Ранние годы Родченко
Александр Роденко родился 5 декабря 1891 года в Петербурге, в семье театрального декоратора и прачки. С ранних лет мальчик был связан с миром искусства: семья жила над театром, поэтому на улицу они выходили через сцену. «Закулисная жизнь» быстро наскучила ему, идти по стопам отца он не хотел. Да отец и сам надеялся, что сын получит «настоящую» профессию. После переезда в 1901-м году в Казань Родченко стал учиться на зубного техника и несколько лет работал по специальности, но врачебное дело было ему не по душе.
В 1911-м году Александр бросил профессию, чтобы стать вольнослушателем в Казанской художественной школе. У юноши не было свидетельства об образовании после четырех классов церковно-приходской школы, поэтому он не мог поступить на полное обучение. Тем не менее через год успешной учебы вольнослушатель Родченко сдал экзамены и поступил в класс живописи.
В 1913-м году в училище Родченко познакомился с Варварой Степановой, своей будущей женой и соратницей. Варвара, увлеченная модерном и экспериментами с формой и цветом, вместе с мужем в будущем станет у истоков конструктивизма. Они будут организовывать выставки, участвовать в художественных объединениях, искать и развивать свой стиль.
«У нас будет фантастическая обстановка, не правда ли, Нагуатта, мы будем жить странно? Действительность сделаем грезой, а грезу — действительностью... Жить в своем собственном мире, где нет никого, кроме нас!» Так писал Родченко своей возлюбленной во время долгой разлуки, когда Степанова одна уехала покорять Москву. С тех пор в переписке Варвара всегда оставалась в образе королевы Нагуатты, а Родченко — Леандра Огненного. В минуты разлуки они писали друг другу сонеты в патетическом возвышенном стиле, используя символы и метафоры, создавая в стихах свой собственный мир.
В будущем супруги будут работать как единый творческий организм, вдохновляя друг друга в авангардной репортажной фотографии и в агитационной моде и текстиле, в которой работала Варвара. Художница придумывала орнаменты для повседневной одежды и разрабатывала практичную форму для рабочих.
Где бы ни жили Родченко и Степанова, их дом становился творческой мастерской, пространство напоминало производственный цех, где каждый день создавалось что-то новое, производились «опыты для будущего».
1914 год стал поворотным в судьбе Родченко: он познакомился с творчеством кубофутуристов Давида Бурлюка, Василия Каменского и Владимира Маяковского на их выступлениях в Зале Дворянского собрания в Казани. На тот момент российский кубофутуризм, соединив принципы итальянского футуризма и французского кубизма, был популярным художественным направлением. Беспредметное искусство без правил и канонов привлекало и казанского студента, уставшего от классического образования.
Вдохновленный выступлениями Бурлюка, Маяковского и Каменского, Родченко начал заниматься футуристическим искусством. Он стал не просто поклонником футуристической живописи — он стал приверженцем. Он стремился «освободить живопись» от формализма, работая только с пространством и формой: «Я предпочитаю видеть необыкновенно обыкновенные вещи... Нашел путь единственно оригинальный. Я заставлю жить вещи, как души. Я найду в людях вещи...».
Начало московской жизни и первые выставки
В конце 1915-го года вслед за возлюбленной Александр Родченко переехал в Москву. Через общих друзей молодой живописец познакомился с Владимиром Татлиным, одним из ведущих московских авангардистов. Тогда Татлин организовывал футуристическую выставку «Магазин» и предложил Родченко поучаствовать в ней в обмен на помощь в организации. Это стало первой экспозицией художника.
Организуя выставку, Александр общался и с другими знаменитыми художниками. Однако супрематисты во главе с Казимиром Малевичем, с его глубокими философскими идеями о чистом искусстве и игрой геометрических фигур и оттенков на полотнах, живописца не впечатляли. Отталкивали идеалиста Родченко неискренность и самовлюбленность Малевича. Концептуальный подход его живописи привлекал его меньше, чем монументальные скульптуры Татлина, в которых форма была важнее содержания, а практичность становилась основой произведения. Родченко выбирал искусство, свободное от любых идейных основ.
Работа с Татлиным — следующий важный этап в творческой жизни Александра: фактура стала центром его изобразительной технологии и стиля, он продолжал эксперименты с формой. В основе его раннего стиля лежала беспредметность. Накладывая друг друг разнообразные формы, художник выстраивал глубокое пространство, превращая плоскости в трехмерные структуры. Многие идеи для вдохновения Родченко брал из монографий об астрономии, математике, физике и выражал на полотнах чистую энергию, законы Вселенной.
Конструктивизм и «конец живописи»
В октябре 1917-го года авангардисты начали активно сотрудничать с большевиками. Они создали профсоюз художников-живописцев, в котором Родченко занял место секретаря Молодой Федерации. Он поддерживал молодой большевистский режим, был сторонником левых идей, участвовал в большинстве художественных партийных проектов. Несколько лет Александр работал в Наркомате просвещения, затем стал членом Живскульптарха (комиссии при Наркомате, которая разрабатывала стилистический язык советской авангардной архитектуры), был одним из организаторов РАБИС — Союза работников искусств. В то время сами художники определяли, как будет развиваться советское «искусство для народа».
