Вся история проповеди Иисуса полна попыток заставить Его замолчать. То же целиком и полностью относится к истории создания Священного Писания, имевшего своей главной целью заглушить живой голос Иисуса и по возможности заткнуть Ему рот навсегда.
Поскольку абсолютно ничего кроме темных слухов неизвестно ни о Маркионе, ни о его евангелии: откуда оно взялось, кто автор, на основании каких источников все это было написано – перейдем теперь в столь привычную для научной библеистики область слухов, предположений, гипотез самых фантастических и произвольных толкований имеющихся текстов в пользу своих личных взглядов и религиозных предпочтений этих «ученых», выдаваемых ими с умным видом за объективные выводы науки. Короче, в основе всех этих «исследований» всегда лежит неоглашаемая для читателя догматика, к которой все потом и приводится. Это как если бы в науке установить госзаконом, что дважды два – пять, а потом начать исследовать, а сколько же будет? Ручаюсь, что ни к чему другому, чем пять, привести не удастся: раз святая вера говорит что пять, значит – пять, и точка. А сомневающихся – на костер инквизиции или в тюрьму за «оскорбление чувств», «возбуждение вражды» или на край за «клевету».
В связи с этим предисловием не вижу, почему бы и мне не принять участие в этом забеге фантазий – а вдруг и мне повезет в том, что и меня признают ученым?
Итак.
Что нам якобы известно о Маркионе? Что он родом из Синопа (с Черного моря), грек, отец – христианский епископ, ученик Павла; конфликт с отцом, разрыв с ним и далее по слухам успешная карьера судовладельца, принесшая ему солидное состояние; выйдя на «пенсию», в 140-м году прибывает в Рим на постоянное жительство, примыкает к Римской христианской общине, приносит ей в дар евангелие и десять автографов Павловых посланий, а также значительное денежное пожертвование; примерно в 144 начинается открытый конфликт с иерархией общины на основании нежелания Маркиона включить в свой Новый Завет еврейскую библию, Тору и Танах, иудейский закон, на чем настаивало церковное начальство; затем следует написание Маркионом Антитез с 37 пунктами противопоставления библейских цитат евангельскому Учению Иисуса, за что Маркион объявляется еретиком-гностиком, язычником-двоебожником, отлучается от римской церкви и шельмуется как богоборец и богохульник на протяжении тысячелетий век за веком всеми без исключения святыми и несвятыми отцами. В то же время он основывает свою церковную христианскую общину, пережившую века гонений и дошедшую до наших дней в виде скромного религиозного движения богомилов, которые, тем не менее, все же есть и сегодня. Примерно так.
А теперь расскажу историю. Свою. Так, как мне видится история маркионова Нового Завета и создания его евангелия.
Доктор Маркус Винсент, самый прогрессивный на сегодня исследователь датировок Нового Завета, считает и доказывает что автором маркионова Евангелия Господня был сам Маркион Синопский. В частности, он указывает на то, что Маркион не указал автора своего евангелия, в то время как на Павла, как автора посланий, указал. Я лично думаю, что до приезда Маркиона в Рим этого евангелия вообще не существовало. Возможно, наряду с собранными им по городам и весям посланиями Павла он также собирал какие-то письменные заметки об Иисусе, что-то записывал сам из устных преданий, и, конечно, будучи воспитан в семье христианского епископа, впитал с малолетства основу церковного предания об Иисусе и Его Учении. Поскольку отец Маркиона был почитателем Павла, а Павел, в свою очередь, будучи апостолом язычников, проповедовал им иудаизм-лайт для гоев в виде веры в еврейского родового бога-Яхве, что очевидно из его посланий, то и Маркион, безусловно, был воспитан в иудеохристианской традиции – не единственной версии христианства первого века. Как я уже обосновывал это ранее, имелась иная версия учения Иисуса, носителями и проповедниками которой были подлинные апостолы Иисуса, Его ближайшие ученики-галилеяне во главе с Петром. Я имею основания предполагать, что сразу после погребения Иисуса они бежали из Иерусалима в Галилею навсегда и более в Иерусалим никогда не возвращались – в том числе и сам Петр. Это предположение подкрепляется во-первых главой 21 ев. Ин. и речением 13 ев. Фомы, а также соображением страха: Самого Иисуса, проповедавшего в этом чужом городе в чужой стране иудеи убили здесь за Его проповедь, а Он был Сын Божий, не чета им, простым рыбакам и садовникам из Галилеи.
