Ведьма, прекрасная и опасная, как змея, отравила его и забрала всё, что хотела: чувства Кайо. А потом и в самом деле ушла. Она решила, что победила город Грёз, уничтожила его душу. Но город Грёз жил и веселился. Люди снова почувствовали, что полны радости, любви, нежности и других добрых чувств. Они ощущали в себе частички волшебства, некогда подаренные им Кайо, и не забывали его. Они стремились помочь, но тщетно. Волшебник заколотил двери и окна и приготовился умирать.
Он лежал на кровати, не зажигая свеч, лицом к стене, ногтем чертя на досках крошечных бабочек, и думал о том, что у него не осталось ничего, что могло бы задержать его хотя бы ненадолго.
Когда в комнате стало светлее, Кайо понял, что там, снаружи, наступил день. Он повернулся в сторону окна и увидел, что на подоконнике сидит голубая бабочка.
Это видение наполнило волшебника неожиданно острой болью, пронзившей его сердце. Острым стержнем боль прошила его насквозь, и он сел, думая, что так будет легче.
Только тогда он услышал голоса за дверью и тихий стук. В щели плохо заколоченного окна тем временем пробивались светящиеся голубые бабочки. Одна за другой заполняли они маленький домик волшебника.
Как он ждал её когда-то! Семь долгих лет, семь лет он каждый день думал о своей приёмной дочери, о своей Мэйте. Вспоминал её совсем малышкой, хмурящей маленький выпуклый лобик – осваивала какие-то чары. Вспоминал постарше, когда на площади они давали небольшие представления для горожан. Вот эти самые бабочки взлетали в вечереющее небо, дышащее осенней прохладой – и исчезали среди звёзд. Вспоминал уже подростком, когда вдруг все платья стали Мэйте тесны в груди, а потом пришлось просить знакомую портниху-кудесницу сшить для девочки особенные платья – платья, обнажающие узкую, хрупкую спинку. Крылья прорезАлись с болью, с кровью, девочка плакала и плохо спала – привыкла засыпать, лёжа на спине. Няня не отходила от Мэйты, а его почти не подпускали к ней.
Как он ждал её с той самой минуты, когда Мэйта поднялась в воздух и исчезла в сумерках, как большая бабочка, из тех, что срывались в небо с её пальчиков!
Как он ждал её, как звал, когда было плохо, как думал, что она бы порадовалась, когда было хорошо! И как постепенно, медленно, с кровью и болью терял надежду в борьбе с ведьмой, прекрасной и опасной как змея… Да, он спас целый город, и люди в нём зажили обычной жизнью, но сам потерял надежду.
Глядя на бабочек, Кайо шевельнул пересохшими, растрескавшимися губами. Поднялся на ноги и, хватаясь то за мебель, то за стены, двинулся к двери. Шёл он, кажется, целую вечность. Тряслись ноги. Болело сердце. Ведьма испытывала его силы слишком долго и слишком усердно. Всю неделю после прощания с нею он почти ничего не ел и страшно ослабел. Последние сутки, что он провёл совсем без воды и пищи, стали последней каплей. Но Кайо упрямо шёл. Роняя стулья, обрывая со стен висящие там вещи, спотыкаясь, шаркая ногами, он шёл.
Что остаётся у человека, если украсть любовь, надежду, веру? Пожалуй, у него ещё остаётся на самом донышке упрямства. И желания увидеть невозможно дорогое, далёкое, но вдруг вернувшееся из небытия.
Заколоченная дверь оказалась непреодолимой преградой, а Кайо даже не мог разыскать ни молотка, ни гвоздодёра, ничего подходящего. В панике он принялся дёргать прибитые к косякам доски, пока не сообразил, что он – маг. Слабое свечение голубых бабочек уже не вдохновляло, как прежде, и сделать хоть одну Кайо сейчас не сумел бы, но он мог приказать гвоздям покинуть доски, а доскам – упасть к его ногам.
На это и ушли последние силы волшебника. Распахнув перед девушкой дверь, он упал на пороге.
У Мэйты подкосились ноги, и она поспешно села возле Кайо, ужасаясь тому, как он постарел и изнемог.
– Прости, прости, – лепетала она, целуя его руки и лицо, – я не должна была покидать тебя, несмотря ни на что!
– Девочка моя, – шептал в ответ Кайо. – Как хорошо, что ты вернулась. Я боялся умереть без тебя. Один.
– Ты не умрёшь, – строго сказала Мэйта. – Я не для того сделалась вечной в нашей долине, не для того изменила мир бабочек, чтобы потерять любимого. А ну-ка вставай, мне ведь не поднять тебя.
Но Кайо не мог встать.
– Как глупо, – пробормотал он. – Ты пришла слишком поздно. Я перестал надеяться и ждать… и теперь уже ничего не изменить.
Но девушка села, положила его голову себе на колени и взяла волшебника за руку.
– Ты научил меня всему, что я знаю, – сказала она. – Научил, как исцелять раненых, как отличать зло от добра, а правду от лжи. Научил ездить на велосипеде и запускать воздушного змея. Ты научил меня верить и надеяться… и любить. У бабочек не в обычае любить – они лишь летают, пока не придёт пора размножаться, а потом, оставив потомство, угасают, словно свечки. Ты никогда не видел долину… а там есть ложбины, заполненные доверху разноцветными крыльями. Это всё, что остаётся от таких, как я. Но я верила, что мне суждено куда большее, что у меня есть сердце, что я умею всё, чему ты научил меня.
– Я не сумел, – прошептал Кайо. – Не сумел отличить... Она отняла у меня всё, а взамен оставила лишь пепел.
Мэйта вздохнула. Не такой она видела их встречу!
– Кто я тебе? – спросила она.
– Ты моя девочка, моя малышка, – сказал Кайо. – Ты та, кого я любил как дочь, кого я всегда любил. Моя мечта, моя надежда, моя жизнь.
– Ну так живи, – промолвила Мэйта и крепче сжала его руку.
– Ты моя любовь, – прошептал Кайо ещё тише, и Мэйта не ответила.
Лишь прижалась к его пересохшему, жаждущему рту губами, желая вдохнуть в Кайо как можно больше жизни.
Мальчишки, которые подглядывали из густой живой изгороди за этой странной встречей, рассказывали потом, что пальцы волшебника и его гостьи переплелись, и целый взрыв голубых бабочек взлетел в небо. А потом один, тот, что конопатый, всегда добавлял:
– Кайо помолодел на глазах. И у него выросли крылья. Он вместе с этой девушкой улетел прямо в небо!
А другой, темноволосый, возражал:
– Нет. Они оба просто превратились в множество маленьких бабочек. Которые разлетелись во все стороны. А Кайо и девушки не стало! Пропали!
Несмотря на то, что Мэйта и Кайо действительно куда-то исчезли, никто в городе по-настоящему по ним не горевал. Скучали, вспоминали, но почему-то не плакали. Все любили волшебника, а те, кто помнил и знал Мэйту, любили и её тоже. Все были уверены, что их история закончилась хорошо.
И, конечно же, в сердце каждого горожанина неизменно жила надежда, что однажды послышится заливистый перезвон велосипедного звонка. И тогда весь город увидит, как молодой и весёлый волшебник Кайо едет по улицам, а за ним летит воздушный змей. И, конечно же, на багажнике будет сидеть светловолосая девушка, из рук которой появляются маленькие светящиеся бабочки. По большей части голубые. Ведь она всегда умела творить бабочек.