Весной 1985 года генеральным секретарем ЦК КПСС был назначен Михаил Горбачев, на которого возлагали надежды на решение назревших проблем экономического и политического плана. И действительно, в первые же месяцы его правления общество стало замечать явные изменения в привычном ходе вещей. В частности, с объявлением фатальной «антиалкогольной кампании» и началом переговоров с США о прекращении «холодной войны». В 1986 году Горбачев произносит знаменитые слова «гласность» и «перестройка», но вскоре Советский Союз «подарил» миру страшную катастрофу в виде аварии на Чернобыльской АЭС. Это стало серьезным ударом по экономике и репутации страны, как и резкое падение цен на нефть. Начались попытки реформ социалистически-демократического плана, и итогом стало разрешение частного предпринимательства, издание запрещенных прежде книг, рассказов в прессе про сталинские репрессии и многое другое. В стране, где много лет не одобрялось христианство, масштабно отмечается тысячелетие Крещения Руси. Происходит долгожданный вывод войск из Афганистана. Между дружными советскими республиками вспыхивают первые межнациональные конфликты.
1986: Саратовский рок-клуб. Начало
1987: Саратовский рок-клуб. Расцвет
1988 - 1989: Саратовский рок-клуб. Зрелость
Реорганизация
В первой половине 1989 года в дружном саратовском рок-клубовском сообществе происходит разлад. В связи с накопившимися разногласиями, от руководства рок-клуба отстраняется его президент Ольга Пицунова.
Ольга Пицунова, в 1987-1988 годах президент саратовского рок-клуба: Где-то в 1989 некоторым саратовским рок-музыкантам (в основном из групп, которые считали, что они уже достигли некоего концертного уровня) стало казаться, что слишком медленно они движутся к своей мечте получить такую же известность и статус, как у групп ленинградского рок-клуба. С моей точки зрения, к тому были объективные посылы. Мы просто позже начали. Поэтому нам, безусловно, чтобы достичь этой планки, питерской, нужно было еще какое-то время на раскрутку, развитие и т.д. 89-й вообще стал переломным для рок объединений нашей необъятной страны. И питерского и свердловского рок-клубов, и московской рок-лаборатории. Но мы опоздали – я бы сказала так. К сожалению, на тот момент наши музыканты этого не поняли и решили, что это связано с тем, что я углубилась в экологическую деятельность. Я действительно в конце 1988 года начала заниматься экологическими вопросами. Но, с моей точки зрения, это было очень сильно связано. Я все-таки считаю, что рок – это музыка протеста и выражает стремление что-то изменить в этом мире. И активная гражданская позиция – здесь играет важную роль. Не знаю, помогло ли это им. Мне показалось, что не очень.
Открывшись на волне «перестроечной оттепели», за три неполных года клуб посредством нашумевших концертов привил городу новый культурный пласт, поучаствовал в организации эпохального Первого рок-фестиваля, курировал гастроли саратовских групп по стране. Однако, деятельность групп все меньше находилась в сфере влияния городского рок-клуба.
Сергей «Сэм» Тяпкин, в 1989 году участник группы «Иуда Головлев»:
Про питерский рок-клуб и московскую рок-лабораторию у саратовцев было несколько искажённое представление: большинство думало, что все мероприятия делались рок-клубом. А на самом деле практически у каждой группы существовал в том или ином виде менеджер или даже команда менеджеров, которая всё и устраивала... А саратовцы хотели, чтобы этим занимались Ольги – вместе или по-отдельности... Сразу отмечу, что позиция музыкантов «мы не должны этим сами заниматься» – в целом правильная. Но совершенно не в том смысле, что, мол, «я творческая личность, я не хочу опускаться до этого». Тут, скорее, просто вопрос этики. Сам через подобное проходил. Например, договариваемся о спонсорстве. Одно дело, когда я прихожу в качестве менеджера и рекламирую ему группу, предлагая вложиться и описывая перспективы: такой разговор имеет шансы на успех. Или представь: прихожу к спонсору и говорю: «Мы, б**, самая ох***ная группа в Саратове, а если вложить в нас бабла, так мы вообще будем самыми ох****ыми и в России, и в мире! Я вокалист, каких ещё поискать! А какие у нас музыка и тексты – вааще охренеть!» Ну, и так далее... Полагаю, не нужно комментировать результаты подобных «переговоров»?
Администраторы особенно требовались группам, у которых имелись амбиции и желание в перспективе делать на своем творчестве карьеру. И успехи команд в большой степени зависели от упорности и талантливости таких директоров. В первой половине 1989 года роль администратора «Иуды Головлев» соглашается занять Ольга Шишкина. В определенный момент функции по продвижению «Похоронного Бюро» взялся выполнять их барабанщик Александр Файфман. Раньше остальных рок-клубовских команд должность администратора «Ломаного Гроша» стал занимать Иннокентий.
Иннокентий, в 1989 году администратор группы «Ломаный грош»:
Этот вопрос встал перед коллективом после Пензенского фестиваля. Я не помню, от кого последовало предложение. Было предложение, я согласился попробовать. Поскольку начались разъезды, фестивали, концерты... все это нужно было как-то организовывать, никто этим заниматься не хотел. Насколько получалось, настолько получалось.
Занявшая роль руководителя Ольга Шишкина высказывает мнение, что «не имеющий помещения и официального статуса» рок-клуб закончился после ухода Пицуновой, продолжая существовать «по инерции». Это утверждение выглядит несколько спорно, поскольку словосочетание «Саратовский рок-клуб» активно использовалось в течении последующих двух лет. На этом этапе в организаторский состав, помимо Ольги Шишкиной, входили Оксана Лисохмара, Елена Данилкина, Татьяна Иванова и Елена «Пионерка» Логвиненко. Этот период правильнее будет обозначить финальным этапом деятельности саратовского рок-клуба.
Местом встреч и обсуждения вопросов стало расположенная на проспекте Кирова кофейня «Аромат». По соседству с ним, у дверей кинотеатра «Пионер», регулярно собирались молодые неформалы, а само место получило название «Стойло» и просуществовало до начала нулевых. Возле «Аромата» стал формироваться важный жизненный орган неформальной культурной среды города, называемый обобщенным словом Тусовка. Там прогрессивная молодежь, состоящая из беззаботных студентов и старшеклассников, заводила полезные знакомства, обменивалась записями и новостями. Музыканты были чуть более приподняты над тусовкой, создавая ей музыкальный фон. Особо активные представители нередко вызывались помочь рок-клубовским деятелям и в благодарность получали возможность проходить на концерты бесплатно. В воспоминаниях молодых музыкантов той поры часто можно услышать словосочетание «вошли в тусовку», обозначающую их переход из дружеского междусобойчика в чуть более широкий круг общения.
Саратовский рок-клуб по-прежнему оставался абстрактным понятием в виде инициативной организации. В их распоряжении не было даже площадки для проведения регулярных концертов. Вместо этого деятельность команды под руководством Ольги Шишкиной охотно сосредотачивала свои силы и ресурсы на организации крупных ежегодных мероприятий. С конца 1988 года среди тусовки и на регулярных собраниях в «Аромате» вовсю шло обсуждение предстоящего Второго саратовского рок-фестиваля.
Второй рок-фестиваль
После прошедшего в декабре 1987 года Первого рок-фестиваля на некоторое время появилась уверенность, что стена непонимания между рок-тусовкой и комсомольскими организациями рухнула. Осенью 1988 года в газете «Заря Молодежи» появилась заметка о готовящемся Втором Саратовском рок-фестивале, на который стали активно приходить заявки.
Для реализации очередной масштабной рок-клубовской затеи снова требовалась грамотная экономическая система и способность к сотрудничеству с партийным руководством. Второй фестиваль требовалось делать только рок-клубовскими силами, и основной сложностью оказался поиск концертного зала. Директора городских домов культуры поочередно «футболили» упрямый рок-клуб с его предложениями. Несколько раз переносившийся с даты на дату и с места на место фестиваль упорно не давался. Несмотря на человеческие симпатии и убедительные доводы, каждый отказ был продиктован кем-то свыше. Отдел идеологии в Обкоме по-прежнему возглавлял Иван Ялынычев – уже немолодой комсомольский деятель традиционных консервативных взглядов. Принято считать, что именно от него исходили все запреты.
Оксана Лисохмара, в 1989 году секретарь рок-клуба:
Тогда к директору «Рубина» пришли и сказали: «Если ты делаешь фестиваль, то кладешь партбилет на стол». Хотя директору «Рубина» все это очень нравилось, у него не было другого выхода. И срочно надо было искать другую площадку.
Еще одной проблемой для успешного осуществления задуманного было отсутствие финансовых возможностей. Изначально висящий на балансе молодежного объединения «Резерв» рок-клуб с энтузиазмом готовился к предстоящему событию. Однако, в процессе затянувшейся подготовки к постоянно переносимому фестивалю, пути рок-клуба и «Резерва» разошлись. Финансовая сторона организации теперь легла на хрупкие женские плечи рок-клубовских управленцев. И эта роль была для них в новинку.