На чем основано поверье, что Петр возглавлял иерусалимскую общину? На повествовании Деяний. Но сами Деяния писались на рубеже второго-третьего века в Римской церкви, уже после появления синоптических евангелий (первое упоминание которых приходится на 180 год), пресиноптическим текстом которых (всех трех) в 2015 году наконец-то ученым сообществом признано маркионово евангелие. Так что Деяния никак не могут быть исторически значимым источником, и сами, будучи источником вторичным, имеют своим основанием во-первых, Павловы послания, отысканные все тем же Маркионом в середине второго века, и во-вторых, буйную фантазию своих неведомых нам авторов. Что же касается упоминания Петра в Иерусалиме в Павловых посланиях, то при тщательном рассмотрении их похоже, что они являются ложными свидетельствами, приписанными Павлом себе для придания веса и авторитета, который Павел так и не сумел завоевать себе в качестве Апостола в иерусалимской общине. И даже сегодня он не считается и не признается среди свидетелей Иисуса, но особняком как, хоть и «первоверховный», но отдельный «апостол язычников».
Вроде бы Павел останавливался у Петра при его первом посещении Иерусалима спустя три года после его чудесного обращения, и его там видел Иаков Праведный, брат Господень. Но никакого толку из этого не вышло, Павла никто за христианина в Иерусалиме не признал и он вынужден был удалиться опять в Сирию еще на 14 лет. После которых опять пришел в Иерусалим и был участником спора с Петром (с его слов), который церковью провозглашен первым апостольским собором – все это опять же на основании Деяний.
Однако Иосиф Флавий этого в своих «Иудейских древностях» не подтверждает, объявляя главой иерусалимской христианской общины именно Иакова Праведного, ученого иерусалимского фарисея, а вовсе не Петра, рыбака из Галилеи.
Лично мое предположение такое, я уже писал о нем ранее, в «Разборке» ев. Иоанна: Петр и прочие галилеяне бежали назад в Галилею и в Иерусалим не возвращались, но начали свою проповедь Учения Иисуса у себя в Галилее и по всей Сирии и Палестине – и что же они проповедовали? Ровно то, что находим в евангелии Фомы, и что Римской церковью было объявлено ересью гностицизма, представителем которой был ошельмован ненавистный Маркион. То есть, это была другая Благая Весть, чем иудеохристанская версия, в которой Богом-Отцом объявлялся еврейский библейски родовой бог-Иегова, а Иисус – тем самым еврейским Машиахом, веками жданным, но почему-то евреями не узнанным, не принятым и убитым «по ошибке». Благая весть христианских «гностиков» была о том самом Отце Небесном, которого проповедовал им Иисус, ДРУГОМ Боге, за проповедь которого иудеям Иисуса и убили, как богохульника, хулителя еврейского бога, первосвященники в Иерусалиме. Эти две Вести пересеклись в Сирии, по свидетельству опять же Павла, давайте рассмотрим его.
Вот что пишет об этом Павел в Галатах2: «9 и, узнав о благодати, данной мне, Иаков и Кифа и Иоанн, почитаемые столпами, подали мне и Варнаве руку общения, чтобы нам идти к язычникам, а им к обрезанным,10только чтобы мы помнили нищих, что и старался я исполнять в точности.11Когда же Петр пришел в Антиохию, то я лично противостал ему, потому что он подвергался нареканию.12Ибо, до прибытия некоторых от Иакова, ел вместе с язычниками; а когда те пришли, стал таиться и устраняться, опасаясь обрезанных.13Вместе с ним лицемерили и прочие Иудеи, так что даже Варнава был увлечен их лицемерием.14Но когда я увидел, что они не прямо поступают по истине Евангельской, то сказал Петру при всех: если ты, будучи Иудеем, живешь по-язычески, а не по-иудейски, то для чего язычников принуждаешь жить по-иудейски?15Мы по природе Иудеи, а не из язычников грешники;16однако же, узнав, что человек оправдывается не делами закона, а только верою в Иисуса Христа, и мы уверовали во Христа Иисуса, чтобы оправдаться верою во Христа, а не делами закона; ибо делами закона не оправдается никакая плоть». То есть, они только что расстались после собора в Иерусалиме, договорившись, что Павел проповедует язычникам, а Петр (галилейский неграмотный рыбак, говоривший на арамейском) – почему-то иудеям. И тут же Петр вдруг является в Антиохию аккурат туда, где уже проповедует Павел, а за ним туда же – и двое от Иакова. Дальше Петр сперва с язычниками как язычник, а после с иудеями как иудей – и в этом его обличает Павел. При этом сам Павел признается в другом месте, Кор1, 9,20-21: «для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобрести Иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных;21для чуждых закона - как чуждый закона, - не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, - чтобы приобрести чуждых закона» - вот кто у нас с иудеями иудей, а вовсе не галилеянин Петр. Приходится Павла читать как советские граждане читали «Правду» - все наоборот: Петр и Павел столкнулись в Антиохии, где Петр проповедовал Благую Весть Иисуса об Отце Небесном, а Павел явился туда же со своей тухлой проповедью иудохристианства, как веры в еврейского Яхве – и это Петр уличил Павла в иудаизме, а не Павел Петра. А врет для того, чтобы перевести на самого Петра его уличение в проповеди иудаизма язычникам под видом христианства. Что же касается встреч в Иерусалиме, то их вообще не было, поскольку ни Петр, ни Иоанн там не бывали со времени убийства Иисуса, а заправлял там вместо них Иаков, фальшивый «брат Господень», фарисей, поворотивший народившееся было христианство обратно в иудаизм и превративший христианство в иудейскую мессианскую секту даже до сего дня.
