Окончание. Начало см. здесь
Истоки нефти казанской
В начале 50-х годов XVI века присоединение к Московскому государству Казанского царства, а затем через четыре года и Астрахани, стало крупнейшим историческим и политическим событием в средневековой истории страны. В результате был открыт великий водный торговый путь по Волге, который тесно связал Москву со странами Востока. Вместе с многими другими товарами в русскую столицу стала поступать и нефть.
Об этом имеется упоминание в «Росписи Пушкарского приказа» (1637 год): «Да в нынешнем же во 145 году всяких пушечных запасов в приходе... нефти кизылбатской 162 пуда 21 гривенок 36 золотников, нефти казанской черной 43 пуда 35 гривенок с полугривенкою...»
Кизылбатская нефть была доставлена из нефтяных колодцев далекого Апшеронского полуострова, а вот казанская — уже из подведомственной территории, находившейся под управлением приказа Казанского дворца. Но какие-либо конкретные сведения о добыче нефти на территории бывшего Казанского царства отсутствуют в работах отечественных историков. Дело в том, что документы приказа Казанского дворца, хранившиеся в Москве, почти полностью были уничтожены при катастрофическом трехдневном пожаре 19— 21 июня 1701 года. Предположительно, казанская нефть, предназначенная для последующей отправки в Первопрестольную, собиралась местным населением ямным способом в местах ее поверхностного проявления в Восточном Закамье, на берегах рек Шешмы, Сок, Зай и Ик.
Казанская нефть находила свое применение в средневековой России в лечебных целях. Русские врачи использовали нефть в качестве лекарства при некоторых кожных заболеваниях, болезнях суставов и ревматизме. Об этом свидетельствуют рукописные книги XVI–XVII веков: «Фармакопея или аптека домашняя», «Лечебник», «Сад здравоохранения», «О камнях и травах». В рукописном лечебнике XVII века об этом сказано: «Аще нефтью помажем больные, тогда болезнь отнимается. Белая же нефть отнимает болесть, коя была от студености. Черная же нефть не много приятная по рассуждению кашель отнимает, колотие во чреве». Там же рекомендовалось закапывать нефть в глаза «у кого бельмо на очах или слеза идет».
Применялась нефть и в русской средневековой живописи. Согласно наставлению иконописцу, хранящемуся в отделе письменных источников Государственного исторического музея в Москве, нефть использовалась при изготовлении красок: «Всяку краску составливай на воске и прикладывай олифы да нефти, чтобы скорей сохло... И когда олифишь иконку, и косно становится, мало перстом нефти или скипидаром задай и расправь. На иконе барзо станет и раскативатись не будет».
Нефть для пушечного приказа
В средневековом Московском государстве нефть использовалась и в военном деле. В делах Оружейной палаты находится указ 1614 года царя Михаила Федоровича о посылке дворянина Дмитрия Засецкого в Ростов, чтобы он «переписал и закупил разные воинские припасы и нефть». В Российской государственной библиотеке хранится рукописная «Военная книга», написанная в XVII веке оружейными мастерами Михаилом Юрьевым и Иваном Фоминым. В частности, там приводится состав зажигательной смеси, куда входили сера, селитра, порох, камфора, олифа, терпентин, льняное масло. Эти вещества смешивали с нефтью и затем использовали для изготовления огненных ядер и стрел для осадных действий против вражеских крепостей и укреплений, а также горшков и бочек для поджога кораблей и деревянных мостов, поскольку «горит сильно и прудко, и не загосить ни водою ничем».
Поскольку из Казани поступали небольшие объемы нефти, то Московское государство продолжило ее закупки за границей. Из дел Тайного приказа видно, что согласно наказной грамоте царя Алексея Михайловича в 1663 году «иноземец Ивашка Иванов Гебдон среди венецианских товаров купил белой нефти 8 пудов». В книге Московской таможни есть записи о привозе в 1694 году нефти из Бакинского ханства в Москву, которые свидетельствуют, что нижегородец Иван Свешников «явил тулук нефти» весом «два с третью пуда», а его земляк Иван Шапошников — «пять сулей весом 3 пуда», и другие.
Из Москвы нефть направлялась и в различные караульные остроги на границе страны. Так, например, при переписи в 1697 году Нерчинского острога было установлено, что в оружейном сарае наряду с другими боеприпасами хранилось «тридцать фунтов нефти и скипидару со флягой и сулеей».
О количестве нефтяных боеприпасов в Москве можно примерно судить по переписи снарядов, оставшихся после возвращения войск из безуспешного Крымского похода (1689 год). Через два года после возвращения русского войска на хранении в Новобогородске находилось 480 «огненных копейцы», 2400 «огнестрельных стрел с копейцы оперенных», 100 «ядер огненных».
Кроме военных целей, нефть в Московском государстве использовалась для устройства массовых праздников с фейерверками. Так, в 1696 году в Москве, за Земляным городом и Сретенскими воротами, между Красносельской и Ямской слободами, была устроена потешная ракетная стрельба. Из архивных документов следует, что для этого среди других материалов было израсходовано около одной трети пуда нефти, купленной по цене 10 копеек за фунт.
