Заброшенный корпус коксовой фабрики Кейт увидела сразу же - он возвышался над всем этим урбанистическим кошмаром тяжело и капитально, как будто бы замок какого-нибудь дворянина - тирана, изверга и садиста - над окружающими его дворянскими угодьями, населенными бедствующими и боящимися одного лишь упоминания имени своего хозяина крестьянами. При первом же её взгляде на него в голову Кейт как-то сам по себе пришел ответ, почему эти самые Пустые Сады - такие, какие они есть, и он был очевиден: по всей вероятности, ещё какое-то время назад этот район был вполне себе благополучен, по меркам Хасзета, по крайней мере, но только до тех пор, пока коксовый завод функционировал здесь, а не на другом конце города, когда же он оказался рядом с гостиницей «Старый Парк», эти места были брошены, а после этого перемещения, возможно, коксовое производство и вовсе снизилось в разы, и люди стали убираться не просто из этого района, а и из самого города вовсе. Бывшая фабрика выглядела, как большой прямоугольный параллелепипед грязно-коричневого цвета, в котором, как будто бы гигантские распахнутые настежь врата в зеленовато-черное никуда, виднелись большие окна, идущие, очевидно, от самой земли, и заканчивающиеся в нескольких метрах от крыши. Частично они были разбиты, но, судя по всему, вандалам (или, быть может, времени и непогоде) пришлось сильно над этим потрудиться, и с невеликим успехом, ибо разбиты они были только фрагментарно, чаще всего, по углам или ближе кверху; стекла, вероятнее всего, были армированными. Когда они подъехали поближе, Кейт ожидала увидеть нечто вроде высокого, украшенного сверху колючей проволокой забора, или хотя бы какие-то его остатки - но его тут не было совсем, окрестности просто заросли неопрятной зеленью, вялыми кустами ивы и шиповника, жухлой травой, почерневшими, но всё ещё колючими стеблями чертополоха, ещё борщевика и белого дурмана, среди которых, как гротескные новогодние украшения, блестели и темнели пивные и консервный банки, стеклянные бутылки, рваная одежда и испорченная обувь, фантики, пышки, ошметки вчерашних газет и упаковок от «Хеппи Милла», использованные зажигалки, одноразовая посуда, презервативы. В глубине всего этого виднелись целые мусорные кучи, и, судя по их количеству, а так же по количеству ворон и чаек, носящихся над всем этим с тревожными криками, там, у стен заброшенной фабрики, была организована целая помойка, куда местные свозили всё своё барахло, ставшее ненужным до такой степени, что воспользоваться им уже не было никакой возможности.