Отдельный интересный вопрос: а почему же иерусалимский фарисей Иаков Праведный, вместо Петра, обещанного Иисусом, возглавивший иерусалимскую общину христиан, не принял Павла, который тоже был фарисеем, засланным казачком, и проповедником иудаизма – они бы должны были обняться и заплакать? Ответ находим в легенде о первом апостольском соборе, и в его описании Павлом: Павел был для Иакова «плохим евреем», он отказывался следовать велениям Закона, на чем настаивал Иаков, поскольку считал Закон отмененным Иисусом в «богословии замещения» - и был отвержен иудохристианством, требовавшим и от язычников гиюра, и неукоснительного соблюдения Закона, навсегда. Вот так и разошлись эти иудо-евреи друг с другом, как кабардинцы с балкарцами: дрались-дрались пока не сравнялись в единой иудохристианской вере в еврейского бога-яхве вместо проповеданного Иисусом Отца Небесного. Получилась в результате помесь кошки с канарейкой: еврейская библия со своим Законом, обязательным для исполнения иудеями, вошла в полном составе в христианскую библию в качестве ВЗ СВЯЩЕННОГО ПИСАНИЯ. То есть то, что написано в нем для христиан СВЯТО, и должно ими исполняться как веление Самого Бога. Но при этом почему-то оказалось, что теперь христианам все это исполнять совсем не нужно, все это устарело и более НЕ СВЯТО – но тогда зачем все это присутствует в Священном Писании? Ну, включили бы в историю церкви в качестве исторической справки. Павел долго мямлил в Послании к Римлянам объясняя эту несуразицу, и ему веками вторили невнятным блеянием святые отцы и учителя церкви, которые сами никак в толк взять не могли, как же это Бог у нас с евреями один, а веры разные? Иоанн Златоуст даже целый трактат написал, «Восемь слов против иудеев» - но ясного ответа, что у нас евреями Боги РАЗНЫЕ, дать так и не решился. Так и бросили все как есть, и именно из этой неразрешенности вытекли концептуальный пофигизм и богословская анархия, царящая в сегодняшней приходской жизни: думать не смей, вопросов не задавай, грехи свои знай, себе внимай, постись, молись и слушайся батюшку, а в остальном верь во что хочешь, хоть в черта, только не приставай к попу с вопросами - не то быть тебе еретиком и отступником.
Так что в античном мире параллельно развивались две «Благие Вести»: иудейская иаково-павлова в виде мессианского иудаизма, и совершенно противная иудаизму Иисусо-апостольская, носителями которой были ближайшие ученики Иисуса, галилеяне, бывшие ученики Иоанна Крестителя.
Плодом второй ветви стали дошедшие до нас евангелия Фомы и Иоанна, содержащие в виде множества логий Иисуса Его подлинное Учение о Другом Боге, противное иудохристианству, распространявшемуся в иудеохристианской среде начиная с иерусалимской общины, возглавленной иудейским фарисеем Иаковом Праведным, беззастенчиво выдавшим себя за «брата Господня» (галилеянина) и возглавившим на этом основании христианскую общину Иерусалима ВМЕСТО Петра. Которого в Иерусалиме, видимо, объявили трусливо сбежавшим вместе с Иоанном Богословом и другими галилеянами – но их авторитетом продолжали беззастенчиво пользоваться при каждом удобном случае, как это видно из посланий Павла и из сказочных «Деяний».