В Живскульптархе Родченко разрабатывал концепцию «города с верхним фасадом». Он верил, что в будущем, благодаря новым технологиям, люди будут летать над городом и любоваться городским пейзажем с непривычного для них ракурса — сверху. Он проектировал конструкции, переходы и висящие блоки на крышах и стенах зданий, которые и должны были стать «верхним фасадом города». Такая перспектива открывала бы для зрителя уникальные виды, новый взгляд на повседневность.
В 1920-м году сформировалось первое конструктивистское объединение — группа нового художественного видения в советской России. Ее участники считали, что творчество должно быть утилитарным, то есть практичным и удобным, а форма вещей максимально простой и запоминающейся. Советское правительство поддерживало эти идеи, потому что такой взгляд соответствовал большевистской идеологии об искусстве для народа — «производственном искусстве».
В 1921-м году Родченко объявил о «конце живописи»: «Я довел живопись до логического конца. Я выставил 3 холста: красный, синий и желтый. Все кончилось». «Искусство ради искусства» умерло, утверждал автор, наступил новый этап в жизни страны.
В то же время Александр Родченко начал преподавать во ВХУТЕМАСе — на Высших художественно-технических мастерских. Преподаватели-конструктивисты обучали «производственному искусству»: учили проектировать многофункциональные предметы, используя возможности формы и трансформирующейся структуры. Красота нового искусства рождалась из практичности и удобства. Многие выпускники курсов ВХУТЕМАС стали ведущими советскими дизайнерами.
Фотомонтаж и реклама
В 1920-е годы Родченко отошел от живописи, решив стать «художником-производственником» и заняться самыми советскими видами искусства — коллажем и плакатом. Тогда художник-конструктор оформил более ста рекламных плакатов, участвовал в разработке обложек всех выпусков журналов Левого фронта искусств, иллюстрировал книги, руководил сценографией спектаклей в Государственном театре имени Всеволода Мейерхольда.
Родченко первым стал делать фотоколлажи и фотомонтажи в СССР: для коллажа он брал вырезки из журналов, а для монтажа специально снимал фотографии. Преимущество фотоколлажей и плакатов для авангардиста было очевидно: лаконичность и яркость, широкий выбор материалов и композиционных возможностей. Для Родченко это стало той самой новой индустриальной тематикой, о которой он мечтал. Искусство, неограниченное для экспериментов и практично используемое в обществе.
Вскоре фотография стала вытеснять вырезки на плакатах Родченко, а монтаж практически заменил коллаж. В качестве моделей он снимал жену Варвару, себя и друзей. Конструктивисты предпочитали фотографию и фотомонтаж рисованной графике, однако Александр понимал, что подобный приемы ограничивают динамику его произведений. Фотография же выполняла сразу несколько задач: определяла структуру плаката, усиливала рекламный призыв, поддерживала композиционный строй.
В 1920-м году Александр на одной из выставок познакомился с Владимиром Маяковским и его возлюбленной Лилей Брик. Завязалось многолетнее художественное партнерство и тесная дружба: Родченко был для Маяковского «стариком», Родченко же звал поэта Володей. Позже мастер опубликовал текст «Работа с Маяковским», где рассказал о работе с Володей, о времени в доме «Брико-Маяковского» в Москве и на их даче в Пушкино. Также Родченко посвятил товарищу главу автобиографии «Опыты для будущего».
Лиля Брик, «муза русского авангарда», стала одной из главных моделей фотографа: это Лиля агитирует советскую молодежь покупать книги на знакомом многим плакате для ленинградского отделения Госиздата — классическом примере визуальной интерпретации речи.
Началась совместная работа: Александр Родченко объединился с Владимиром Маяковским, создав творческую группу «Реклам-конструктор «Маяковский — Родченко»: Родченко отвечал за графическую композицию, Маяковский — за текст. Каждый текст поэт-футурист сопровождал рисунком в сатирическом стиле, но окончательный выбор дизайна оставался за Александром. К работе относились серьезно, воспринимая рекламу как литературное и художественное оружие. Продукция «Реклам-конструктора» «завоевала» Москву и переменила старый рекламный стиль. Плакаты для ГУМа, Моссельпрома, Резинотреста и других советских организаций оставили отпечаток на художественно-бытовой среде 1920-1930-х годов.
Революция в фотографии
С 1924-го года Родченко полностью посвятил себя фотографии. Тогда начал формироваться его авангардистский стиль, который стал настоящей революцией в искусстве. Первая фотосерия Родченко — шесть портретов Маяковского, снятых в мастерской Родченко на Мясницкой. Затем он запечатлел друзей и родных, самых важных людей его творческой жизни: супругов Брик, А. М. Довженко, мать. Он снимал без характерных светотеней, фонов, обобщений, которые обычно использовались в фотоателье. Основной локацией для ранних фотоэкспериментов в городской среде стала Москва: современный индустриальный динамично развивающийся город, устремленный в будущее.
