Редкие свечи, даже не свечи. а огарки разгоняли темноту корчмы, стоявшей на самом выезде из города. Внутри был только один посетитель, да и кому было заседать в здесь в разгар лета? Рабочий люд уже укладывался спать после длинного дня тяжелого труда, крестьяне захаживали сюда только во время ярмарки, которая проходила обычно осенью, а бояре да дружинники и не заглядывали в такие места, гуляли в заведениях побогаче и поближе к царскому дворцу. Лето – тяжкая пора для корчмаря, другое дело зима, когда длинные холодные вечера тянут людей друг к другу, теплу и выпивке с азартными играми. Тогда и набивалась корчма полная, тогда и крутились ужом ее хозяин с двумя мальчишками, которых приходилось нанимать в помощь. А пока что всю работу корчмарь успевал делать один, конечно, не в такие моменты как сейчас.
А сейчас стоял корчмарь перед гостем и мял в руках поспешно сдернутую с головы шапку, вздыхал да бледнел под густой бородой. Посетитель сидел за столом, перекатывая яблоко по глиняной тарелке, время от времени отпивая медовуху из самой чистой кружки, найденной в корчме. По одежде его непонятно было, какого сословия человек: одет и не богато и не бедно, одежда чистая, крепкая, без заплат, но и без украшений и вышивки, которыми любил похваляться богатый люд.
- Вот ответь мне, хозяин, кто я? – обратился наконец гость к замершему истуканом корчмарю.
- Известно, государя нашего, царя-батюшки сынок вы – промямлил корчмарь, потея и бледнее еще больше.
- А как меня зовут, знаешь?
Корчмарь замолчал, судорожно соображая, что ответить, чтоб не прогневить царевича неверными словами. Наконец, решился:
- Так не положено нам по имени вас звать, ваше высочество – слыхал корчмарь, что в заморских странах сынов царских принцами называют и «ихним высочеством» величают.
- Ладно, а брата моего меньшого как зовут?
- Так Иваном-царевичем, всем известно про то.
- Вот именно! – царевич, переодетый, тайно и без охраны покинувший отчий дворец, грохнул кулаком по столу, - Ваньку все знают! Знаешь, почему? Да потому что сказки все слушают и на ус мотают. У царя три сына, младший Иван. Ему и подвиги, и красавицы заморские и полцарства в придачу! А нам что остается? Старший брат как царство унаследует, хоть имя себе выберет, как отцы и деды завещали. Батюшка наш вот Берендеем назвался, чем не имя? А я средний, мне что? Брата сгубить, чтоб царем стать? Я не хочу! Я имя хочу! А традиции наши велят только младшему имя давать!
Корчмарь, ясно представлявший, что у сидящего перед ним молодца, хоть и нет имени, зато есть власть раскатать по бревнышку его заведение вместе с ним самим без каких-то последствий, сглотнул и робко сказал:
- Может, подвиг вам совершить, ваше высочество? Вон чудище в болотах завелось, окрестные деревни в страхе держит, людей к себе утаскивает, да посевы травит. Извести его, почет вам будет и уважение.
- А кто поверит? Где это видано, чтоб средний сын что-то путное делал? Известно, что может он на подвиги отправиться да ни с чем вернуться. Три года ходить, три пары железных сапог износить, а дела не сделать. А слава вся у богатырей будет, или у младших царских сыновей. Вот помнишь, как Сивка-Бурка прибегала и пшеницу топтала? Знаю, помнишь. Все помнят, как ее Иван изловил и себе служить заставил, а мы с братом только проспали все дежурство свое. А знаешь, что было на самом деле? Не было ее той ночью на поле! Не спал я, ходил, присесть боялся до рассвета самого, да только не приходила она. А пшеница с прошлой ночи вытоптана осталась, да кто ж мне поверит…
Царевич вздохнул и почувствовал, что полегче на душе стало, как только выговорился. Во дворце кому расскажешь? Матушка почила давно, старший брат государевыми делами все больше занимается, учится царством управлять, дружина верная все больше булавами да мечами махать горазда, а бояре интриги мастера плести, им открывать душу нельзя. А корчмарь, хоть и посторонний человек, а понятие имеет, выслушает и молчать будет, боится он сильно царского гнева.
Царевич встал, поправил пояс и бросил на стол серебряную монетку:
- Здрав будь, хозяин, да помалкивай о том, кто в гости к тебе заглядывает!
- Не беспокойтесь, ваше высочество, и словечка не вымолвлю! – корчмарь поспешил отворить дверь перед направившимся на улицу царевичем, - не гневитесь на меня за дерзость, да только посоветовать могу вам к старцам бродячим обратиться. Они долго живут, много где были, авось и посоветуют что.
Ничего не ответил царский сын, помедлил, да и вышел на улицу, в опускавшуюся на город тихую летнюю ночь.
Продолжение следует...