Спасти многострадальный фестиваль в итоге помогли коллеги с другого берега Волги. В соседнем Энгельсе деятельность рок-лаборатории сопровождалась взаимным доверием с местными работниками культуры и ВЛКСМ. Перепробовав в родном городе все варианты, рок-клуб обратился к левобережным единомышленникам с идеей провести фестиваль в Энгельсе.
Сергей Мочалов, в 1989 году директор Энгельсской рок-лаборатории:
Мы уже друг друга знали, в принципе. Они уже провели фестиваль, который прогремел. Но у нас была хорошая организация, никаких запретов. Я им «пробил» зал и поставил своих людей. А театр у нас летом пустует и не работает.
Второй саратовский рок-фестиваль состоялся в Энгельсском театре оперетты и включал в себя три концерта, проходивших 23 и 24 июня 1989 года. По нелепой советской традиции фестиваль оставался конкурсным, но выяснить сейчас распределение мест среди победителей не представляется возможным. Несколько альтернативную точку зрения об организации дает тогдашний представитель тусовки.
Сергей «Петр Николаич» Мартынов, в 1989 году участник Энгельсской рок-лаборатории: Этот фестиваль мы с Шишкиной вдвоем буквально сделали. Это я могу ответственно сказать. Но, конечно, бензином-мотором-ядерным топливом была Шишкина. У нее был определенный опыт. Ее в Саратове все знали. И дальше мы приступили к реализации этого проекта. Я предложил зал. Театр великолепный, с отличной акустикой. Не могу вспомнить, кто дал аппарат, но он был хороший. Пришли к директору насчет аренды. Цифры не помню, но недешево было. Были какие-то минимальные расходы еще на аппарат. В те благословенные времена, когда еще никаких налогообложений не было, мы все это организовали, заработав ровно ноль целых ноль десятых. Это все был альтруизм чистой воды.
Поскольку времени до фестиваля оставалось уже совсем немного, меры требовались кардинальные. С напечатанными билетами и нарисованной от руки афишей девушки вышли на кольцо 9-го троллейбуса, курсировавшего популярным маршрутом «Саратов – Энгельс». Для привлечения внимания выступил Виталий Крамаров – клавишник и вокалист «Покровской слободы», нарушавший шум оживленного перекрестка исполнением популярных эстрадных хитов. При этом никого особенно не волновало мнение людей, которые придут в театре оперетты слушать эти самые поп-хиты. Билетов же удалось реализовать довольно много.
Первый концерт. 23 июня 1989 года. Вечер
Сергей Мартынов: Шишкина украсила фойе какими-то флажками. Такие развешанные гирлянды флажков. Меня это немного посмешило, но, тем не менее, полночи на базе «Покровской Слободы» резали эти флажки. «Стена демократии» была на ватмане.
Вадим «Муми» Ильинский, в 1989 году лидер группы «Худой конец»:
Я как-то кинул фразу «Любой рокер должен попасть под «Запорожец». И вот заходим в театр оперетты, и там растяжка висит с этим высказыванием.
Сергей Мочалов: Я помню, что приезжаю, открываю театр и такой чад стоит – просто по всему театру дымовая завеса.
Ведущим фестиваля согласился стать Александр Файфман – участник «Похоронного бюро» (и брат барабанщика «Ломаного Гроша» Ефима Файфмана), сотрудник ТЮЗа, ведущий концертов и фестивалей. Проще говоря, свой человек в тусовке и заметная фигура в молодежной культурной жизни города.
Сергей Мартынов: Он достаточно профессионально все вел. Другой вопрос, что мы простой рок-н-ролльный народ, а он такой «мажористый» мальчик из хорошей семьи. И для нас, полупанков в оборванных джинсах, был такой чужеродный элемент. С легким налетом снобизма относился к этой всей волосатой публике. Но, как ведущий, безупречно. Человек с хорошей дикцией и поставленной речью.
Андрей Мизинов
Открывал вечер Андрей Мизинов – член саратовского рок-клуба, один из героев Первого фестиваля и участник ленинградского концерта памяти Башлачева.
Александр Блонский, в 1989 году зритель фестиваля: У меня не остались воспоминания о песнях, образ только сохранился. В нем чувствовалась артистическая натура. Он был артист настоящий! Даже не важно какие слова он произносил и насколько хорошо владел инструментом. Он сразу впечатлил неокрепшее подростковое сознание своей цельностью. Этот человек понимал зачем он вышел на сцену. Он не просто так здесь, он не случайный человек. Он знает что он несет, знает какой заряд подает людям.
Группа Риска
Очевидно, в начале вечера количество зрителей было еще довольно незначительным, поэтому не нашлось очевидцев выступления «Группы Риска». Участие во Втором фестивале не запомнилось ничем интересным даже участникам группы, которые после своего выступления разъехались по домам.
Пионерская зорька
Большинством мнений «Пионерская зорька» не представляла собой ничего выдающегося. Запомнилась же группа благодаря личности солиста Павла Еремина – паренька, хорошо известного в тусовке. Образованная в 1988 году почти школьная команда на тот момент уже отметилась на каком-то тольяттинском конкурсе политпесни. На фестивале в Энгельсе «Пионерская зорька» выступила последний раз в своей недолгой истории.
Сергей Мартынов: Они репетировали, видимо, на акустиках где-то дома. У них ни базы, ни инструментов еще не было. И их каким-то чертом занесло в Энгельс на прослушивание. И как сейчас помню, они молодые такие, им музыканты «Покровской Слободы» дали гитару хорошую и другие инструменты. И они держали их, как какие-то алмазы золотые. Задорная была группа. Сыроватая, но искренняя. Тут главное – искренность, и в этом плане они одни из лучших были.
Сергей Ланкин, в 1989 году участник группы «Полный вперед»: Интересная команда, весело они смотрелись. Само название даже «Пионерская зорька» отдавало каким-то мальчишеством, юностью. Такая позитивная компания была, очень приятная.
Конфликт
Выступавшие следом «Конфликт», напротив, продемонстрировали высокий уровень владения инструментами и зрелость музыкального мышления. Правда, как и на Первом фестивале, за полтора года до этого, тематически «Конфликт» с трудом вписывался в палитру передовых команд Саратова.
Исполком
Основателями "Исполкома" были вокалист Дмитрий Калининский и гитарист Владимир Скворцов. Также в группе были задействованы басист Андрей Пыстин, барабанщик Владимир "Боб" Долгин и саксофонистка Марина(ныне известна как Илона Эсти). Гитаристом «Исполкома» и автором части материала был Андрей Агафонов – один из основателей саратовского рок-клуба и участник одной из первых его групп «Агат».
Андрей Агафонов, в 1989 году участник группы «Исполком»:
Случилось следующее. Мы с барабанщиком и басистом начали наигрывать какую-то историю. И в этот момент ко мне вломился брат моей старинной подружки Димка Калининский, который сказал: «Хочу петь, хочу группу, давай что-нибудь лабать». В общем, в «Исполкоме» получилось так, что мы были с моим барабанщиком и аранжировщиком большинства композиций, которые были в той программе.
Владимир Скворцов, в 1989 году участник группы «Исполком»:
С Калиной мы учились в Политехе, он и предложил собрать группу и назвать её Исполком. Я согласился, предложив уточнение "испоЛком" с расшифровкой - "испорченные ленинским комсомолом", на что Калина сказал: "Тогда будем панковать!". Калина свёл нас с будущим автором и соавтором текстов Андреем Агафоновым, у которого на Пролетарке был красный уголок с (ужасными на сегодняшний день) инструментами и аппаратурой.
Помимо музыкальной деятельности, Андрей Агафонов в тот период вел в газете «Железнодорожник Поволжья» музыкальную колонку. Пользуясь этим, в статье про фестивальные события он уделил «Исполкому» особенно много места.
Андрей Агафонов: Грубо говоря, я понимал, что либо я таким образом их отпиарю (хотя тогда таких слов еще не было). Ну, а по факту «Исполком» очень прилично смотрелся во всей этой братве. Это было что-то такое... ну, как хорошая заявка, скажем. Не так мощно, как «Похоронное Бюро» на Первом фестивале, но что-то вроде того. И на фоне уже надоевших «Запретных зон» и «Головлей» это было хорошо!
Несмотря на такую мощную рекламу, появление на фестивале стало для «Исполкома» пиком их короткой карьеры. В течении года на страницах той же самой газеты еще несколько раз мелькнуло название группы, но новых заметных выступлений так и не случилось.
Андрей Агафонов: К моменту проведения второго фестиваля стало понятно, что если этим не заниматься постоянно, если это не есть твоя настоящая жизнь, то это все самодеятельность и херня полная. Калина – это был такой человек, который берет какую-нибудь историю, делает ее и потом надеется на то, что будет оценено. Ну, и команде не хватало какого-то «продюсерства».
