Рассказ из сборника «Чистое небо»
ГЕК
(или история одного мохнатого сталкера)
Колбаса была склизкой и зеленой. К тому же она воняла. Но что поделать! Выбирать не приходиться. Не каждый день в кафешке на углу Заречной «день открытых дверей» для нас, дворняг безродных.
Ну, насчет безродных – это я загнул. И мама, и папа мой отсутствием родословной не страдали, но мне от этого не легче. С недавних пор я, как и многие другие стал обыкновенной бездомной шавкой. А произошло это ровно в тот день, когда к собачьим вольерам и клеткам с другими животными детского центра юннатов подъехала колонна строительной техники. И не стало уголка живой природы. Спасибо нашему местному олигарху. Это ему понадобился под застройку элитным жильем тот кусок земли, на котором детишки и их родители устроили свой кружок юных натуралистов. Всяких там ежиков, ужиков и воробьев выпустили на свободу. Попугайчиков, черепашек и хомячков разобрали по домам, а таким здоровякам, типа меня, повезло меньше. И правда, кто возьмет к себе в малогабаритную квартиру эдакого «лося». Ни разместить, ни прокормить. Вот и гуляю теперь предоставленный сам себе по улицам, дворам и закоулкам.
Вообще-то в кружке юннатов я пробыл не долго. Привела меня туда девочка Надя, которая угостила меня конфеткой. Эх, ведусь я на сладости, прям, держите меня семеро. Ничего с этим поделать не могу. Сунула мне Надя «Мишку косолапого» и повела как теленка, право слово.
А что? Жил я у юннатов неплохо. Жаль, всего несколько месяцев. А до этого хлебнул горюшка. Так, что кое-какой опыт уличной жизни у меня уже есть.
На улице я оказался где-то с полгода назад. Как только любимый мой и единственный хозяин Антон Сергеич отдал богу душу. Ох, и любил я его. Готов был терпеть всякие гадости. Например, есть эти собачьи чипсы (слава Богу он их мне не давал. Повезло, в отличие от соседского кота Вольки, который от этих шмискасов по полчаса в сортире сидит, а потом, еще полдня рыгает). Или, вот бегать как идиот за брошенной палкой. (Почему-то Сергеич считал, что мне это нравится.)
Я поморщился и принялся давиться докторской-помоешной. Тот еще деликатес. Чав-чав, а сам не забываю, краем глаза косится на наглую ворону, усевшуюся на ограду детского сада. С этими друзьями надо держать ухо востро. Того и гляди, стащит мой сегодняшний завтрак.
- Кар, - я все-таки вздрогнул. Надо же. Испугала. Что-то я тоже дерганый стал в последнее время. «Тоже» потому, что все вокруг какие-то нервные. Я имею ввиду людей. От них так и прет каким-то… э-э-э… безотчетным страхом. Мы, собаки это очень хорошо чувствуем. Идет, бывало, парнишка, руки в карманах, посвистывает, изображая всем своим видом, что ему все по хрену, а сам-то боится, и руки в карман специально убрал, чтобы не укусили. Глупый, мягко говоря. Кто ж его кусать-то будет, если сам чего не отчебучит. Если тебе, друг, кто и решит глотку перегрызть, то ты об этом узнаешь последним.
Впрочем, чего-то меня занесло. Все это школа Сергеича сказывается. Он у меня бывший военный был, все по горячим точкам мотался, вот из меня, из щенка немецкой овчарки, тоже военного пса пытался сделать. Прямо диверсанта какого-то. Ох, и замучил же он меня. То, как та баба, сквозь тлеющие головешки прыгаю, то какого-нибудь бугая за воротник ватника тащу, то кросс километров «цать», то лазанье по болотам и оврагам. Зато интересно. Один раз вместе с ним с парашютом прыгали. Чуть не обос… М-да. А бывало, как засадит над ухом пару обойм из «Сайги». Вот и странно, что я этого «кар» испугался. Не хватало еще от каждого хлопка дверью подъезда шарахаться.
