоровны.
На смену министра фон-Плеве пришли другие внушители, пока, наконец, в придворный кружок пробрались и лица духовного звания. Из числа последних наиболее яркими представителями были: Гермоген, Илиодор, Феофан, Питирим - инициаторы и создатели отныне знаменитого «кружка графини Игнатьевой».
Кружок графини Игнатьевой состоял преимущественно из придворных и носил полумистический характер. В нём уродливо сочетались такие явления, как беседы на божественные темы епископа Гермогена и иеромонаха Илиодора, салонные заговоры придворной камарильи друг против друга, и «весёлые вечера» участников кружка, о которых в своё время гуляло по России приписанное Б.М.Пуришкевичу стихотворение, начинающееся словами:
«Была война, была Россия,
И был салон графини И.,
Где новоявленный Мессия
Тянул холодное «Аи».
«Салон», носивший характер великосветского лупанария, нам представляет наилучшим образом его член – небезызвестный хроникер той вакханалии в России, Пуришкевич:
«Как хорошо дурманит дёготь
И нервы женские бодрит!
Вы разрешите Вас потрогать?
Статс-дама Гришке говорит.
Ведь Вы такой необычайный,
Что я не в силах устоять,
И сверхъестественною тайной,
Должны, наверно, обладать...
Вы квинт-эссенция эротик,
Вы высший мистик по уму...
Сложивши в дудочку свой ротик,
Графиня тянется к нему.
Она как бабочка трепещет
В силках расставленных сетей,
И маникюр графини блещет
На фоне траурных ногтей...»
Далее автор описывает, ставшие притчей во языцех, ночные оргии в «салоне»:$
« В салоне тихо, гаснут люстры.
Войдя в мистическую роль,
Мужик находчивый и шустрый,
Ведёт себя, как Рокамболь...
Его пластические позы
Вне этикета, вне оков;
Смешался запах туберозы
С ядрёным запахом портков.
И даже пылкому Амуру
Неловко стало с высока –
За титулованную дуру
В объятьях потных мужика..»
Для характеристики «салона», ставшего «лабораторией политики государства», этих стихов достаточно....Комментарии излишни.
Свои «университеты» Гришка Распутин постигал именно в этом заведении вместе с графиней Головиной, урождённой Танеевой, и её тремя дочерьми от сенатора Танеева. Все были в придворном звании. Одна – графиня Головина, вторая баронесса Пистолькорс и третья Вырубова. Но не одним только этим салоном жил Распутин. Постепенно и собственная его квартира превратилась в филиальное отделение «Салона графини Игнатьевой».
Именно с «Салона графини Игнатьевой» началось вхождение «сверхъестественного старца» в покои Императрицы и её дочерей. Именно с «кружка графини», и истории с лопнувшей картиной и начинается вакханалия Распутиниады, оставившая по себе грустные страницы в истории Государства Российского и, ...если хотите, грустную страницу в истории жизни блистательной Софьи Сергеевны Игнатьевой (Мещерской).
Ни положение жены генерал –губернатора, ни чванный петербургский свет, ни цивилизованный Париж не смогли сломить «мещерское» Софьи Сергеевны, и она всему предпочитала самовар, за которым любила посидеть с русским платком на голове, на рю Миромениль, где бывали и князь В.А. Красинский (сын великого князя Андрея Владимировича и балерины М.Ф.Кшесинской), актриса Вера Николаевна Рощина-Инсарова и многие знаменитости России, теперь покоящиеся на «Русском кладбище» в десяти километрах от Парижа...