Иуда Головлев
Закрывали программу первого фестивального концерта «Иуда Головлев». Изрядно прокачавшись на фестивалях страны, на общем фоне они выглядели особенно убедительно и слаженно. Вероятно, впервые «Иуда Головлев» вышел на сцену в «золотом» и самом долгоиграющем составе: Сергей «Сэм» Тяпкин (гитара, вокал), Дмитрий «Джим» Петров (бас), Андрей «Винни» Виниченко (клавишные),Сергей «Кабуча» Канаичев (саксофон), Игорь Стрижов (ударные). Судя по фото, всей группой они повторили визуальный прием, опробованный на ростовском фестивале: с надеванием черных очков в ответ на упорные сравнения с «Зоопарком».
Сергей «Труба» Одуденко, зритель фестиваля: По сравнению с другими, они звучали профессионально. Они звучали, у них мысли какие-то были в музыке. У них и со звуком все хорошо было.
Сергей Мартынов: Сэм отнесся серьезно и явно говорил, что делать осветителям. В этот день это была самая опытная и матерая группа. Народ великолепно реагировал. Все эти буги понравились – тут действительно начались овации, и народ танцевал в проходах.
Сергей «Сэм» Тяпкин: Я вышел настраиваться с акустической гитарой, и все начали ржать в зале – типа как можно с ней выходить на рок-фестивале? Когда заиграли, все стало нормально. В конце точно все было хорошо.
Второй концерт. 24 июня 1989 года. День
Сохраняя формат предыдущего фестиваля, организаторы ставили задачу уместить выступающих в три концерта. Правда, в этот раз вместо декабрьских холодов на улице стоял знойный июнь. Поэтому логично, что на второй концерт, который состоялся в субботу днем, собралось довольно мало зрителей.
Сергей Мартынов: Мы с Ольгой Шишкиной договорились, что никакие мои знакомые и ее знакомые не будут проходить бесплатно. И по итогам фестиваля с некоторыми людьми у меня отношения испортились. Когда фестиваль начался, и люди начали приходить, Ольга стояла у входа. И люди по старой традиции начали проситься бесплатно. Шишкина стояла горой, я выходил и объяснял своим знакомым... Хотя заранее я предупреждал всех. Билеты не были дорогими точно.
Денис Савин
Кро-Маньон
После скандального выступления на фестивале в Ульяновске в ноябре 1988 года, состав «Кро-Маньон» претерпел серьезные изменения в связи с появлением двух новых участников. К тому же, состоящая из жителей Саратова команда перебралась на более близкий им правый берег Волги, отделившись от Энгельсской рок-лаборатории.
Игорь Харламов, в 1989 году лидер группы «Кро-Маньон» (интервью 1996 года): А в начале 1989 года Андрей «Чибис» Чеботарев, наш новый гитарист, привел нас на новую базу в «Гражданпроект». Барабанщику нашему стало в лом ездить каждый день на другой берег Волги, и вскоре его заменил Андрей Автономов, который играл лучше и был к тому же владельцем этой шикарной базы и обладателем шевелюры фантастической длины. Это был, наверное, самый сильный состав «Кро-Маньона». Автономов стучал, я пел и делал шоу, на басу чудил Витя Агафонов, и было два супергитариста – Берёз (Дмитрий Берёзов) и Чибис.
Виктор Агафонов, в 1989 году участник "Кро-Маньон": Помню, Денис Савин аппаратуру поломал на сцене во время нашего выступления. Он сочинил песню рекламную про «Кро-Маньон» и всегда перед нами выступал. И потом, когда вошел в раж, он вытащил на сцену штурвал, закрутил его до такой степени, что он упал. В общем, довольно-таки весело. Потом мы с Чеботаревым выпили и пошли купаться на речку, и нас забрали в трезвяк. А у нас выступление через час. В общем, как-то договорились, и нас выпустили.
Личное дело (Волгоград)
Про единственных гостей фестиваля, волгоградскую группу «Личное дело» полноценных сведений раздобыть не удалось. Есть мнение, что там состоялось их знакомство с Андреем «Дюшей» Сущенко, итогом которого стали гастроли «Ломаного гроша» в Волгоград.
Андрей Агафонов: Эти волгоградцы приехали и показали какую-то другую историю. Интересную такую историю. Это было сделано так же легко и непринужденно, как это делал Дюша. Это было очень легко, светло, просто и мелодично сделано. По саунду это была «полуакустика», или, скажем, «электричество + акустика». И очень легкая, длинная перкуссия, по-моему флейточка была и еще какая то байда, сейчас не вспомню. В общем, это было очень миленько.
Третий концерт. 24 июня 1989 года. Вечер
Запретная зона
Начали третий концерт главные герои Первого фестиваля. За полтора года группа, изначально состоявшая из Владимира «Боба» Рыгалова (клавишные, вокал), Игоря Пяткина (гитара), Евгения Шехтмана (бас), Константина Туркина (ударные), усилила состав гитаристом Николаем Беликиным. Кроме того, «Запретная зона» подготовила новый цикл остросоциальных и политизированных песен в духе перестроечного времени. В качестве одного из элементов шоу участники дружественной группы «Иуды Головлев» стали выходить на сцену с советскими транспарантами, найденными прямо за сценой. Чем вызвали раздражение у присутствовавших комсомольских сотрудников.
Полный вперед
Выступавшие следом парни еще в 1987 году участвовали в прослушивании на Первый рок-фестиваль c программой песен на слова Фердинанда Мюльбаха и Альфреда Хаусмана. Тогда же, благодаря случайно брошенной Владимиром Лозинским (группа «Конфликт») фразе «Полный вперед», безымянная команда получила окончательное название. На фестиваль тогда, правда, они не попали.
Сергей Ланкин, в 1989 году участник группы «Полный вперед»:
После первого фестиваля, на который мы не попали, нам пришлось кардинально все поменять, поскольку организаторы посчитали, что нам не хватает в текстах каких-то реальностей и злободневности. И музыка какая-то не «рок-н-ролльная». И мы все это поменяли.
Так стал формироваться состав из гитариста Сергея Ланкина, басиста Михаила Боброва, пианиста Николая Рымарева, клавишника Алексея Загороднева и вокалиста – автора текстов Дмитрия Хусанбаева. Некоторое время спустя к этой компании добавился молодой автор-исполнитель Сергей Толмачев, привнесший в уже сформированную сатирическо-злободневную концепцию группы абстрактно-психоделическое направление. Программу выступления «Полного вперед» на Втором рок-фестивале составляли песни обоих авторов.
Сергей Ланкин: Подвернулся нам Сергей Толмачев, и его текстовка нас зацепила всех. Нам понравились его тексты психоделические. Но у нас уже был Хусанбаев Дима, который тоже писал тексты, и уже была программа. А у него была такая ирония с политическим и социальным подтекстом. И на фестивале надо было какую-то середину найти, потому что нас уже больше тянуло к Серегиному варианту. И мы решили это обыграть – между абстракцией Сергея и хаосом Дмитрия. Ну и вперемешку мы как-то проиграли. Ну, было ничего так.
Сергей Ланкин: Хочу сказать, что с нашей не совсем рок-н-ролльной программой мы прошли там на хорошем уровне. Ничем не хуже других. По исполнению мы были уже хорошо натасканы.
Покровская слобода
Одна из главных команд Энгельсской рок-лаборатории к моменту выступления на фестивале избавилась от покровительства Владимира «Будильника», оставив в наследство только название «Покровская слобода» и отменив весь его сомнительного качества песенный материал. Теперь вместо этого мифического персонажа тексты для группы создавались Александром Котовым. В состав «Покровской слободы» тогда входили вокалист Сергей Буриков, клавишник Виталий Крамаров, гитарист Андрей Стукалин, басист Дмитрий Лапенко и барабанщик Юрий Лебеденко. В обновленном виде команда принялась нащупывать новый стилистический облик и выступила успешно. Что, кстати, заметно приободрило группу после недавней неудачи на ижевском фестивале.
Андрей Стукалин, в 1989 году участник группы «Покровская слобода»:
Тогда мы уже играли не ту программу, которая была на первом альбоме. Когда уже в Оперетте играли, были другие тексты, и стало формироваться что-то более похожее на рок-музыку. Мы делали уже музыку совсем другого плана.
Сергей Мартынов: «Покровская слобода» выделялась. Практически все люди хоть со средним, но все-таки музыкальным образованием. Слушали занудную музыку типа King Crimson, Yes и прочего. Арт-рок, который я терпеть не могу, хотя со всеми дружу. Я почти всегда был рядом и «тянул» их в сторону более дикого рок-н-ролла. А они, значит, были более консервативные, что ли. На мой взгляд, чересчур серьезные. Но встретили их хорошо. Выступили они профессионально.
