Сразу хочу сказать, что не собираюсь ни клеветать на прекрасную страну прошлого, ни очернять жизнь в СССР, я просто хочу поделиться своими воспоминаниями - воспоминаниями человека, который там жил. Там, в СССР, прошли мое детство и юность (а что может быть прекраснее счастливого детства и юности?), но я, все же, остереглась бы идеализировать ту жизнь.
Сейчас многие люди хотели бы вернуться туда, в такое уютное прошлое, где не надо рассчитывать только на себя, постоянно делать выбор, напрягаться и добиваться, а надо только получать, что положено. Стоит только немного подождать и все у тебя будет: и бесплатные ясли, детский сад, школа и даже ВУЗ, если захочется; и трудоустройство и работа; и новая квартира; и бесплатное медицинское обслуживание; и пенсия. Что еще надо человеку? А! Еще ему нужна еда.
«Знатоки» жизни в СССР говорят, что никакой проблемы с едой в стране не было. Подтверждаю, не было, как не было проблемы ни с одеждой, ни со всем остальным. Только доступной была просто еда, просто одежда, которая выполняла свою главную роль: для еды – утолять чувство голода, а для одежды - прикрывать тело человека и согревать его, но об эстетическом наслаждении речь не шла.
Но вернемся к еде. Честно признаюсь, что описываемого многими фанатами СССР изобилия продуктов питания (если оно вообще когда-то было), я уже не застала, зато у меня в семье была поваренная книга (о вкусной и здоровой пище, 1952 года издания), и родители, шутя, говорили, чтобы я уточняла у них непонятные мне названия, не стесняясь, когда соберусь готовить. Также они, вздыхая, замечали, что с некоторыми продуктами наше поколение, по-видимому, познакомится только по картинкам в этой книге. Но, в общем-то, надо отдать должное, еда, все же, была, и она была довольно качественная и гораздо более натуральная, чем сейчас (ну, разве что, разбавят в магазине молоко или сметану водой немного, не проблема). По крайней мере, в Москве в магазинах были молоко, сметана, овощи, яйца, сыр, колбаса, конфеты. А в Елисеевском магазине на улице Горького можно было даже приобрести дефицитные продукты. Зато километров примерно за 100 от Москвы в сельском магазинчике, куда мы забредали, будучи студентами «на картошке», была только водка и мятные пряники, видимо, для закуски, но в состоянии, когда ими можно заодно и гвозди забивать (отсюда и "колбасные" электрички в Москву).
Особенно заметны были проблемы с мясом и изделиями из него. Куры в продаже были, но складывалось впечатление, что они умерли своей смертью от старости, что явно демонстрировал весь их внешний вид и жилистые тушки (они продавались не потрошеными, только ощипанными, с головой, шеей и лапками).
Образ жизни в Советском союзе был такой, что с общепитом люди знакомились с самого раннего детства, прямо с ясельного возраста. И начиналось оно со знакомства с едой из ясельной столовой.
Дефицит мяса и трудности с его покупкой являлся для поваров из общепита мотивацией для реализации их творческих способностей, что вносило даже некоторые изыски в питание в детских дошкольных учреждениях: поскольку дома у поваров мясо тоже приветствовалось, то для того, чтобы скрыть некоторый его дефицит в пище ясельной столовой, мясо готовили с подливкой. Вот мало аппетитный запах этой оранжевого цвета подливки и есть мое первое воспоминание об общественном питании, которое потом прочно утвердилось в моей жизни. Второе мое воспоминание с ясельных времен – это моя первая зарплата в натуре в виде леденца на палочке, полученная за общественно-полезный труд (мне, как воспитаннице старшей ясельной группы, была поручена доставка байкового одеяла с первого этажа на второй по лестнице и передача его нянечке), которая меня за это и наградила конфетой. Конфета казалась вкусной, наверное, еще и потому, что была заработана честным трудом.
О детсадовском питании у меня остались смутные воспоминания, но без особых восторгов, поэтому смею предположить, что и с ним тоже было не все идеально. Но у нас были очень находчивые воспитательницы, умеющие выполнять и перевыполнять поставленные партией и правительством задачи. В нашей группе был один очень умный мальчик, ему дома читали мифы Древней Греции, поэтому быстро накормив его, воспитатели разрешали ему рассказывать нам мифы, с условием, что мы в это время будем есть свой обед или ужин, так что трапеза становилась для нас не просто едой, а приобщением к мировой культуре. И, кстати, уже тогда в обществе наметилась тенденция к преклонению перед всем заграничным, которая отчетливо проявилась в обществе позже.