Манера Родченко все больше наполнялась эстетикой конструктивизма, демонстрируя «динамику в вещи», подчеркивая пространство и фигурность изображения. Он стремился сделать каждый снимок уникальным при помощи новых приемов. Одним из них был ракурс: повседневные вещи становились необычными в глазах зрителя, если взгляд на них падал под другим углом. «Родченковские» ракурсы «снизу вверх» и «сверху вниз» стали прорывом для каноничного фотоискусства 20-х годов.
Второй революционный прием — диагональ — основа композиции. Линия организовывала пространство и оживляла изображаемый сюжет. А двойная экспозиция, используемая в ряде снимков, превращала статичный кадр в движущийся киноролик.
Основными цветами Родченко были черный и белый. Он также использовал множество серых оттенков. Палитра усиливала ракурс и композицию. Фотограф применял и другие художественные принципы, чтобы выстроить пространство: крупный план, светотень и перспектива. Все это придавало изображению большую выразительность.
Экспериментатор хотел получить необычные кадры, снимая тривиальные ситуации: «Я хочу научить людей видеть необыкновенно обыкновенные вещи». Строящаяся советская реальность стала идеальным полем для Родченко.
Современные фотографы используют принципы, разработанные отечественным фотоискусством: авторы «искажают» композицию и перспективу, ритмично задействуют цветовые палитры. Во второй половине 1920-х годов, когда в стране развивался тоталитаризм, Александр Родченко смог найти свободу для творчества. Он показал, что смелость и отсутствие канонов — основа фотографии. Это идея определяет и современное
Закат творчества и наследие
В 1928-м году журнал «Советское фото» обвинил Александра Родченко в копировании западного искусства. Это было начало конца: советская власть, которая сначала поддерживала творцов-новаторов, к экспериментальной фотографии оказалась не готова к этому. Сказалось и общее ужесточение режима, который принимал форму тоталитаризма. Авангардистов обвинили в формализме, что для Родченко, который всецело поддерживал советскую власть и социалистические идеи, стало ударом.
Романтический порыв творчества Родченко сменился сдержанностью: теперь фотография следовала закону советской пропаганды. По заказу партии он снимал репортажи для альбомов и газет, но дух авангардной фотографии был сломлен.
В 1938-м году Родченко и Степанова выпустили парадный альбом о грядущих переменах в столице, разработанных Моссоветом — «Москва реконструируется». Они должны были доступно в художественной форме показать жителям столицы планируемые изменения, запечатлеть жизнь города на фотографиях или в графике, показать динамику движения Москвы в светлое будущее. Альбом стал достоянием полиграфического искусства: в книге сочетались графика, фотография, кинематографическое повествование и трехмерные конструктивные вставки.
В конце 1930-х годов Родченко отошел от политического искусства, окончательно разочаровавшись во власти и поняв, что больше не может быть рупором тоталитарного режима. Его интересы заканчивались там, где начиналась политика. В то время он занимался театральной сценографией, фотографировал цирковых актеров, обратился к пикториализму — направлению, в котором фотография сближалась с импрессионизмом и модерном.
Он также вернулся к живописным техникам, основной темой которых стал цирк. Родченко с юных лет любил клоунаду, показывал фокусы и устраивал розыгрыши. Для него представление становилось метафорой жизни: яркие трюки, чудо света, но в то же время опасность и беззащитность каждого. Это было не простым развлечением для зрителя, а жизнью, показанной изнутри.
Тяжелый период творческой жизни Родченко хорошо описывают слова его дочери: «Папуля! Мне бы хотелось, чтобы ты в этом году рисовал что-нибудь к произведениям. Ты не думай, что я хочу, чтобы ты делал все в «соцреализме». Нет, чтобы ты мог делать так, как ты можешь делать. И я каждую минуту, каждый день помню, что ты грустишь и не рисуешь. Мне кажется, что ты тогда был бы веселее и знал бы, что ты можешь делать такие вещи».
Заключение
Александр Родченко был настоящим экспериментатором, основателем школы технической конструктивистской эстетики: свое предназначение он видел в сломе закостенелого и традиционного. Вдохновение художник находил в повседневных сюжетах. Так он раскрывал свой характер: в жизни мастер был скрытным, не позволял сентиментальности в обществе, но в его сюжетах открывался необыкновенный темперамент, энергичный и решительный нрав.
В последние годы Родченко впал в депрессию, дневниковые записи полны пессимизма: он жаловался, что жизнь с каждым днем становилось все скучнее, работы не было. Для пары Родченко-Степанова началась темная полоса.
В 1956-м году Александр Родченко умер, не дожив до первой персональной выставки, организованной Верой Степановой.
Последние годы изменили представление Родченко о власти и возможностях советского искусства: он отказался от поиска нового в повседневном и подчинился законам социалистического реализма, которые установила тоталитарная власть.
Смелое наследие Родченко осталось в истории. Искусство, ставшее памятником авангардной культуры. Вне времени и пространства. Современные художники, фотографы, дизайнеры помнят его яркие образы, обращаются к его специфическим техникам и работают с тем же свободным искусством, которое в свое время развивал Александр Родченко.