Щелбан
Успешно дебютировав на Первом фестивале, состав «Щелбана» потерпел вынужденную перемену после отправки в армию гитариста. Вскоре группу покинул и басист. Оставшимся вдвоем Арсену Ахвердову (гитара, вокал) и Николаю Кузьмиченко (ударные) вызвался помочь в качестве басиста Андрей «Дюша» Сущенко из дружественного «Ломаного гроша». В этом составе «Щелбан» активно готовился к выступлению на Втором фестивале.
Николай Кузьмиченко, в 1989 году участник группы «Щелбан»:
Тогда был состав: Дюша, я и Сеня. Дюша играл на бас-гитаре, и это было одно удовольствие. Помню, что мы пару месяцев готовили программу, а репетиционная база была в ДК УВД – тот, что на Московской, рядом с тюрьмой. И у нас была тогда песня «Милиционеры». А текст там был такой: «Милицонеры, прекрасные люди, интеллигенты до мозга костей, в чистых рубашках и глаженных брюках, с доброй улыбкой встречают гостей». И далее такой стеб... и как-то к нам на репетицию зашел какой-то местный начальник и все это прослушал. Аппарат там был хороший, и все, что пелось, было хорошо различимо.
В таком составе «Щелбан» выступил всего один раз. И по мнению Кузьмиченко, это выступление нельзя было назвать по-настоящему удачным.
Николай Кузьмиченко: Я помню, что после саундчека люди подошли и сказали: «Вот это вы дали!». И когда потом все это прозвучало на концерте очень скомкано, те же люди подходили и говорили, что прозвучало совсем никак, по сравнению с тем, что было утром. То ли звукорежиссер облажался с наполнением зала, то ли человек, который крутил ручки утром, отсутствовал вечером... Мы были очень хорошо сыграны! Мы реально полгода сидели в этом Кировском РОВД, гоняли эти вещи по кругу, были очень готовы, и я прям чувствовал уверенность, и что было на фестивале – бледная тень того, что мы реально могли в то время.
К счастью, свидетели этого выступление остались совсем другого мнения. По общим воспоминаниям «Щелбан» произвел тогда хорошее впечатление.
Сергей Мартынов: На мой взгляд, это одно из лучших выступлений вообще. Арсен вышел в таком пиджаке, все трезвые, приличные. Во вторых, народу очень понравилось. Тем более когда тексты понятны, что в те годы было редкость. Мне лично очень запомнилось.
Сергей Мочалов: Прикольный был чел. Не помню, что пел, но помню, что наивный такой текст. Вообще ни на кого не похож. Я помню, что он вышел молодой совсем, и они так достаточно нормально отыграли. И так все не зажато, раскрепощенно.
Что касается самого «Ломаного гроша», то в этом фестивале он по каким-то неизвестным причинам не участвовал. Однако, сохранилась одна из фотографий с «Дюшей» у микрофона во время короткого спонтанного выступления по просьбе зрителей.
ХУдоЙ конец
Закрывать фестиваль довелось группе с символичным названием «ХУдоЙ конец», формирование которой произошло в среде саратовского рок-клуба. Например, солиста Вадима «Муми» Ильинского многие уже запомнили по Первому фестивалю (когда во время выступления «Молота ведьм» он, увлекшись, начал пинать флаг Советского Союза) и интервью в документальном фильме «Кто я тебе?».
Владислав «Фрост» Морозов, в 1989 году участник «Худого конца»:
Мы варились в атмосфере рок-клуба, были знакомы и прочее. Но мы не помышляли сначала о деятельности. Потом что-то задумались с Муми. Ну а Муми до того не имел к музыке никакого отношения – он ее даже не слушал. Он просто чувствовал конъюнктуру и удачно попал в эту струю. Все хотели на фоне этой политической обстановки себя проявить в чем-то. Свобода была, эйфория такая, не то, что сейчас.
Вадим «Муми» Ильинский, в 1989 году участник группы «Худой конец»:
Для меня это был толчок для самовыражения. Я прихожу к Фросту и говорю: «Давай создавать группу». Он говорит: «Давай. А как? Я ни на чем не играю». А Вирус, его лучший друг, что-то побренькивает на гитаре. Я говорю: «Ништяк! Больше не надо ничего». Мы приходим к Вирусу – он в соседнем доме живет. Вирус: «Давай». А кто будет играть на барабанах? В соседнем доме живет Хык. Приходим к нему, он «Гавно вопрос! А кто на соло-гитаре?». Взяли еще Васю из соседнего подъезда, который что-то умел играть на соло-гитаре. Вирус кричит: «У меня нет гитары», а я: «Ну, где-то найдем». Нам дали помещение, какой-то аппарат, гитары «Урал», микрофоны. Мы репетировали по четыре раза в неделю ночами напролет.
Осенью 1988 года группа начала репетиции в здании НИТИ. Подготовив программу, «ХУдоЙ конец» сначала записали первый альбом, а уже потом решились выйти на сцену. Однако, мнения участников «ХУдого конца» о первом выступлении разнятся – есть даже версия, что оно состоялось в рамках празднования Дня Победы, когда Муми пререкался с какими-то ветеранами, а Фрост кидался в публику гречкой. Муми же уверен, что «уже готовой группой» они пришли только на Второй фестиваль. Накануне фестиваля к группе присоединился Павел Еремин из распадавшейся «Пионерской зорьки».
Вадим «Муми» Ильинский: У него была группа «Пионерская зорька». Детский сад какой-то из песочницы. У нас уехал гитарист Герасим, и на одном из концертов какие-то дети играли. И я увидел фактурного мальчишку. Такого маленького, розовощекого, толстенького. Я отвел его в сторону и спросил, не хочет ли он к нам. Он сразу бросил свою команду и перешел к нам.
Сергей Ланкин, в 1989 году участник группы «Полный вперед»:
По-моему, Паша вышел и начал ему что-то подыгрывать. И они так друг друга начали дополнять. «Худой конец» к музыке относились довольно небрежно. Паша их немного «причесал» – все-таки как гитарист был получше. И как-то очень здорово у них увязалось. И считаю, что на этом фестивале они именно «срослись», и у них пошло более круто. С этого момента «Худой конец» поднялся по всем параметрам.
Стилистическая основа «ХУдоЙ конец» выстраивалась вокруг классического панк-рока, со всеми вытекающими из этого стереотипами. Линию «панк-идеи» группа поддерживала и во время живых выступлений. Уже тогда группа стала зарабатывать себе скандальную репутацию.
Оксана Лисохмара: Половину того, что делал на сцене Муми, он делал по трезвому. Вадик себя тогда очень здорово проявил. Тогда он выглядел совершенно по-другому – это был такой волосатый тролль, цепи, безумные глаза.
Андрей Стукалин: «Худой конец» – это была бомба! Они выглядели отдельно стоящей группой. Что-то свое, что-то новое, интересное. Это был чистый панк!
Вадим «Муми» Ильинский: Там же оркестровая яма есть. Там к публике не подойдешь. И я упал с этой сцены, потому что мне надо в народ, общаться с залом, у меня были даже заготовлены какие-то помидоры тухлые. Упал я в какие-то барабаны, меня оттуда выковыривали.
Сергей Мочалов: Я не люблю это бескультурье, честно говоря. Если говорить, что они пели и показывали... Они что хотели, то и делали. И это на сцене, когда отдел культуры сидит. Хорошо, что меня тут знали.
Главное - Дух
Оксана Лисохмара: Мы выходим, и стеной стоит гопота. И Пяткин, он же каратист, тогда: «Все нормально, сегодня никого не побьют». И мы с такими каменными лицами проходим сквозь них, они нас пытались задеть, вышли на площадь, сели на троллейбус и поехали в Саратов. Но нас высадили посреди Волги, потому что товарищи стали петь We Will Rock You, топая и хлопая на весь этот троллейбус на задней площадке. И водитель не выдержал и высадил нас прямо на пляже. Мы вышли на пляж, там еще потусили. И там в центре стояла будка телефонная, и каждый по телефону: «Мама, все хорошо, я в Энгельсе, скоро буду дома». А время после 12 уже.
Пешую ночную прогулку по саратовскому мосту герои саратовской тусовки вспоминают по-разному, но с теплотой. Как поведали очевидцы, Александр Файфман всю дорогу ворчал по поводу плохой организации фестиваля, что Ольга Шишкина приняла близко к сердцу. Спустя годы она вспоминает Второй Саратовский рок-фестиваль, как свою организаторскую неудачу.
Оксана Лисохмара: Работать на чужой территории всегда очень тяжело. И по большому счету, все, что Ольга делала в Саратове, это была ее вотчина. Она, наверное, все-таки преувеличила по поводу того, что это было ее неудачей. Файфман, если нервничает, мог довести кого угодно. А Ольгу довести просто. Ольга очень легко заводилась, и ее легко можно было выбить из колеи. А что Файфман мог это сделать, я охотно в это верю. Он это правда мог. Он либо мог нудеть, либо быть очень экспрессивным.