Первая же ветвь, иудеохристианство, породила в конечном итоге, как это ни парадоксально, Новый Завет Маркиона.
Полагаю, что заметки, собранные в иудеохристианской среде Маркионом, искренне верившим Павлу, были благосклонно приняты иерархией Римской церкви и пришлись как нельзя более кстати.
В Риме во времена Маркиона (и до него), видимо, существовали две христианские общины, не сообщавшиеся между собой: первая, учрежденная вовсе не Петром, в Риме никогда не бывавшем, возглавлялась иерархией, епископами, или римскими папами, как их уже тогда начали называть; вторая, возможно, была от другой ветви христианства, условно «гностической» Петра, Иоанна и других галилеян, и во времена Маркиона возглавлялась неким «гностиком» Валентином, прибывшим в Рим, как сообщает Ириней Лионский, при папе Гигине около 140 года, то есть практически одновременно с Маркионом.
А откуда вообще взялась в Риме христианская община? Предание о том, что ее основал Петр, чуть не в 43 году ставший первым римским папой, представляется совершенно невероятным: в 33 он неграмотный галилейский рыбак в безвестной окраинной провинции, имперском захолустье, потом, согласно версии Деяний, возглавлял общину в Иерусалиме, где учредил и возглавил первую цекровь, и где году эдак в 38 принимал у себя Павла, видимо, уже будучи не у дел, начальствовал «брат Господень, которого Петр зазвал к себе поглядеть на Павла – якобы. И зачем-то – галилеянин, говоривший только на арамейском – отправился в Рим и там собрал целую церковь в которой стал епископом в 43-м – интересно, он на каком языке римлянам проповедовал и кто бы стал слушать его на арамейском? Затем, опять-таки согласно Павлу, участвовал в Иерусалимском соборе в 50-м, где согласился «идти к обрезанным», то есть опять-таки только к евреям (а как же временно оставленная кафедра в языческом Риме?). И почти сразу оказался опять в Сирии, в Антиохии. А оттуда опять в Рим вместе с Павлом в 66-м на распятие в 67 – какая бурная биография. Кстати, могилу Петра искали в Риме лет тридцать, но так и не нашли.
Вообще, с ранней Римской церковью связано множество легенд одна нелепее другой. К примеру, из Деяний известно, что Павел, прибывший в Рим, как узник, под конвоем, по пути туда то три дня пирует и еще три месяца гостит у начальника острова Мелит, то по просьбе «братии» задерживается у них в погостить в городе Путеол на целых семь дней – это притом, что в Рим ведут целую толпу узников, и римские солдаты в человеколюбии и гуманизме замечены не были никогда. Прибыв в Рим, Павел созывает к себе в гостиницу (не в тюрьму) иудеев обращать их в христову веру – это притом, что Петр уже с 43-го года, целых пятнадцать лет как епископ римской общины, собранной из синагогальных римский евреев, которых он уже давно всех обратил в христианство. А Павел, так и не добившись с римскими иудеями успеха, провожает их грозным пророчеством о принятии в будущем Вести не ими, а римскими язычниками – то есть, никакой организованной общины христиан в Риме на самом деле не было ни иудейской, ни языческой, если, конечно, верить сказочным деяниям. Как не могло быть и самих иудеев, еще в 50-м году изгнанных из Рима Клавдием.
Потом человек, находящийся под стражей, вдруг освобождается без суда и отправляется в очередное путешествие чуть не на десять лет, оттуда якобы пишет послание Римлянам, в котором указывает, что в Риме до этого вообще не бывал, никаких общин там не учреждал, и тамошних христиан в глаза не видал и лично никого из них не знает. Потом зачем-то «возвращается» в Рим в 66-м вместе с Петром , якобы встреченным по дороге, в Риме тут же опять арестовывается уже непонятно за что и почему, и приговаривается судом к казни заодно все с тем же Петром, и в 62-64 (!) а может, в 67-м принимает смерть через отсечение головы.