Все это от напряжения, которое так и витает в воздухе. Вон тот мужик из девятки выскочил и бегом в подъезд, как будто на крыше снайпер засел. Все они, двуногие теперь себя так ведут. Носятся, носятся. Никто ни сосиски не кинет, ни за ухом не потреплет, вот и приходится по помойкам шариться. Вон и в кафешке, то жратву на фурах подвозили, а теперь наоборот, какие-то коробки, вкусно пахнущие в грузовики загружают. И не дай бог им под ноги попасться – все злые, того и гляди пнут.
- Ну что, пернатая, обломись! – я облизнулся и почапал в сторону спального района. Там раньше сердобольные старушки, бывало, попадались, с кусочками булочек и пирожков в ассортименте.
Ага. Обломись и ты, старина Гектор. Вон одну из старушенций сынок в джипешник запихивает. Остальных и след простыл. Тут не то, что псины, голуби с воробьями с утра не кормлены. А колбаска-то без остановки куда-то в глубины живота провалилась, словно и не было ее.
Эх, и вымахал я здоровенный на свою беду. Лапы брюхо не прокормят. Ну ладно, будем считать, что позавтракали, теперь кофе (шучу) и газета. А поскольку читать я не умею, газету мне заменяет телевизор. Вон из окна первого этажа девятиэтажки бухтит.
Послушаем.
«… напряженность не ослабевает. По мнению специалистов ситуация с каждым днем будет только ухудшаться. Процесс может принять необратимый характер, и, несмотря на все меры, предпринимаемые мировым сообществом…»
Что-то говорит эта дикторша с надрывом. Я бы даже сказал истерит. Видать, дела совсем плохи. Знать бы еще, в чем дело. Я бы знал, но последний раз регулярно смотреть телевизор я имел возможность у Сергеича. (Если он не швырял в меня тапком, когда я громко лаял на здоровенных негров, машущих своими клешнями в каком-то загоне, обтянутом веревками). Вообще-то я не глупый, понимаю, что это бои без правил между людьми. Такие и между собаками устраивают. (Б-р-р!) Но, не могу я спокойно смотреть на имбециллов, даже если они за это получают столько, что зараз можно купить эшелон сахарных косточек. (Во! Опять слюна пошла. Ща захлебнусь!)
Спросите: -«Почему я такой бедный, если я такой умный?» Если бы я знал ответ на этот вопрос, то не бежал бы сейчас к овощехранилищу, а сидел в отапливаемой будке во дворе элитного коттеджа. А я бегу к овощной базе. Может хоть капустки там погрызть удастся или крысятинки отведать, на худой конец. (Во докатился!)
Хрена с два. Погрыз! И здесь все вверх дном. Фуры так и шныряют туда-сюда. Не подойдешь. Крысы, конечно, все по щелям. Остатки капусты и картошки втоптаны в грязь. Не задался денек.
Соображай, Гек, соображай! Дело близиться к закату, а у тебя во рту с утра ни бутерброда, ни куриной ножки не было. Только кусок вонючей колбасы.
Так! На вокзал бесполезно. Там Джиму, знакомому бульдогу, еще вчера чуть лапы не оторвали. На мясокомбинате, думаю, сейчас та же фигня, что и на овощебазе. Да там и в обычное-то время делать было нечего. Разве что пару рваных ран от тамошних местных «волчар подзаборных» можно получить, больше ничего.
Вот надо же. Ведь и у собак, все как у людей: крыша, разборки, территория.
Хлебозавод – ерунда. Только белый весь оттуда выйдешь и никакого удовольствия от той кислятины, которой там воняет, нет. Потом три дня кишки от сырого теста крутить будет. Плавали – знаем!
Что? Опять помойка- наш друг? А ведь еще мето для ночлега найти нужно. Егорыч, сторож гаражного кооператива, как запил после начала всей этой людской суматохи, так и заперся у себя в подвальчике. Теперь вот и ныкайся по коллекторам и подворотням. А ведь не месяц май!
- Чу! Что это? Никак с какой-то псины шкуру с живой снимают? Ну и вой! Ах, нет. Это у меня в животе завыло, Желудок, мать его. Ну, напугал паскуда. Это ж надо так с утра, спозаранку. Можно сказать, весь в мыле проснулся! Да, голод не тетка, за ногу не укусишь. Это ж надо так собаку напугать. Я и так всю ночь не спал, ворочался. Что-то мне людская нервозность передалась. Нутром чувствую, что-то недоброе случится.
