Есть вещи, о которых страшно думать даже наедине с собой и уж тем более говорить о них вслух. Ты так привык к мысли, что всё временно, а может, даже самому вечному однажды придёт конец. “Это пройдёт”, — отвечаешь ты кому-то на признание в любви, и какая к чёрту разница, если в итоге ты окажешься прав.
Меня ударяет током, когда я слышу “навсегда”. Это как получить резкую пощёчину, а следом ещё одну, и так до тех пор, пока не разучишься верить. Как можно быть уверенным, что чувства вечны, когда никто, в том числе и ты сам, не знает, кем мы проснёмся через год или два. Пусть сейчас будет именно так, как есть, хоть глубоко в душе ты и мечтаешь, чтобы так было не только сейчас.
Когда долгое время ошибаешься и спотыкаешься о прошлое, тогда трудно найти в себе что-то больше отчаяния. Ещё сложнее — поверить, что впереди вообще может быть хоть что-то хорошее. Мне очень нравилось чувство опустошённости после очередного написанного стихотворения. Когда читала его — как будто выбрасывала чувства наружу, о которых слышали только стены. Но вместо этого я бы хотела просто быть счастливой, даже если придётся больше никогда не писать стихов.
Мне очень нравится чувство, когда в моём кармане чередуются билеты в Петербург, в Москву, к тебе или домой. Но больше всего, я уверена, мне не хватает одного:
чтобы “к тебе” и “домой” означало одно направление.
Я обрываю себя на полуслове, как только начинаю думать о том, что ждёт впереди, потому что мне страшно заглядывать вперёд, где, как мне казалось, всё ещё остались те, кто мне нужен. Но нет ничего хуже, чем замечать чьё-то отсутствие и видеть впереди себя пустоту, вместе с тем ощущая её внутри.
Мне легче жить, когда билет к тебе уже лежит у меня на полке. И этого, пожалуй, достаточно.
Всю жизнь я хотела найти человека, с которым и захочу её провести. И так страшно ловить себя на мысли, что нашла.
Да и какая к чёрту разница, если вдруг я оказалась права.