Их путешествие к зданию старого коксового завода заняло чуть больше времени, чем в первый раз, к гостинице - но могло бы ещё больше, потому что по крайней мере до самих Пустых Садов шофёр двигался крайне медленно, собирая по пути все светофоры, пропуская всех пешеходов и автомобили, двигавшиеся ему наперерез, и лишь после того, как въехал в сам этот район, начал двигаться так, словно за ним шла погоня. Кейт, в принципе, поняла его сразу же, после того, как они там оказались - ехать в такое место мало хотелось бы кому угодно, а вот проехать бы его побыстрее казалось просто жизненно необходимым - так обычно пробегаешь в детстве темный коридор от гостиной до туалета, в тот момент, когда дома нет родителей, и до выключателя не дотянуться рукой. В уме Кейт прикидывала: если Дон называл четвертый район Джонстауна Хасзетом в миниатюре, то как же можно было назвать это ? Адом в миниатюре? Постапокалипсисом в миниатюре? Трущобами Бомбея в миниатюре? Пустые Сады представляли из себя несколько кварталов жилых домов, действительно, окруженными большим количеством зелени, теперь разросшимся до такой степени, что всё вместе это напоминало гигантский одичавший парк, пересеченный тремя аллеями (их могло быть и больше, но она видела только три - одну ту, по которой они ехали, и ещё две, которые её пересекали), и кое-где перемежающийся мрачного, облезлого вида домами. Окна в такси были плотно закрыты, но ей всё равно казалось, что она чувствует зловоние отбросов и мусора, которые валялись здесь повсюду, иногда (например, рядом с опрокинувшимися прямо на тротуар мусорными бачками) наваленные целыми кучами. Дома казались жилыми только через один, в большинстве из них были выбиты окна, стены осыпались буквально по кирпичам, кое-где вместо крыш торчали одни несуразные чёрные палки, виднелись следы пожаров. Там, где наблюдались какие-то следы жизни, на заплеванных и выбитых ступенях крылец, на потрескавшемся асфальте подъездных дорожек наблюдались какие-то мутные личности в дешевой, застиранной и штопаной одежде, возились чумазые дети, из окон выглядывали грязные, отекшие бабы, небритые рожи пьяниц, бледные, нездоровые лица молодых людей с пустыми, одурманенными взглядами, хмурые физиономии старух и стариков, кто-то из них плевался, кто-то что-то орал, кто-то потягивал дешевое пиво, или даже водку «Распутин» прямо из горлышка, кто-то лил прямо под окна грязную мыльную воду и вываливал мусор, кто-то курил, кто-то ел какую-то весьма неприятную на вид пищу. Тут и там пробегали бродячие кошки с тощими хвостами и линялыми боками, которые охотились на жирных чаек, голубей и ворон, иногда, прямо на асфальте или тысячу лет как нестриженых газонах, лежали чьи-то тела, не то мертвые, не то в дупель пьяные, вдоль дороги заплетающейся походкой бродили мужчины и женщины неопределенного возраста, очень похожие на зомби из фильмов ужасов, если бы не горлышки разномастных бутылок, торчащие из карманов их курток, пальто и пиджаков, иногда их, впрочем, не было, но было и так понятно, что с ними. Завидев машину, некоторые из них останавливались, и вопили что-то вслед, парочка из них даже пыталась запустить в неё чем-то, но оба раза атакующие промахнулись, в виду, очевидно, их совершенной несостоятельности. Лицо шофера, видневшееся в зеркале заднего обзора, закаменело, как у статуи, но по взгляду было видно, что, будь у него такая возможность, то он просто залил весь этот район напалмом от края до края, так чтобы на его территории не осталось ничего, кроме жирного пепла и шлака, которые в последствие можно было бы убрать бульдозером. «Цветных» тут, тем не менее, видно не было, только те, кого обычно принято называть «белым отребьем» - то есть нищие, алкоголики, наркоманы, мелкая преступность - но и они, судя по всему, доставляли жителям Хасзета целую кучу проблем.