Ладно, это все эмоции. Надо пожрать чего-то раздобыть. Лапы в лапы и вперед, на промысел. Я вот у супермаркета давно не был. Авось хоть там свезет. Побежал.
Возле супермаркета царило все тоже безрадостное оживление, что и на других бывших точках объедаловки. Но здесь хоть можно было подползти к кустам акации, разросшимся у заднего входа и понаблюдать, не рискуя попасть под колеса грузовика или под руку подвыпившего грузчика.
Ага, вон мужик, несший тяжеленную коробку, спотыкнулся, и по асфальту покатились кругляши собачьего счастья – копченые охотничьи колбаски.
Но нет, не подойти. К раздолбаю уже спешит бригадир-начальник. Это просто пытка какая-то. Вон она, жратва! Только лапу протяни.
Терпение, мой друг, терпение! Будет и на твоей улице праздник. Главное не упустить момент.
Ах, какая волна аппетитного мясного духа прет из-за приоткрытой двери заднего входа! Аж челюсти сводит!
Так-так. Что это у нас там? Перекур? Ну, травитесь, братцы, травитесь, а мы пока ползком, ползком, ушки прижали, нос по ветру, хвост по асфальту и шмыг в дверной проем. Вот оно! Глаза разбегаются. Главное держать себя в лапах и не заскулить от переполняющих собачью душу эмоций.
Схватил упаковку импортных котлет. Нет, не то. Замороженная дрянь, да и мало! Ага, вот коробка спресcованных ножек дядюшки Буша. Потянем. Нет. не утянуть! Что же, что же?
Колбаса, она родимая! Вон тот гигантский батон будет в самый раз. И лежит удобно, и унести смогу. Главное выбраться не замеченным, и стелс-миссию можно считать завершенной.
- Стой, сука, стой! Держи, ребята собаку, держи, а то колбасу унесет!
Ага, держи, держи. Держи карман шире. Во-первых, кобель, а не сука, а во-вторых, уже унес. Лопухи! Куда им со мной наперегонки. Я в свое время и от патруля на уазике сумел оторваться, и от химеры ноги унес. Эх, жаль Сергеичу это не удалось.
Щас завою, как тошно от таких воспоминаний сделалось. Даже есть что-то расхотелось. Вот он, батон колбасы передо мной в травке лежит, а в желудке акие-то спазмы и слезы на глаза наворачиваются.
Сергеич тогда чуть-чуть не успел. До кодона было лапой подать. Химеры по тем мстам раньше и не ходили, а тут за нами увязались сразу две. Они-то свое от сталкеров получили, а вот Сергеича до больницы е довезли.
Уф!
Он ведь всегда такой осторожный, но и на старуху, как известно, бывает проруха.
Вот сижу и грызу ставшую сразу какой-то не вкусной колбасу, и ощущение сытости уже не радует.
Кто мне теперь скажет:- «Держи хвост пистолетом?»
Оставлю-ка я недоеденный батон на завтра. Кто его знает, когдаеще, как и где мне удастся подобным образом отовариться? А теперь морду на передние лапы и спать.
Ух! Опять меня разбудили не свет, не заря. Только на этот раз не проделки собственного желудка, а вон тот хрипатый матюгальник, что висит над головой. Удачное выбрал место для ночлега, называется.
Что он там бубнит? Ничего не понятно!
Ну, я ему пролаял все, что о нем думаю, железяке хреновой. Сам-то ты понял, что сказал? Зона разрастается. Что она куст облепихи, чтобы разрастаться! Нет, наверное, зря я о себе сказал давеча, что умный. Ничего не понимаю в этих делах человеческих.
«Возможен выброс».
Выброс. Помню, помню. Попали мы как-то с Сергеичем под выброс. Самым краешком зацепило. Хорошо еще под железобетонную станину успели залезть. Ох, и плющило меня тогда! Глаза в точку, язык на боку, а по шкуре, будто кто гребешком стальным прошелся. Только вижу, бледное пятно вместо лица Сергеича куда-то в сторону уплывает, и стон с его стороны. Еле оклемались, в общем. Пронесло. Не в прямом смысле, то есть. В прямом, тогда нас обоих наизнанку вывернуло, а в глазах еще часа два зайчики совсем не съедобные прыгали.
