Диксон! Сколько романтических чувств появлялось у любого человека середины прошлого века, услышавшего это слово… И не зря.
Как зачаровывает своим тихим суровым величием северная природа! Сколь романтичны летние прогулки в окрестностях поселка по цветущей тундре. Ласкает взор разноцветье. В недолгий двухнедельный период цветения в тундре нет блеклых цветов. Только насыщенные, удивительно яркие тона! Кто-то сравнил их вызывающую красоту с макияжем вульгарной женщины, живущей единым днем – все напоказ! Поросшие разноцветным мхом черные камни на изумрудной зелени травы, издали кажущиеся какими-то доледниковыми замершими существами. Кулички, посвистывая, проносятся рядом. Снуют туда-сюда пуночки. Лемминги выныривают прямо из-под ног. Где-то за каменной грядой беспрестанно кричат чайки. И над всем этим великолепием такое бесконечно прозрачное небо, что, кажется, всю Вселенную видно насквозь.
Налюбовавшись экзотическими видами северной природы, возвращаешься домой. Переодеваешься. В электрочайнике кипятишь воду, в любимую чашку подсыпаешь растворимый кофе, о котором на материке приходилось только мечтать. С чашечкой и бутербродом с сырокопченой колбаской садишься перед телевизором и, «взирая на мир глазами Юрия Сенкевича», начинаешь мечтать об очередном трехмесячном отпуске.
«Клуб кинопутешественников» заканчивается. Отгородившись от слепящего полуночного солнца плотной оконной шторой, ложишься спасть.
Зимой можно долго стоять (в унтах, дубленке и шапке, разумеется) посреди, кажется, до дна промерзшей бухты и любоваться полыхающим всеми цветами радуги северным сиянием в бездонном круглосуточно черном небе полярной ночи. И рождается в душе: « Открылась бездна, звезд полна. Числа нет звездам. Бездне - дна ». Великолепно! Гениально! Надо завтра проработать строчки и послать в газету «Советский Таймыр». Может, пропечатают… И наворачиваются на глаза слезы умиления, что вот он, еще один поэт на Руси родился. Да-а, богаты талантами северные края!
Восхитительно стоять и любоваться, когда ты уверен в себе, а точнее в своем ближайшем будущем. Уверенности придает понимание, что совсем недалеко, всего в десяти минутах ходьбы тебя ждет благоустроенная квартира в теплом доме. В квартире – полный продуктов холодильник, цветной телевизор и много еще чего такого, что делает жизнь благополучной и приятной. Налюбовавшись экзотическими видами возвращаешься… Переодеваешься…Достаешь… Садишься … Смотришь... Мечтаешь.
«Клуб кинопутешественников» заканчивается. Отгородившись плотной оконной шторой от слепящего круглые сутки уличного фонаря, залезаешь под одеяло. Перед сном - почитать. Берешь первую попавшуюся книгу. Ага, «Михаил Ломоносов» из серии «Жизнь замечательных людей». Открыв наугад, натыкаешься на «Вечернее размышление о Божием величестве при случае великого северного сияния» и читаешь:
Лицо свое скрывает день;
Поля покрыла мрачна ночь;
Взошла на горы черна тень; Лучи от нас склонились прочь;
Открылась бездна звезд полна;
Звездам числа нет, бездне дна.
Разочарованный, закрываешь книгу, ставишь на место и с сожалением, что не сложилось на Руси стать еще одному поэту, засыпаешь.
И, то ли во сне, то ли в воспоминаниях видишь точно такое же полыхающее в полнеба сияние, которое безучастно колышется над вами, пассажирами аварийной электрички, промерзшей насквозь за полчаса стоянки между аэропортом Алыкель и Дудинкой. В вагоне и за окном – минус 40, а в ушах хриплое: «… туда 500, сюда 500».
До чего же волнующе бороздить бескрайние просторы тундры на вездеходе. С замирающей от восторга душой ощущаешь себя могущественным повелителем этой суровой, и говорят, неприступной тундры. Но мощный вездеход легко давит ее широкими гусеницами, рвет травянистый покров, вдавливает в чуть оттаявший верхний слой камни. И она, суровая и неприступная, покорно стелется перед громыхающим стальным монстром. Человек же гордым взглядом победителя оглядывает окрестности, простирающиеся до далекого-далекого горизонта.
Не менее впечатляюще нестись на обладающей хорошими мореходными качествами лодке под мощным «Вихрем-тридцатым». Ветер бьет в лицо и студит щеки и уши. Температура воздуха и воды плюс пять.
Но двое в лодке одеты соответственно и им эти « плюс пять » - не холод. Мимо проносятся большие и малые острова. Чайка вздумала, было, посоревноваться в скорости, но быстро поняла, что бесполезно, и отстала, проводив удаляющуюся лодку своим « Чай-чай-чай-ка ». Скажи, белокрылая, ты смеешься нам в след или плачешь, беду предвещая. Лодка несется дальше. К тому давно проверенному месту, где омуля можно черпать сетями.
Господи! До чего же всесилен человек – создание Твое.
Боже, до чего же немощен человек – создание Твое рядом со сломавшимся в бескрайней тундре вездеходом. Каким тоскливым взглядом оглядывает он покоренную им, цветущую, нежащуюся под незаходящим летним солнцем тундру. Именно сейчас с замирающей от страха и нехороших предчувствий душой он по-настоящему постигает ее бескрайность... И возносится глас молящего в небеса: либо вдохнуть жизнь в стоящую рядом груду металлолома, либо не отнимать ее у него, немощного.
И Господь наделяет просящего правом выбора: сидеть ждать помощи, уповая на то, что в понедельник на работе хватятся и в среду организуют поиск. Или идти в поселок пешком (благо шагать можно почти по прямой) по этой, как впоследствии окажется, не такой уж и ровной тундре.
В более критической ситуации оказываются лодочники, по какой- либо причине оказавшиеся без средства передвижения. Сколько можно продержаться на острове в тех же двадцати километрах от поселка и в сотне метров от берега? Даже с запасом пищи и с полным патронташем? Если случайный вертолет над тундрой или проходящий мимо вездеход явление возможное, то надеяться в море на пролетающий вертолет или проходящее невдалеке судно - нереально. Даже на материковом берегу участь не намного легче. По пути в поселок придется огибать морские заливы и устья многочисленных, пусть даже нешироких рек, шагая вверх по течению в поисках брода. Путь домой по береговой линии в таком случае окажется втрое длиннее.
Вероятность таких событий понимает каждый уходящий в тундру и выходящий в море. Но все верят в лучшую долю и надеются обмануть ее, судьбу-злодейку. Поэтому, узнав, где и когда тебя будет ждать вездеход, ты опять собираешь рюкзак и снаряжаешь свою безотказную двустволку-вертикалку. И как-то не хочется при этом вспоминать данного жене и детям обещаниям, что после недавнего двухдневного блукания по тундре, ты туда больше никогда-никогда…