Еще одним интересным фактом является то, что, автограф послания к Римлянам в Рим привозит из Синопа Маркион в 140-м году. Казалось бы, будь в Риме христианская община времен Павла, его личное послание к ней в этой общине должно было храниться как величайшая святыня и передаваться из поколения в поколение, пределов общины никак не покидая, и оставаться в Риме, куда было адресовано Павлом – так откуда же его добыл Маркион Синопский, привезший его в Рим в 140-м?
Напрашивается одна смелая гипотеза.
В послании к Римлянам Павел пишет что направляется в Иерусалим. Но в Иерусалиме он бывал всего дважды, второй раз – на соборе в 50-м. Что если послание к Римлянам было написано именно тогда? За это говорит полное исповедание Павлом своего павлианства именно и только в этом послании. Адресовано оно было неизвестно кому, на деревню дедушке – а нашлось в Синопе. Представим, что некто очень хочет приблизиться к Павлу и стать его ближайшим учеником, будучи никем. Как это сделать без особых усилий? Ровно так же, как Павел объявил себя учеником и апостолом Иисуса, заявив, что он видел Его на дороге в Дамаск – наврать, что вот он только что к Павлу из самого Рима с поручением римских христиан, чтоб сам Павел пришел к ним с проповедью своего павлианства. А что? Действует безотказно, играя разом на всех струнах самолюбия, самомнения, величия и гордыни – какая удача! И вот уже наш книжник Шауль несется отвечать, чтобы отправить свой ответ новоборетенной общине окормляемых с нарочным. Тот отправляется с ответом к воображенным им римским христианам, которых просто нет, не существует – и никуда не едет, кроме как к себе домой. Там впоследствии Маркион обнаружил и выкупил это послание «в никуда» у потомков обманщика за хорошие деньги.
Как бы там ни было, представляется вполне возможным, что «гностическая» христианская община образовалась в Риме гораздо позже, чем иудеохристианская, и она, конечно же, не имела никакой своей иерархии. Зато она могла обладать бесценным сокровищем: автографами евангелий Фомы и Иоанна, недоступными для иудеохристиан. В то же время, иудеохристианская община не обладала письменным исповеданием своей веры, как единым описанием Жизни и Учения Иисуса, составить каковое, вероятно, и было поручено иерархами Рима так удачно вовремя подвернувшемуся Маркиону со своими Павловыми посланиями, и воззрениями, вполне совпадавшими с учением римской иерархии (его отец был епископ в Синопе, напоминаю – то есть принадлежал к ветви иудохристианства распространявшейся Павлом по всей эллинско-римской ойкумене).
Возможно, Маркиону были вручены имевшиеся в распоряжении римской общины разрозненные источники: некие сборники логий Иисуса, которые начали собирать и записывать, по свидетельству Папия епископа Иерапольского, некие «Марк, Матвей и пресвитер Иоанн» в конце первого века, и неизвестные нам другие из ходившей в народе устной традиции рассказов об Иисусе, а также письменные памятники, в числе которых письма Климента Римского, Игнатия Богоносца Антиохийского, Поликарпа Смирнского и даже фальшивого апостола Варнавы – все они по нескольку раз упоминали какие-то слова Иисуса, известные им неизвестно откуда, ссылками они себя не утруждали, просто «сказал Господь» - и точка.
Однако, дальше что-то пошло не так.
Получив все это разноперое хозяйство, наш Маркион горячо принялся за дело. Что-то он знал сам из предания той церкви, в которой вырос, что-то слышал в рассказах, собранных им по всей империи за время его корабельства. Но все же ему, наверное, не хватало фактуры для составления полноценного жизнеописания Иисуса хотя бы с начала его проповеди и до крестной смерти. Нужны были свидетельства очевидцев – а где их взять через век после событий?
Однако, такой источник существовал, и наверняка корабельщик Маркион слышал о нем. Это было свидетельство апостола Иоанна, с его слов записанное ближайшим кругом его учеников. И Маркион, видимо, знал о существовании в Риме христианской общины «гностиков», к которой мог попробовать обратиться за помощью.