Сергей Мочалов, в 1989 году директор Энгельсской рок-лаборатории:
У нас спор был только один – когда распределяли призовые места. Поскольку мне нравятся более профессиональные группы, а они смотрели со своей колокольни. У нас разница во взглядах, конечно. Тогда и с нашей стороны сидели люди в жюри, и с ее. И те команды, которые считались удачными для нее, не прошли на какие-то места. Этим она точно была недовольна. У нее было, что не важно, как играют, главное – дух. А у нас более профессионально всё. Если ты выходишь на сцену, то должен играть, в первую очередь. Но это рабочие моменты.
Сергей Мартынов, в 1989 году участник Энгельсской рок-лаборатории:
После фестиваля, когда все закончилось, мы с Шишкиной сидели усталые и довольные. И я точно помню, что мы были довольные, что не попали на деньги. Нам хватило рассчитаться за аренду.
Несмотря на полярность мнений организаторов Второго фестиваля, однозначно утверждать, что он не стал важным событием в культурной жизни Саратова и Энгельса, будет неправильно. Вся эта внутренняя кухня не отразилась на мнениях зрителей, которые бурно приветствовали команды и с теплотой вспоминают это спустя годы. Хотя проводить такое событие в самый разгар летней жары и не самое лучшее решение.
Сергей «Сэм» Тяпкин, в 1989 году участник группы «Иуда Головлев»:
Ну, и я бы не сказал, что фестиваль получился прям уж совсем никудышный... Просто после первого, который прошёл на воодушевлении и был одновременно и праздником, и битвой – было ну просто вот такое мероприятие.
Владимир «Боб» Рыгалов, в 1989 году участник группы «Запретная зона»: Там нечего было особенно запоминать. Если в первом [фестивале] было привлечено много народу, и он проходил несколько дней, то второй проходил два дня и, честно говоря, аппарат был не очень, и звук был не очень, и народ как-то не очень настроен. Рекламы никакой не было.
Иннокентий: Я про музыкантов буду говорить. Того духа и атмосферы, какая была на первом фестивале, там не было. Почему? Сложный вопрос. То есть народ собрался побухать и потусоваться. Ну и что-то там поиграть. По-моему, в зале народу все понравилось. Может быть, была волна, которая пошла на спад.
Андрей Агафонов, в 1989 году участник группы «Исполком»: По большому счету, того, что начиналось, как некое такое «движение», ко второму фестивалю ничего этого не было. После первого фестиваля, я считаю, в Саратове было две группы такие большие и хорошие. Это «Ломаный грош» и «Похоронное бюро». Ну, а все остальное было либо вторично, либо скучно.
Сергей Мартынов: На мой взгляд, может быть, чуть-чуть не хватило зрителей. Особенно в первый день. Но это в силу сезонности. Остальное все было безупречно. Атмосфера такого домашнего сейшена. Большой концерт с такой хорошей, оттяжной атмосферой. Летний хороший фестиваль.
Вадим «Муми» Ильинский: Мне фестиваль очень понравился. Там душевность какая-то была. Шишкина отдала часть своей души, и этим фестиваль был классный! Все отыграли на своем уровне!
Сергей «Труба» Одуденко, в 1989 году зритель фестиваля: Кто-то меня притащил туда. Тяжелой музыки не было в Саратове, потому что они не пытались играть профессионально. Они просто бренчали. И я пришел, послушал, мне понравилась сама атмосфера – первый раз это было. И я понял, что мне тоже надо что-то делать. По тому восприятию, которое было тогда у меня, конечно, был в восторге! Я был молод и мне было в новинку. Я просто сидел и слушал с открытым ртом!
Александр Блонский, в 1989 году зритель фестиваля: Конечно, качество звука не порадовало. Но, как сейчас говорят "вайб я улавливал". Достаточно стрессовая ситуация. Но, приятно стрессовая. Первый толчок это когда я увидел что люди здесь играют и самое главное пишут свои вещи. Это краеугольный такой момент, который наставил на путь определенный. Что можно не просто слушать музыку, но и стремится к тому чтобы выходить на сцену и что-то такое исполнять. Стараться сочинять что-то и доносить до людей. По сути, это самый главный толчок и был.
Весь фестиваль писался с звукорежиссерского пульта на магнитофонные катушки. Однако, представить, как звучали его участники, сегодня мы не можем. Попытки найти оригиналы этих пленок обрываются информацией о нелепом их попадании в одну из воинских частей области, где следы теряются. Тем не менее, это не исключает вероятности, что с тех пленок были сделаны копии. Вопрос в том, где теперь эти копии искать.
Звукозапись: 1989
В первой половине восьмидесятых в СССР получил масштабное развитие так называемым «магнитиздат». Поначалу стихийно, а затем обрастая целой сетью распространения, альбомы советских любительских рок-команд переписывались с магнитофона на магнитофон по всей стране. Это неофициальное культурное явление возникло вследствие увеличивающегося спроса на подобные записи. Еще с начала восьмидесятых на смену разрозненным записям стали приходить "альбомы", которые с разным уровнем посредственности создавались группами Ленинграда, Москвы и Свердловска. Говорить о профессиональных условиях в данном случае не приходится, поскольку студии звукозаписи в Советском Союзе располагались при официальных организациях со строгой пропускной системой и были открыты исключительно профессиональным артистам. К тому же, советская школа звукорежиссуры не учила работать с рок-музыкой, поэтому на грампластинках фирмы «Мелодия» звук в основном получался довольно убогим. Похожего на западный саунд могли в основном добиться энтузиасты, способные в конспиративных условиях оборудовать студии звукозаписи. По стране тиражировались тысячи копий сотен альбомов, записанных любительскими рок-группами на репетиционных базах, в домах культуры, квартирах и в тех редких местах, которые можно назвать студиями. В таких убогих условиях родилась львиная доля ныне классических альбомов советского рока. Спрос на эти пленки вылился в целую сеть распространения – в каждом крупном городе были «писатели», которым государство поначалу объявило войну.
Алексей Голицын, в 1989 году участник тусовки (из подскаста «Оживающий Саратов»): Кассеты стоили от 9 до 11 советских рублей, которые нужно было где-то взять. Если ты покупаешь кассету, то это целое событие. А уж если там записи, то это еще 9 рублей. Существовали официальные студии звукозаписи при домах быта в Саратове, которые подпольно писали за двойную плату то, что писать нельзя. Поэтому каждая кассета обходилась тебе примерно в стипендию.
В разгар перестройки эту деятельность пресекать перестали. К этому времени «магнитиздат» уже стал невероятно масштабным явлением, а фирма «Мелодия» выборочно начала издавать на виниле альбомы, давно известные продвинутым меломанам. Саратовский рок не стал частью этой магнитофонной культуры. И это одна из основных причин его малоизвестности и невостребованности в тот период. Количество копий сделанных на репетиционных точках альбомов «Конфликта», «Запретной зоны», «Покровской слободы» и «Драмы» не выходило за пределы двух десятков. Что касается успешно гастролировавших по стране групп «Иуда Головлев», «Ломаный грош» и «Похоронное бюро», то им просто нечего было после себя оставить, кроме неважных концертных записей. Результаты немногочисленных попыток записи на репетициях их совершенно не устраивали.
Во второй половине 1989 года стало очевидно, что «Похоронное Бюро» больше не соберется. Потеряв интерес к музыке, Владимир «Гога» Лебедев так и не подсуетился, чтобы оставить истории качественные свидетельства своей музыкальной деятельности. Из-за отсутствия условий для записи и нежелания решить проблему, сегодня мы не имеем возможности получить четкое представление о творчестве команд «Агат», «Дом Мод», «Кич», «Молот ведьм», «Пломбир», «Арена», «Пионерская зорька», «Исполком» и прочих менее заметных героев саратовской и энгельсской рок-сцены второй половины восьмидесятых. Только в самом конце десятилетия в Саратове наконец-то стала развиваться звукозапись.
ХУдоЙ конец. Рвет
В конце января 1989 года, после трех месяцев активных репетиций, еще ни разу еще не выступавший «ХУдоЙ конец» в первоначальном составе Вадима «Муми» Ильинского (вокал, тексты), Владислава «Фроста» Морозова (тексты, концепция), Юрия «Хыка» Короткова (ударные), Сергея «Вируса» Смирнова (бас, тексты), Василия «Герасима» Павлова (гитара) и Дмитрия «Кузи» Кузьмина (гитара) пересекает мост через Волгу, чтобы записать свой первый альбом.
Владислав «Фроста» Морозов: Потом настал такой момент, когда нужно было что-то выдавать. Октябрь, ноябрь и декабрь мы что-то сочиняли. И потом знакомство с группой «Покровская слобода». Шишкина их уговорила, чтобы мы приехали и записались. Первый альбом, в основном, мои тексты были.
Репетиционная база «Покровской слободы» в кафе «Снежинка» в определенных кругах считалась центром рок-н-ролльной жизни Энгельса. Выступающие звукорежиссерами участники «Слободы» Юрий Лебеденко и Дмитрий Лапенко к тому времени уже опробовали возможности этой базы на своем первом альбоме. О той сессии звукозаписи гостей из Саратова многие представители энгельсского рок-движения вспоминают с содроганием.