Почему-то столь любимый англичанами в их капиталистическом мире чай с молоком, предлагаемый иногда в нашем детском саду на ужин, не находил своих поклонников в нашем обществе юных советских граждан; но воспитатели легко выходили из положения, используя довольно современный подход к проблеме, а именно, рекламу – они говорили: «дети, пейте заграничный кофе, он очень вкусный и полезный!»
От школы остались устойчивые воспоминания только о жареных в масле пончиках и калорийных булочках с чаем. Обедала я дома.
В ВУЗе у нас было несколько столовых, предлагающих ассортимент, на любой вкус и кошелек: можно было съесть комплексный обед стоимостью 40, 50 или 60 рублей, а можно было в соседнем окошке купить себе жареную картошку с антрекотом за 1 руб. 20 коп. (в первом окошке стояла очередь, во втором практически не было никого, разве что в день получения стипендии – студенты народ небогатый). Были и буфеты, куда между лекциями можно было забежать и выпить чаю с бутербродом с сыром или булочкой, что в конце насыщенного учебой дня для молодого студенческого организма казалось пищей богов.
В общем-то, все было неплохо организовано.
В то время была у работников общепита одна особенность: они тогда обладали особо тонкой и ранимой душой. Я тогда еще не вполне осознавала, насколько она была у них тонкая и ранимая и как легко их обидеть. Однажды в студенческой столовой, когда сотрудница на раздаче наливала мне в тарелку борщ и клала крошечной, словно кукольной, ложечкой в него сметану, я, решив пошутить, спросила, а нельзя ли, наоборот, в сметану положить ложечку борща. Но работница столовой моей шутки не оценила, усмотрев в нем скрытый смысл (вероятно, по Фрейду) – обвинение в нарушении норм выдачи, и обижено ответила, что она сметаны в борщ кладет ровно столько, сколько положено, а именно 5 г.
Иногда, когда еда в институтской столовой нам надоедала, мы шли в какую-нибудь столовую рядом, а их было много, как городских, для общего доступа, так и в соседних организациях, куда на обед пускали и посторонних. И вот однажды, поедая обед в соседней городской столовой, один наш приятель извлек из супа рыжего таракана, который, видимо, проявил чрезмерное любопытство в последний момент перед подачей супа на стол, за что и поплатился. Но сохранился таракашка весьма неплохо, то есть лапки, усы и тело было в целости и сохранности. После этого всем нам дружно расхотелось есть суп, кроме того, мы были сильно возмущены этим антисанитарным безобразием. Выложив таракана на салфетку, парень позвал проходившую мимо работницу столовой, и, указав ей на усопшего таракана, спросил, ожидая смущения и извинений: «что это, по-вашему?» «Жареный лук», - нимало не смутившись, ответила ушлая работница столовой. «С лапками и усами?» - поинтересовался студент, «бывает…» - задумчиво ответила девушка.
Следующий забавный случай произошел уже после окончания учебы, на моей первой работе в Научно-исследовательском институте. В те времена с мясом стало еще хуже, поэтому начали вести пропаганду здорового образа жизни и вредности мяса с этой точки зрения. Тогда и были введены рыбные дни в столовых (рыбные четверги), в эти дни готовили и подавали только рыбу. Обед стоил тогда от 1 руб. и выше, в зависимости от набора блюд, но порции были настолько маленькими, что мужчины обычно ими не наедались, поэтому им приходилось брать двойные порции и соответственно их оплачивать. Нам, в те времена юным стройным дамам, более или менее хватало обычной порции.
Однажды мы как обычно с коллегами спустились в обед в столовую, и вот, заказывая себе второе блюдо, я увидела, что девушка на раздаче наполняет тарелку так, словно я заказала двойную порцию. Я решила, что она не расслышала заказ и начала объяснять ей, что я не заказывала двойную порцию, я вполне могу обойтись обычной порцией. На что она смотрит на меня в упор и говорит, что это и есть обычная порция. Я еще раз уточняю, вы уверены? Она подтверждает, а я остаюсь в легком недоумении, как так может быть. На кассе тоже не возникает никаких вопросов и порцию пробивают, как обычную. Разгадка нашлась на следующий день, когда порции снова сжались до своего обычного минимального размера – просто оказалось, что вчера в столовую нагрянула проверка, представители которой, несмотря на все ухищрения работников столовой спровадить их, остались до обеда…
Впрочем, в советские времена существовали учреждения общепита на любой кошелек (про вкус я бы не стала говорить), например, кафе и рестораны. И если кому-то будет интересно это, то в следующей статье я могла бы написать и о них.