И вот здесь начинается самое интересное: история донесла до нас слухи о том, что Маркион подпал под влияние гностика Кердона, ученика Валентина, возглавлявшего свою общину в Риме, и взгляды его начали меняться. Думаю, что получив и прочитав ев. Иоанна и Фомы, хранившиеся у «гностиков» (а то, что он их получил и усвоил, видно по тем многочисленным включениям в его евангелие пересказов и перетолковываний им эпизодов и логий, почерпнутых им из этих источников, но не списанных, а запомненных, переосмысленных по-своему и пересказанных по памяти так, как они ему запомнились. То есть, дали прочесть, и, возможно, что-то записать, но вынести для использования не позволили) Маркион постепенно начал осмысливать и понимать, что усвоенное им иудеохристианство кардинально отличается от того Учения Иисуса, которое сберегли «гностики» в записанных ими воспоминаниях живых свидетелей Иисуса. Однако, это понимание развивалось в нем постепенно, подспудно, за время работы над его евангелием, которое на поверку оказалось почти все иудеохристианским по своему содержанию. Представленный труд иерархию, видимо, вполне устроил, и встал вопрос об издании первого Нового Завета, состав которого был определен Маркионом, как собрание нового евангелия и 10 павловых посланий. Однако, иерархия склоняла его к включению в состав этого Нового завета – завета старого, еврейской библии, что было вполне логично в рамках разработанного Павлом богословия «замещения»: Бог все тот же, а избранники Его теперь - вместо евреев-богоубийц – христиане, был Ветхий завет, отмененный Иисусом, а стал Новый, учрежденный Учением Его и Павла.
Я лично полагаю, что Маркион никогда до этого не читал еврейскую библию целиком, не видал в глаза книги Закона. Да, он знал предание и встречал цитаты из Торы и у Павла, и у других святых отцов – но целиком прочесть его не довелось по причине самой что ни на есть банальной: книги эти для неевреев были недоступны. Но оказались доступны для римской иерархии после исхода из Палестины и переселения в Рим масс еврейского народа, принесшего с собой в изгнание и свои святыни. Один из таких списков иерархи и вручили Маркиону для включения в общую книгу БИБЛИИ. Упомяну здесь Септуагинту, перевод Танаха на греческий семидесяти толковников для иудеев в греческом рассеянии, забывших родной язык. Он был осуществлен за 300 лет до Иисуса, но оставался достоянием еврейских синагогальных общин, почитался ими святыней и для римско-эллинских язычников, безусловно, доступен не был ни в малой степени. Доступ к еврейской библии римского христианского начальства стал возможен лишь в результате еврейской катастрофы и переселения народов бывшей иудеи в римское рабство – я лично так думаю.
И Маркион прочитал. И когда он прочитал, он с запозданием понял и оценил хранимое «гностиками» подлинное учение Иисуса, которое до этого он корежил и кромсал в своем евангелии, подстраивая под свои прежние взгляды, под учение иудеохристианской иерархии с Павлом во главе.
Он понял, что древний злой и мстительный идол, демон смерти Иегова никак не может быть Отцом Небесным, проповеданным Иисусом, что Иисус проповедовал ДРУГОГО, нееврейского Бога, и что христианство ошибается, поклоняясь этому лжебогу вместо Бога Истинного.
С этими простыми искренними мыслями он пришел к своим заказчикам-иерархам, считая что приносит им в дар бесценное сокровище подлинного духовного Открытия, Откровения, Прозрения. Что произошло дальше, знают все, кто обращался к батюшке со своими сомнениями относительно доктрин веры: гневное «себе внимай, грехи свои знай, думать не смей – только веруй» хорошо знакомо церковным людям, как бы они к этому ни относились.
В итоге Маркион наотрез отказался включать в свой Новый Завет еврейский завет ветхий, и вместо этого написал книгу «Антитезы» в которой на 37 примерах, взятых им из Танаха сравнил еврейского бога хотя бы с тем учением, которое проповедовали у себя в церкви сами церковные иерархи – невозможность совмещения двух учений в одно была настолько очевидной, что было буквально нечем крыть.
И тогда Маркион был срочно объявлен еретиком-гностиком, верующим в двух Богов: злого еврейского Яхве-дьявола и другого, своего доброго Отца Небесного, обвинен за это в многобожии, то есть язычестве, отлучен от церкви и проклят как богохульник – ничего не напоминает? Разве не то же самое проповедуют современные попы нынешним православным в своих церквях? Найдите десять отличий.
После этого Маркион сперва примкнул к общине «другого» христианства, а потом и возглавил ее, и стал Апостолом Иисуса, обойдя вселенную с проповедью ДРУГОГО Бога.
А иерархия действовала в своем всегдашнем духе неприятия, ненависти, козней и интриг, с помощью которых с привлечением светских властей «другое» христианство было зачищено как вредоносная ересь, а Маркион навеки ославлен, как еретик и богопротивный враг Бога и Церкви, проклят и забыт – но на это понадобились ВЕКА!