Вадим «Муми» Ильинский: И мы записали первый альбом на базе «Покровской слободы» в Энгельсе, раздолбали весь аппарат и за ночь мы записали альбом! Без наложений, вживую. В течение пяти часов мы его записали. Я вышел и кровью там харкал. Потому что сорвал себе голос до такой степени.
Владислав «Фроста» Морозов: Мы смотрим и понимаем, что песен маловато. И быстро сочинили песенку «Учиться». Когда играли уже, сломали барабанные палочки, кто-то сломал установку... Наутро мы оттуда выходили. Я, к сожалению, тогда не фотографировал.
Готовый альбом получил название «Рвёт»(таким же было рабочее название для группы) и музыкально представлял собой смесь традиционного панк-рока с элементами рок-н-ролла, блюза и пост-панка.
Текстовую тематику определяли сразу три автора – Фрост, Вирус и Муми.
Владислав «Фроста» Морозов: Музыка у нас была "народная", так сказать. Сочиняли хором - кто-то подавал идею, а потом она обрастала подробностями. Вирус, правда, заранее сочинял аккорды. Хык и Герасим схватывали налету, выдавали годноту. Вася очень зависел от настроения. Кузя был просто разгильдяй, но хорошо вписывался. Мы не зацикливались на одном стиле – наоборот, считали, что должно быть изобилие стилей. Мы себя ассоциировали с некоей панк-идеей. Для меня панк – это такой сбой в программе. И в музыке тоже. Может быть, через агрессию. И я задумался: а что такое интеллектуальный панк? Это ведь что-то интересное. То есть ты ходишь и не орешь, но ты такую изюминку вносишь в процесс, который устоялся. И тем самым вызываешь какой-то сбой. Но не смертельный сбой, а от которого он только выигрывает.
Вероятно, это был первый в Саратове альбом, для которого была сделана обложка. Автором изображения был представитель тусовки Михаил «Боза» Жеребин. К сожалению, ни одной копии этой обложки и исходного материала для нее найти до сих пор не удается.
Владислав «Фроста» Морозов: Боза взялся и сделал обложку. Это была литография. Я ему даже давал резцы по дереву, и он вырезал хорошую такую обложку. Потом отпечатал ее, и она потом пропала. Альбом назывался «Рвёт». Помню, что он изобразил – там такой человечек, из него все лишнее выходит: звезды, свастика, человек очищается. Идея такая, в общем-то, хорошая.
Слушать: ХУдоЙ конец - Рвет (1989)
Сейчас в различных тематических интернет-пабликах неоднократно всплывают записи «ХУдого конца» с произвольным порядком треков и «народными» названиями вроде «У нас в деревне весело» и «Нет Денег!». Как выяснилось, записи никогда не выступавшей за пределами родной области группы имели широкое хождение еще во времена популярности аудиокассет.
Запретная Зона - Комната 327
Политическая манифестация была особенно распространена в русском роке в перестроечный период. Тренд на исполнение остросоциальных песен с глумлением над еще живой советской властью возник вследствие послабления цензуры и породил огромное количество хитов отечественных рок-команд. Многие из них сегодня воспринимаются, как неуместное отражение ушедшей эпохи, отдельные остаются актуальными. В Саратове самым ярким примером заигрывания с перестроечными политическими настроениями в текстах была «Запретная Зона». В духе своего времени они предлагали «Поиграть в революцию», «Отдать Литву – литовцам, Эстонию – эстонцам», высмеивали «Первомай», «партию» и прочее.
Игорь Пяткин, в 1989 году участник "Запретная зона": Дело не в перестроечной тематике. Прогрессивно мыслящие люди в то время об этом постоянно разговаривали. Все это отражалось в социальных темах песен. Мы не были такими плакатными особенно. Просто пели тогда на темы, которые касались многих.
В 1989 году «Запретная зона» записывает в ДК «Кристалл» свою вторую программу, обозначив в названии номер на двери их репетиционной комнаты. Уже имея опыт работы со звукозаписью в этих условиях, они смогли усовершенствовать процесс.
Игорь Пяткин: Писали там же в нашей репетиционной комнате в «Кристалле». Единственное, что мы добавили, это удвоение голоса. Мы не писали отдельно инструменты и голос. Всё вместе. Но на второй записи ещё раз поверх нее записали дублирующий голос, Вовка спел поверх записи при воспроизведении через сквозной канал. Магнитофон использовался «Электроника 001», катушечный. Их, кстати, на Тантале и делали, оттуда мы и притащили его. Студийного оборудования у нас не было, поэтому исходили из имеющихся возможностей.
Слушать: Запретная Зона - Комната 327 (1989)
Полный Вперед. Запись в ДК "Салют"
Значимым «местом силы» саратовского рока конца восьмидесятых – начала девяностых был Дом культуры «Салют», расположенный в поселке Елшанка. Несмотря на довольно серьезное отдаление от центра, в «Салют» регулярно стекались команды, которым негде было больше репетировать. Хозяевами базы были «Полный вперед». Постепенно в стенах ДК начались эксперименты со звукозаписью.
Сергей Ланкин, в 1989 году участник группы «Полный вперед»:
Мы это делали очень аккуратно и осторожно. Туда после первого фестиваля все и потянулись. А у нас там более-менее лояльно все было – директор правильный, все такое. Но рисоваться по поводу рок-музыки было не очень безопасно. А то одним негде репетировать, этим негде репетировать... Ну, я и говорю: «Давайте потихонечку будем приходить под видом художественной самодеятельности. Нас никто не напрягает тут». А я электроник по образованию. Меня интересовало первым делом, как записать все это. Купили два магнитофона «Электроника», мы их соединили два вместе – пленка с одного на другой, сделали штрих-канал и стали записывать. Естественно, это всем понравилось.
Имея в личном распоряжении репетиционную базу и возможность записываться, «Полный вперед» оставили для истории записи обоих своих концертных программ с двумя разными тематиками. Изначально команда ориентировалась на сатирическую злободневность одного из авторов Дмитрия Хусанбаева.
Игорь Стрижов, в 1989 году участник группы «Полный вперед»: Предполагалась шоу-группа сатирического направления, бесшабашная такая. Это было «прикрытие» – никакого особого смысла мы не вкладывали. Это помогало держаться на базе.
Сегодня уже не удается однозначно вычислить точный год записей «Полный вперед». Но с большой долей вероятности можно сказать, что первую программу они записали в 1988-1989 годах. Помимо вокала Дмитрия Хусанбаева, на записи слышен саксофон Сергея «Кабучи» Канаичева, барабаны Игоря Стрижова, гитара Сергея Ланкина, бас Михаила Боброва, фортепьяно Николая Рымарева и клавишные Алексей Загороднева.
Слушать: Полный Вперед - запись в ДК "Салют" (1989)
Рок-Союз - Раскройтесь, глаза слепых!
Состав и идея «Рок-Союза» начала формироваться в 1985 году. Осенью 1987 года они даже прослушивались для участия в Первом фестивале.
Сергей Коротков, 1989 участник "Рок-Союз": Два года мы существовали под названием «Союз», потом стали немножечко утяжеляться и приставили еще «Рок» в 1987-м. Отборочный на первый фестиваль был, и мы не прошли – играли так себе. Хотя на фестивале были и слабее команды. Но чем-то мы не приглянулись.
Обосновавшись в ДК «Салют», «Рок-Союз» продолжил формировать свой состав и даже записали первый альбом, который перестал считаться утерянным совсем недавно.
Сергей Коротков: В 1988 мы выпустили первый альбом «Каменные стены». Записывали в «Салюте» у Ланкина. Потом меня позвали в «Хаос» – они меня где-то услышали и позвали. Я пробовался там, мне их музыка «не зашла» и я забрал оттуда Ричи. Он сказал: «У вас музыка круче, давайте я буду играть у вас». Потом на каком-то концерте мы встретились с Шишкинским и его позвали. Он какое-то время у нас играл, две песни его мы делали.
Не задержавшийся в «Рок-Союзе» надолго лидер канувших в лету пионеров саратовского хэви-метала «Молот ведьм» Александр Шишкинский оставил в репертуаре группы две песни. Помимо текстов самого Короткова, в их репертуаре были и сочинения на стихи Гете, Эйхендорфа, Хайяма. Эти тексты стали основой для второго альбома "Рок-Союза" "Раскройтесь, глаза слепых", записанного в "Салюте" в 1989 году.
Сергей Коротков: Записывали в «Салюте» ночью. Он закрылся часов в 8, и мы там всю ночь писали. На барабанах Владимир Долгин был, на клавишах – Андрей Шестаков, на бас-гитаре – Евгений Дурманов, гитара – Димка «Ричи» Нефедов. Одно, по-моему, было наложение – подпевки и соло. Живьем писали сразу, поэтому там есть места, где мы не так сыграли.