Постоянный дефицит нефти для российского военного дела давал о себе знать и в начале XVIII века. Досадное поражение России на юге в Русско-турецкой войне (1710–1713 года) вынудило царя Петра I сосредоточиться главным образом на подготовке более решительных действий в ходе Северной войны за выход страны к Балтийскому морю. Это потребовало увеличения численности и эффективности русской армии, ее перевооружения и строительства современного военного флота. Возник острый вопрос и об обеспечении необходимых объемов нефти для военных нужд, поскольку поставок из Казани явно не хватало. В начале 1713 года Петр I дал письменное указание своему ближайшему сподвижнику генерал-адъютанту Павлу Ягужинскому (1683–1736) закупить не менее десяти ведер нефти . Выполнение данного поручения потребовало значительного времени и усилий, поскольку оказалось, что с 1710 года поставки в Россию из Бакинского ханства прекратились — «выходу в Астрахани нет». Тщательные поиски привели в Москву, в «москательный ряд», где у «торгового человека Сыромятной слободы» Ивана Федорова удалось купить десять пудов нефти «по 25 копеек за фунт». Следует заметить, что в период, когда поставки бакинской нефти были на регулярной основе, фунт нефти в Москве стоил 15 копеек.
Поиски «каменного масла» в Сибири
В XVII веке управление обширной восточной территорией Московского государства осуществлял Сибирский приказ, созданный в 1637 году и совмещавший административные, судебные и финансовые функции по руководству сибирскими территориями.
В документах Сибирского приказа имеются сведения, что на Енисее и у берегов озера Байкал местные жители собирали «сибирское каменное масло». Оно вытекало из скалистых берегов рек, плавало на Байкале и прибивалось ветром к его берегам. Применяли его в качестве мази от ломотных болезней и для заживления ран. Его вывозили и в Москву, о чем свидетельствует запись 1650 года в одной из таможенных книг: «Устьянец Роман Евдеев пришел из Сибири на чужом судне... Кроме мягкой рухляди он привез полфунта масла каменного».
В 1684 году Сибирский приказ на основании указа царей Ивана Алексеевича и Петра Алексеевича дал распоряжение иркутскому письменному голове Леонтию Кислянскому «расспрашивать всяких чинов людей и ясачного сбору иноземцев про золотую и про серебреную, и про медную и оловянную и свинцовые руды, и про железо и про жемчуг, и слюду и краски, и про селитряную землю, и про иные угодья...»
Карьера Леонтия Кислянского была необычна для средневековой России. Он родился в Польше, в 1671 году поступил на российскую службу, после принятия православия был пожалован царем Алексеем Михайловичем в вечное подданство. В 1671–1677 годах служил в Посольском приказе и Оружейной палате в должности «живописного дела мастера», где впервые познакомился с применением нефти в иконописи. В 1680 году Кислянский получил сначала направление на службу в Енисейск, а затем в 1683 году был назначен в Иркутск на должность письменного головы.
Иркутский острог в то время был сравнительно невелик. Его окружала деревянная стена с шестью башнями и мостами. В остроге было только 40 дворов. Русский посол в Пекине Николай Спафарий (1636–1708) останавливался в Иркутске в 1675 году и отметил, что в устье Ангары пристаней нет, только утесы да камни.
В обязанности письменного головы Леонтия Кислянского входил сбор с облагаемых данью местных племен «мягкой рухляди» — шкурок соболей, лисиц, бобров, — «приискивание новых земель под государеву высокую руку», ведение торговли с бухарскими и другими иностранными купцами, «но чтобы они ружья, порох и свинец в свои земли не вывозили». Кроме того, на него возлагалась особая миссия крестить местных жителей и новокрещенным «из государевой казны выдавать 3 рубля да по сукну и верстать в службу».
Выполняя поручение, Леонтий Кислянский с помощью «служилых людей» нашел в Сибири слюду по берегам рек Уры, Ангары и в районе Байкала, а также графит и «голубую краску» на берегах реки Витим и первым заявил о наличии признаков нефти в Сибири. Об этом свидетельствует его донесение енисейскому воеводе, князю Константину Щербатову, датированное 1684 годом. Вот несколько строк из этого документа: «В Иркуцком же остроге передо мною иркуцкие жители словесно в разговоре говорили: за остроженою де Иркуцкою речкой из горы идет жар неведомо от чего, и на том месте зимою снег не живет и летом трава не растет. И против их расказанья, ездил я из Иркуцкого не в дальном растоянии, только с версту иль меньши, из горы идет пара, а как руку приложить, и рука не терпит много времени, и издалека дух вони слышать от той пары нефтяной, а как к той паре и к скважине припасть близко, и с той скважины пахнет дух прямою сущею нефтью, а как которую скважню побольше прокопаешь, из той скважни и жар побольше пышет, и тут знатно, что есть сущая нефть». В планах письменного головы Кислянского было активное продолжение работы: «А как, аже даст бог, от неприятельских мунгальских и китайских людей будет смирно, и я по тем де признакам и расселинам буду копать и о том промышлять со всяким домогательством». Но похоже, неприятельские соседи так и не дали ему возможности осуществить далеко идущие планы.
За свое усердие в службе государевой Леонтий Кислянский получил звание стольника, был назначен на высокую должность в Москве, известны факты его участия в воинских походах русского войска. К сожалению, среди его соратников не нашлось никого, кто мог бы продолжить дальнейшие поиски поверхностных выходов нефти, и таким образом кладовые сибирского черного золота оставались нетронутыми вплоть до середины ХХ века.
Заинтересовала тема? Можете что-то добавить? Оставляйте свои комментарии - нам важно знать, что вы думаете.
Другие материалы по истории нефти:
Чем смазывали механизмы в 19 веке и при чем тут лаврушка
Как изобретение братьев Артемьевых изменило нефтяную логистику
Как искали нефть в Арктике
Оригинал статьи и другие материалы читайте на сайте журнала: www.gazprom-neft.ru/press-center/sibneft-online/
Текст: Александр Матвейчук
Фото: Институт археологии РАН, Новосибирский государственный художественный музей