Выброс значит. Значит, здесь скоро Зона и здесь будет. То-то люди с ума по-сходили. Вон на дороге пыль столбом и автобусы, автобусы, машины. Драпают. А о нас, о братьях своих меньших, значит, забыли? Нет, не забыли. Гляжу, одна дамочка кота своего под мышкой тащит, а пацан, клетку с попугаем из рук не выпускает. Повезло им, домашним. Опять повезло.
А мне-то что делать? Драпать за ними? И до каких пор? А потом, так меня там и ждут в чужом городе со своими местными псами и толпой неустроенных людей. Им скоро и самим там есть будет нечего.
Но вообще надо делать лапы из города. Если уж Зона идет сюда, знать судьба моя такая – в ней жить. Только отправлюсь-ка я ей навстречу. Ход конем, так сказать. Здрасте, мы вас не ждали.
А что? Первое время перекантуюсь у Сидоровича. Он мужик добрый. Всегда меня чем-нибудь угощал, когда мы с Сергеичем к нему с хабаром заходили.
Кстати, о хабаре… Чего-то в моей головенке между ушами еще есть. Какая-то смутная мысль шевельнулась. Какая, еще не знаю, но мохнатой попой чувствую, что-то дельное, с поесть-покушать связанное.
Ну вперед! Надо только между теми двумя КАМАЗами прошмыгнуть и налево к речке. По мосту теперь не пройти, а там переплыть – раз плюнуть. Отряхнулся и пошел.
Вот она, первая. Я их за версту чувствую. Эта Жарка называется. Ух, как дыхнул жаром. Жарка и есть. Не всякий человек ее почувствует. Сергеич чувствовал, но все равно целиком на меня полагался. Он меня на это дело и натаскивал. В паре ходили. Напарником я его был.
Вот и загордился. Не к добру. Зона, она горделивых быстро на место ставит. А с другой стороны, почему бы перед самим собой не повыкобениться. Не всякая псина на такое способна. Об этих слепых и псевдопсах я не говорю. Тупой, еще тупее. Об обычных речь. Вот Чернобыльский пес, это да! Он любому человеку сто очков вперед даст! Умная скотина. Боюсь я их. А слепые и псевдо что? Несешься от целой стаи, бывало, уводишь их от хозяина, значит, р-р-раз между двух мясорубок, и полетели клочки по закоулочкам. Тупизна. И снорки не далеко ушли. Даром, что бывшие люди. С кровососами сложнее. Кровосос – он, конечно, тоже не отличается умом и сообразительностью, зато инстинкты у него ого-го! На запоре без глушака не объедешь. Не дай бог такому на завтрак попасться! Высосет по самые… и как звать не спросит.
О! Все, в свою стихию попал! Ветеран едреныть! Вот чего мне у юннатов не хватало! А я еще думал, в Зону идти или от нее подальше!
Главное в молодую мясорубку на радостях не влезть. Старые-то и собачьему глазу видны. Воздух над ними шевелится так, а шкура на загривке сама по себе кренделя выделывать начинает. Дыбом встает. А вот вблизи молодых мясорубок только под лопаткой покалывать начинает. Запросто влететь можно, если на что другое отвлечешься. Убить такая хрень не убьет, но покалечить может здорово. А что тогда дальше трехлапому делать? Хозяина нет, о старости собачьей позаботиться некому, а приюты для животных, они ведь только на западе есть, да в России недавно стали появляться. Один Сербернар командировочный из Москвы месяц назад рассказывал, если не трепался, маменькин сынок.
Оба-на! Снорк у останков дикой козы кормиться. Наверное, Излом какой не доел. Изломы вообще мало едят. Убивают все больше ради забавы. Милые такие дедушки. Ох, и умеют же зубы заговаривать, что собаке, что человеку. Про таких говорят: - «Мягко стелет, да жестко спать»!
Когда я еще молодой был, щенок, одним словом, подошел к нам с Сергеичем один такой. Будто из-под земли вырос. Старичок-лесовичок, да и только. Неприметный, в кремовом плаще, в шляпе, с тросточкой даже, по-моему. Заговорил ласково так, вкрадчивым голосом, а сам все бочком, бочком поближе.