Если не учитывать мало кому известный первый альбом еще сырого «Рок-Союза», а также до сих пор не найденные пленки «Молота ведьм», «Арены» и «Антипода», «Раскройтесь, глаза слепых!» сегодня является самой ранней неконцертной записью саратовского хэви-метала.
Слушать: Рок-Союз - Раскройтесь, глаза слепых! (1989)
Группа Риска - записи на домашней студии и ГТРК
Из-за явных бытовых неудобств запись звука в домашних условиях – процесс не самый распространенный. В многоквартирных домах невозможно играть на барабанах, а если жилплощадь при этом небольшая, разместиться в ней оборудованию, и музыкантам просто неудобно. Не говоря уже о том, что многим приходится жить с родителями и детьми. Несколько проще было осуществлять процесс звукозаписи в частном доме. В одном из таких домов в районе Вольской/Советской участники «Группы риска» смогли оборудовать студию для записи. В неизменном составе Федор Забозлаев (вокал, клавишные), Андрей Украинский (гитара), Евгений Браславский (клавишные), Сергей Атапин (бас, вокал), Андрей Аредаков (ударные) они пробовали экспериментировать со звукозаписью по мере своих скромных возможностей.
Евгений Браславский, в 1989 году участник «Группа риска»: У нас было два совершенно обыкновенных бытовых катушечных магнитофона «Elfa 332». Сначала писали бас и барабаны, от начала до конца всю партию, потом кидали в микшер «Электроника» 12-канальный и писали на второй магнитофон уже сверху клавиши и гитару, потом соло, потом голос. Ревер брали напрокат. Мы гоняли для наложения с одного магнитофона на другой, прибавляя инструменты. В целом, получилось три наложения. В результате получали по качеству частот не очень хорошую запись, но всё было сбалансировано.
Слушать: Группа Риска - Домашние записи (1989)
Вероятно, единственная на тот момент студия звукозаписи в городе существовала только на государственной телерадиокомпании «Саратов» (ГТРК). Конечно, скромные аппаратные условия изначально не предполагали сотрудничество с рок-коллективами, поэтому говорить о серьезной работе со звуком не приходится. Но все-таки, это была студия, где многие хотели оказаться.
Иннокентий, в 1989 году администратор группы «Ломаный грош»:
По поводу профессиональной студии – я бы ее назвал с большой натяжкой так. Потому что на тот момент, если брать уровень развития звукозаписи в стране... это было небо и земля. То есть там не было даже многоканального магнитофона. И «сводилось» все живьем сразу. Никаких наложений невозможно было делать. Единственный плюс – это был настоящий павильон звуковой. Магнитофон «Тесла», на который писали на 38-й скорости, был, конечно, чуть получше, чем где-то там на коленке. Барабаны даже не отделялись.
Проблема студии ГТРК была в ее недоступности. В 1989 году туда устраивается работать Александр Файфман, запустив программу «Теледиск». В ней он рассказывает новости музыкального мира и снимает первые видеоклипы саратовских рок-групп.
Евгений Браславский, в 1989 году участник «Группы Риска»: Мы все знали, что телевидение Саратова не славится новшествами. В то время как уже вовсю по телевизору показывали MTV и, тем не менее, узнав, что Александр Файфман решил вести музыкальную передачу «Теледиск», согласились поучаствовать.
Изначально планировалось, что телевидение просто сделает видеоряд для песен, которые «Группа риска» ранее записала в домашних условиях. Однако, две из них было решено переписать на телевидении. Тут и проявились основные отличия телевизионных условий от домашних, не в пользу первых.
Евгений Браславский: На ТВ было так же, писали с наложением два раза. Просто качество по частотам у них было лучше, творческая обстановка хуже и лимит времени, как-то чистенько так было. Запись этих двух песен оказалась не такой простой, по двум причинам: оборудование и от незнания, как делать запись. В итоге получалось ВИА, инструменты позади, голос перекрывал всех. Нога барабана убивала старые усилители, и инженер убирал ногу на минимум, в итоге потом вместе убедили прибавить, но пришлось убрать низкие частоты. Запись получилась гораздо хуже, чем мы записали в нашей студии, все инструменты просто рассыпались по своим нишам, не было общего ощущения песен.
Слушать: Группа Риска - ГТРК Саратов (1989)
Последующая съемка видео выглядела довольно драматично. Не знакомые прежде с требуемым подходом, сотрудники телевидения по привычке видели делать картинку статичной и не стремились к точности совпадения изображения и звука. После упорных просьб и убеждений ситуация менялась, но все равно была далекой от идеала. В таких экстремальных условиях будущий клипмейкер «Браво» и Валерия Меладзе Александр Файфман начинал свою телевизионную карьеру.
Ломаный Грош. Запись на ГТРК «Саратов»
Ранней осенью 1989 года на студии ГТРК «Ломаный Грош» в "золотом" составе Андрей «Дюша» Сущенко (вокал, гитара), Сергей Мамонтов (бас), Владимир «Карл» Королев (гитара), Ефим Файфман (ударные) и Игорь Глумов (пианино) записали 9 песен. На три из них были сняты видеоклипы.
Иннокентий: Александр Файфман делал свои первые шаги на саратовском телевидении. Было несколько программ, которые назывались «Теледиск». Видимо, у него там был полный карт-бланш. И естественно, у него было желание сделать тематическую передачу про Дюшу. Поэтому и возникла необходимость в съемке и записи.
Ефим Файфман, в 1989 году участник группы «Ломаный грош»: Брат выбил возможность через музыкальную редакцию саратовского ТВ записаться на студии, ну и мы, соответственно, записали все готовые на тот момент песни. Естественно, никакой концепции за этим не стояло, кроме как использовать возможность сделать хоть какую-то студийную запись.
Игорь Глумов, в 1989 году участник группы «Ломаный грош»: Мы писали сразу всё – не отдельно каждый инструмент. Мы записали, что смогли по времени. Мы быстрее шпарили все, что можно было записать. Пусть косячно, но чтобы осталось. Студий-то не было.
Все записанные на телевидении песни «Ломаный грош» исполнял еще в мае 1988 года на пензенском рок-фестивале. Получается, за год с небольшим репертуар группы не пополнился ничем новым.
Иннокентий: По сути дела, ничего нового не было написано. Было несколько набросков за это время. Общим мнением, этот материал был сырой, поэтому исполнять его на широкой публике и тем более записывать... Он был достаточно недоработанным. Более того, что было в Пензе, было настолько сыро... И после Пензы тот материал был достаточно сильно переработан с точки зрения аранжировок. С одной стороны, это можно было назвать прогрессом. С другой стороны, по большому счету, очень мало материала за это время, согласен. Все упиралось в то, что репетиции были нерегулярными. Это все носило достаточно спонтанный характер.
Ефим Файфман: Можно считать это итоговым альбомом, или «Greatest Hits». Насколько я помню, в нашем городе никто в то время не записывал альбомы как таковые.
Иннокентий: С моей точки зрения (и не только с моей) запись была неудачной. На мой взгляд, какие-то концертные записи бывали и лучше. Студия дает какую-то свою ауру – драйв пропал. Поскольку это была ГТРК, они требовали, чтобы это было без грязи и шумов. С точки зрения технического состояния, ее можно было ставить в эфир. С точки зрения презентации, очень неудачная. Вроде как-то чисто, но что-то не хватает.
Запись, сделанная «Ломаным грошом» на студии телевидения, получила широкое хождение по фонотекам поклонников и стала чем-то вроде визитной карточки первой волны саратовского рока. Конечно, немалую роль популярности пленки сыграли эфиры «Теледиска» и участие в постановке саратовского ТЮЗа «Беатриче». Несмотря на спорное отношение музыкантов к результату, запись брала слушателя проникновенностью песен, в меру эклектичными аранжировками и технической чистотой записи. В XXI веке, когда пленочные носители потеряли актуальность, запись была оцифрована Владимиром Королевым и снова получила широкое распространение.
Иннокентий: Оригинал нужно искать на ГТРК «Саратов». Мастер-пленка осталась на ГТРК, поскольку на нее монтировалось клипы. По окончании записи я сделал студийную копию на 38-й скорости и плюс я сделал копию на 19-й скорости. Профессиональная копия затерялась где-то в Москве. Бытовая копия хранилась у меня достаточно долго и была в 1995 году подарена Вове Королеву на день рождения.
Слушать: Ломаный Грош - запись на ГТРК "Саратов" (1989)
В ноябре 1989 года рушится Берлинская стена. Вслед за уже существующим парадом суверенитетов еще советских Латвии, Эстонии и Литвы, от взаимодействия с СССР открещиваются страны Варшавского договора. Несмотря на активное развитие кооперативного движения, в стране уже заметен кризис экономики.
Музыка Окороков, слова ...