Однако, труд Маркиона не пропал втуне и был быстро поставлен на службу иудохристианству: на его основе вскорости, в конце второго века, были написаны целых ТРИ синоптических евангелия внезапно объявившимися в Риме давно почившими апостолами Матфеем, Марком и Лукой, полностью повторившие, но расширившие и углУбившие маркионово, добавив в него уже совершенно беззастенчивые и бессовестные сказочные россказни про «благовестие», бессеменное зачатие, чудесное рождество с ангелами звездой и волхвами, бегство в Египет и одновременное обрезание в Храме и возвращение в Назарет к мирной жизни, а также еще множество всякой ненаучной фантастики – больше праздников, хороших и разных!
Но вот что интересно: за века борьбы римской церкви с Маркионом и маркионитством евангелие Маркиона было утрачено, и восстановлено учеными по множеству других источников только в 20-21-м веке. А евангелия Фомы и Иоанна сохранились и дошли до нас. Это при том, что у Маркиона как раз были все возможности широко распространить свое евангелие по всей ойкумене за счет своего недюжинного богатства. Но он этого не сделал – почему? Да потому, что осознал иудохристианскую направленность своего евангелия, в которую более не верил, и не стал его распространять – а римская иерархия настолько ненавидела его, что стала по сути распространять его евангелие с переделками под другими именами: Луки, Марка и Матфея, почивших за век до этого – так возник канон трех синоптических евангелий, а маркионово евангелие перестало переписываться и кануло в лету. Вместо него на свои деньги Маркион начал распространять евангелия Фомы и Иоанна по всей вселенной. И возможно, что именно ему мы обязаны и тем, что они вообще сохранились, и тем, что, получив при его поддержке широкую известность и популярность среди христиан по всей империи, эти евангелия не могли быть просто проигнорированы церковным начальством. И были хоть и с сопротивлением, и с ворчанием, и с существенными дописками, и с нелепыми редакторскими правками – но все же включены в канон Нового завета, несмотря на свое абсолютно противоположное иудохристианскому синоптизму содержание. Позже Фому все же изъяли из канона, но окончательно уничтожить и предать забвению так и не смогли.
ПЯТЬ веков шла борьба с наследием «гностиков», в которой господствующей церкви все же пришлось пойти на уступки: иоанново евангелие было переписано и подрихтовано по возможности максимально под иудохристианскую концепцию, вписанную в него настолько грубо, что рога и хвост этой вписки высовываются на каждой странице – но окончательно изъять и безнадежно исказить СУТЬ Учения Иисуса все же не удалось, имеющий глаза и уши да видит и слышит. Однако, ев. Фомы, популярное в народе под названием «пятое евангелие» защитникам Иисуса отстоять не удалось, оно было снесено из канона Нового Завета и оболгано, как гностический «апокриф».
В результате только на Трулльском соборе лишь в 691-2 году был окончательно утвержден канон Библии, христианского Священного Писания, в которой на почетное первое место был выставлен впереди Нового Завета отмененный Иисусом и воскрешенный предавшей Его иерархией еврейский родовой Завет Ветхий в полном составе Закона и пророков, а также позорной истории жестокого коварства и ненависти евреев ко всему и всем. А в задвинутый на задворки Ветхого Завет Новый наряду с синоптиками вошло ев. Иоанна с так и не вымаранным из него прямым указанием на еврейского бога-яхве, как на «дьявола». И, конечно, павловы послания, которых к тому времени набралось уже аж 14 вместо маркионовых 10. Вошли и другие «апостольские» послания, и Откровение Иоанна Богослова, которое не откровение и не Иоанна – и все это обширное каноническое хозяйство имело своей целью лишь одно: навсегда заглушить живой голос Иисуса, невольно пробивавшийся иногда даже с этих искореженных иудейской ложью страниц.
Так что само существование дожившей до наших дней стихийной веры в Сына Божия и его Отца Небесного тех немногих хрЕстиан, кто верует всей своей душой и сердцем, свидетельствует, как минимум, о двух вещах: Бог есть, и - второе - Дух Его дышит, где хочет - всегда пробиваясь ростками подлинной Веры в Отца Небесного и Его Сына Иисуса сквозь асфальт нового законничества, в который иудохристианство закатывало Его веками и тысячелетиями.
Вот такая у меня получилась история Маркиона и всего Нового Завета.