Я-то уши свои мохнатые развесил, а Сергеич отскочил в сторону и как даст старичку в живот из «калаша».
Удивился я тогда, не скрою. Только удивление мое как лапой сняло, когда, то, что на земле осталось, корячиться в агонии начало. На всю жизнь запомнил. Теперь-то и их я издалека примечаю. Сладковатый запах от Изломов такой. Мускусный.
Но вернемся к Снорку. Видно глубоко я в зону зашел, весь в своих раздумьях. Расслабился. Вот что значит, практики полгода не было. Дорасслабляешься ты у меня, Гектор Антонович. Уши с хвостом местами поменяю и скажу, что так и было.
Сориентируемся-ка мы по ветру. Ага. Справа сыростью несет. Значит болото там. Правильно. Чуть слева, несмотря на тот же ветер, воздух имеет привкус металла такой. ЧАЭС. Эту гадость по фамилии радиация ничем не перебьешь. Раньше из-за нее, заразы, нам собакам в Зоне вообще житья не было. Годик другой и привет братья зомбики. Бегать тогда тебе, Гек, в услужении тому самому Чернобыльскому псу.
Теперь, слава Богу, почти вся радиация сошла на нет. Только на станции и осталась. Рады этому все, кроме торговцев. Еще бы! Такая статья доходов, я извиняюсь, псу под хвост! Дорогущие противорадиационные костюмы никому не нужны. А счетчики Гейгера, дозиметры и противогазы? Этой мелочи на складах полным-полно.
Говорят (я лично сам не видел) бывают противогазы и костюмы химзащиты и на лошадей и на нас, собак.
Свят, свят, свят. Я бы такую гадость ни за что на себя не нацепил бы. Только под наркозом. Ну, или за мешок конфет. Правда, Сергеич, наверное, все равно бы заставил. Хорошо, когда мы с ним ходить начали, с радиацией почти везде все в норме уже было.
Опять отвлекся. Значит, чуть левее ЧАЭС, справа болото. Стало быть, логово Сидоровича прямо по курсу.
Верной дорогой идешь, товарищ! Вон бэтр ржавый, еще с доисторических времен пылится, вон поваленная «елка» ЛЭП догнивает, а «вон оно, дерево», как сказал бы герой любимого фильма Сергеича.
Дерево и в самом деле было приметное. Если многие аномалии после выброса исчезали и появлялись, где им вздумается, то в раздвоенной верхушке этой огромной березы навечно поселилась «комариная плешь». Может она там и зависает все это время только потому, что необычная. Обычные-то, они все по земле.
«Комариную плешь» я чую по-особому. Хвост мой метров за несколько начинает вибрировать, как провода под высоким напряжением. Но когда мы с Сергеичем первый раз наткнулись на это дерево, я об этом еще не знал. Ну, дергается хвост и что с того? Может быть съел я чего-нибудь не то накануне?
Хозяин мой эту диковинную аномалию и не заметил тогда. Я ее заметил. И то случайно это получилось. Глядел на пролетающую пичужку, а та возьми и заверни к деревцу. Тут ее к земле и припечатало, как рублевую монету прессом.
Я залаял естественно.
Ну, так вот, если мне не изменяет память, до Сидоровича еще часа три топать, а топливо на исходе. Перекусить бы чего.
Пошамать поймать так и не удалось, зато Сидорович встретил меня, как родного сына, которого, говорят, он самолично к саркофагу отправил, да тот так и не вернулся. От правил меня дед на кухню, где я впервые за последние несколько недель поел от пуза.
- Раз у тебя хозяина нет, будешь мое логово сторожить.
Хм. Стоило мне в зону переться, чтобы городские подвалы поменять на конуру и этого пузана.
Я расстроился, но вида не подал, радостно тявкнул и завилял хвостом.
Потянулись сытые, унылые дни. Моя работа заключалась в грозном порыкивании на сталкеров-новичков, ежедневный обход владений Сидоровича, да ночной брехни на каждый подозрительный звук. Ну не на каждый, конечно. Через два на третий. Если бы я каждый раз лаял, шеф выгнал бы меня на вторые сутки.
Тоска.
Чем, в конце концов, юннатовские вольеры отличаются от хибары Сидоровича? Правильно, мало чем. А где романтика? Где свобода, я вас спрашиваю?