В 1989 году, благодаря эфирам на всесоюзном телевидении и изданию пластинки, вся страна узнала о саратовской шоу-группе «Комбинация». Этот абсолютно попсовый девичий коллектив никакого отношения к рок-клубу, конечно, иметь не мог. Однако, его создатели были хорошо знакомы с рок-тусовкой города. И если с директором «Комбинации» Александром Шишининым у рок-клубовской тусовки были серьезные идейные разногласия, то с композитором Виталием Окороковым отношения сложились более ровные. К тому же, его младший брат Роман Окороков был первым барабанщиком «Иуды Головлева», и с самим Виталием Сэм общался довольно близко. В том же самом году советская эстрада пополнилась еще одним известным названием, имеющим отношение к Саратову. Едва распустив некогда популярный ансамбль «Интеграл», его бессменный руководитель Бари Алибасов реализовал свою давнюю затею с созданием мальчишечкой группы, которая получила название «На-На». Первым их хитом стала «Бабушка Яга», авторами которой были указаны Шишинин (текст) и Окороков (музыка). Однако в Саратове давно знали слова этой песни. И никакого отношения к директору «Комбинации» она не имела...
Сергей «Сэм» Тяпкин, в 1989 году участник группы «Иуда Головлев»: Все очень просто. Как-то раз Виталик увидел у меня тетрадку, где просто были записаны тексты – в том числе всякий «мусор», который не исполнялся нигде. И Виталик говорит: «Дай мне тетрадку – я понапишу музыку на какие-то отдельные тексты». И добавил: «Ты отметь тексты, на которые у вас уже есть музыка. А на остальные я напишу, но показывать никому не буду. Будет у меня просто тренировка». Ну, и эту тетрадку я больше в жизни не увидел и уже не увижу, видимо.
Сергей «Сэм» Тяпкин: Через какое-то время Виталик уехал в Москву раскручивать «Комбинацию». И я забыл о его существовании – каждый занялся своими делами. Позже мне кто-то сказал, что у группы «На-На» появилась песня «Баба Яга» с моим текстом. Я захожу в магазин «Мелодия» и вижу, там продается миньончик с четырьмя песнями «На-На», среди них «Баба Яга» и указаны авторы: «Музыка Окороков, слова Шишинин».
Возмущенные столь наглым плагиатом, Сэм и Джим стали предпринимать меры по восстановлению справедливости. Главная претензия, конечно, была именно к Шишинину. Что касается Окорокова-старшего, его поведение участниками этой истории определяется особенностью характера: «не от мира сего».
Сергей «Сэм» Тяпкин: Попытались мы связаться с Окороковым и со всеми прочими, но «концы в воду» – они где-то в Москве и недоступны. Потом мы связались с ВААП (Всесоюзное агентство по авторским правам), и они даже прислали копию письма Шишинина, доказывающего, что авторство его.
Доказать неправоту Шишинина помог документ, сохранившийся в отделе культуры горисполкома. В их архивах была так называемая «литовка» – официальный документ, разрешающий публичное исполнение тех или иных песен. Для убедительности в гориспокоме была также выдана справка о датировке этого текста 1987 годом.
Дмитрий "Джим" Петров, в 1989 году участник группы «Иуда Головлев»: Когда возник этот конфликт с «Бабой Ягой», она была с датой, печатью и подписью. «Залитована» хрен знает когда и никакого отношения к «На-На» не имела. Поэтому тогда Шишинин сразу и перестал претендовать. Эта бумажка оказалась именно как регистрация авторских прав. Но денег мне не заплатили.
Разборки с авторскими правами на этот текст затянулись на 2,5 года. Когда Шишинин признался, что он не является автором текста «Бабы Яги», это осталось «закрепить» в судебном порядке, чтобы иметь затем авторские отчисления. До суда, правда, дело не дошло по причине явной не окупаемости издержек. Когда в 1997 году на CD вышел сборник «Лучшие песни «На-На», на его обложке текст «Бабушки Яги» был подписан уже как «Д. Петров».
Самый известный случай использования Виталием Окороковым текстов из той тетрадки оказался не единственным. В 1993 году певец Сергей Челобанов (еще один саратовец) выпускает сингл с песней «Поцелуй меня, девочка». В этот раз на пластинке был указан подлинный автор текста Сергей Тяпкин.
Сергей «Сэм» Тяпкин: Что касается «Поцелуй меня, девочка», то это песня, которую я написал еще в девятнадцатилетнем возрасте. Музыка, кстати, Окорокова не сильно отличается от моей. Во всех трех случаях Виталик не написал ничего принципиально отличающегося от нашего варианта. Звонок на домашний телефон: «Привет, это Виталик. Я тут и хочу к тебе заехать». Приехал и говорит: «Я тут написал песню на твой текст, отдал ее Челобанову, и он ее записал. Это не воровство – это не как с «Бабой Ягой». Не могу сказать, что я был в восторге. Кто-то потом пустил слух, что я ее подарил. Не подарил – просто не стал возражать. Но Окороков напортачил. Мой текст заканчивался фразой «Поцелуй меня, девочка, какая тебе разница?» – с литературной точки зрения текст был закончен. Но у Челобанова текст оказался без финальной фразы.
Спустя несколько лет в репертуаре группы «Дюна» Сэмом снова был обнаружен знакомый текст. И как в предыдущих двух случаях, авторская задумка была серьезно искажена. В этот раз никто не спрашивал разрешения на использование. И претендовать на подлинность авторства никто не стал.
Сергей «Сэм» Тяпкин: Третья вещь у нас называется «Детская песенка», а у «Дюны» – «Коровы по небу летят». И текст, кстати, подписан Окороковым, хотя его авторы – я, Джим и Фил. Если в оригинале это был сюр, то Окороков сделал из нее песенку про коровье гавно.
Какая популярность-то у чувака!
В середине 1989 года участники группы «Ломаный Грош» едва не сели в поезд до Москвы, где собирались выступить в рамках теперь уже легендарного фестиваля «Сырок-2». Однако, в последний момент фестиваль был перенесен на конец года. Почему тогда «Ломаный Грош» не отправился покорять столицу, неизвестно. Вместо этого группа продолжала успешно гастролировать по региональным фестивалям. Теперь ими стал заниматься все тот же Александр Файфман, так и не успевший добиться каких-либо успехов для разваленного «Похоронного бюро». В первой половине 1990 года «Ломаный Грош» отметился на двух поволжских рок-фестивалях.
Уездный рок-слет
Волгоград, ДК УВД, 21-25 февраля 1990
Ломаный Грош (Саратов) / Поручик Волжский 13й Кадетский корпус (Волгоград-Саратов) / Фабрика Грез (Волгоград) / Театр абсурда «Фонд Культуры» (Волгоград) / МАО (Бекетовка) / Известие (Михайловка) / Черная Глория (Михайловка) / ДН.С (Волгоград) / Детектор лжи (Волгоград) / Млечный путь (Волгоград) / Тихий омут (Волгоград) / Например (Волгоград) / ЛСД (Волгоград) / Пятая Авеню (Волгоград) / Второе Пришествие (Волгоград) / Поздняя Осень (Волгоград) / Антон Мятежный и Бурлаки (Волгоград) / Манифест (Волгоград) / Напрасная юность (Волгоград) / Казус Белли (Волгоград) / Студия ДМ (Волгоград)
После яркого выступления на рок-фестивале в Волжском годом ранее, волгоградские слушатели особенно ждали повторного приезда Дюши и его команды. И даже устроили ему овацию прямо на перроне.
Сергей «Труба» Одуденко, в 1990 участник группы «Поручик Волжский 13й Кадетский корпус»: Мы с Дюшей на одном поезде ехали. А там выходим, куча народу встречает, «Дюша-Дюша» с флагами какими-то. Я подумал: «Ни фига себе, круто! Какая популярность-то у чувака!».
Второй группой, представлявшей Саратов на «Уездном рок-слете», стала «Поручик Волжский 13й Кадетский корпус». Группа, возглавляемая Юрием Ермоленко, просуществовала довольно недолго и, очевидно, не оставила после себя записей.
Сергей «Труба» Одуденко: Я поступил в училище и познакомился с человеком по имени Поручик Волжский. Был такой чувак – деятель волгоградский, который учился у нас здесь. И он меня притащил на рок-фестиваль в Волгоград. А мы студенты. С нами даже заведующий отделением Акаёмов Владимир Васильевич поехал и играл на клавишах. У нас не было барабанов – ритм-машинка такая. Наверное, в сороковых немцы отступали и оставили, не знаю, где ее такую выкопали-то. Я на гитаре, Мишка Кашкин. И мы туда приехали и там играли. Там зальчик такой маленький был. Там были свои песни – Юркины и Вадима.
ВолРОУ-90
Тольятти, ДКиТ ВАЗ
20-22 апреля 1990
Ломанный грош / АКТ (Казань) / НАНАНА (Казань) / Небо и Земля (Москва) / Формула 10-20 (Тольятти) / Тет-А-Тет (Ульяновск) / Рок-Общежитие (Саранск) / СХАК (Талинн)