В общем, дернул я от Сидоровича ровно через десять дней с момента своего поступления в сторожевые псы.
А сподвигло меня вот что. Лежу как-то, греюсь на солнышке и наблюдаю за тем, как хлипкий новичок пытается впарить «капли» одному из бывалых сталкеров. Мой новый хозяин послал хлипкого с этой мелочью, вот он и решил свой хлам хоть кому-нибудь по дешевке скинуть.
Этому новичку скорее всего в зоне не выжить. Я таких повидал не мало. То, что он смертник прямо на лице у него написано.
- Не, не суй мне все это. Свое барахло ты разве что на хавчик обменять сможешь, да и то на многое не надейся.
Правду говорит Каленый. Он-то сталкер со стажем, в людях разбирается. Сразу понял, что перед ним потенциальный труп или бомжара, которых тут хватает. Живут себе, по ближайшим окрестностям всякую лабуду собирают, а потом на водку и жратву ее меняют.
Жалко их. А с другой стороны – все-таки при деле они. Хоть чем-то заняты и пожрать всегда есть.
Стоп!
А мне-то что от этой жизни надо? Поесть-покушать и место для ночлега найти.
Со вторым здесь вообще проблем нет. Если на большой земле сейчас наверняка уже заморозки, то здесь вечная осень. Забрался под разбитую тачку или в развалины и дави на массу. Главное, чтобы сверху ничего не капало.
А вот пожрать… Для этого надо хотя бы самые простенькие артефакты добывать.
Так в чем же дело?
От осенившей меня мысли, я аж подпрыгнул будто сразу десять блох залезли мне в ухо.
Так чего же я здесь маюсь?
Первым делом я решил сходить на свалку. Там, конечно народу много шляется, но и чем поживиться тоже есть. Да и спрятаться можно где угодно. И надо было видеть рожу Сидоровича, когда я ему «пчелиный глаз» принес! Только он на меня наорать собрался за самовольную отлучку, а я перед ним бац, и артефакт на стол выложил. Он от удивления даже заикаться начал.
На следующий день принес этому барыге еще один «глаз» принес. Вообще-то эту штуковину, прозванную «пчелиным глазом» за фасеточную поверхность (тысяча маленьких ячеек таких) таскать в зубах, скажем прямо, не очень. Греется он скотина и язык обжигает. Но с непривычки пока ничего лучше найти не удалось. И вообще о некоторых артефактах мне придется забыть. Пояса у меня нет, рюкзака тоже, а в пасти не всякий хабар таскать можно. А «пчелиный глаз» несмотря на его распространенность на большой земле очень даже за свои целебные качества цениться.
Так и таскал Сидоровичу всякую мелочь где-то с неделю. Он потихоньку привык к новому клиенту, даже файл на меня в своем ноутбуке завел. А мне в основном пообтереться в Зоне надо было, по привыкнуть заново.
Но вот настал день, и я решился сходить на Янтарь. К тому же Сидорович подогнал мне хитрый такой подсумочек, в который я теперь без проблем могу складывать артефакты, не рискуя вывернуть себе шею.
Проблема в одном – как миновать железнодорожную насыпь? Раньше-то все через тоннель ходили, но теперь там какое-то псы-сознание поселилось. Что это за штука такая, я не знаю, но ясно одно - псам там делать точно нечего.
Придется возле блокпоста прошмыгнуть. Опасно это, так как военные запросто могут меня за слепого пса издали принять, и собирай тогда кишки по ближайшим кустам.
Ничего прорвемся!
И прорвался! Не заметили. Я парень шустрый.
Шустрый-то, шустрый, а в кубышку едва не влетел. Их я совсем не чувствую, кубышки-то. Это такая своеобразная аномалия. Что-то там с искривлением пространства связано. Вроде как предметы в ней или больше или меньше в размерах становятся.
Предметам что, а вот человек или животное – не резиновое изделие, которое можно сжать или растянуть. Кое-чего может и повредиться. Особенно в кривых кубышках. Видел я одного новичка, угодившего в кривую кубышку. Лежит возле рыжего леса натурально выгнутый буквой Зю. Не, на цифру семь больше похож. (Я не говорил? Я еще и считать умею до десяти!)
Эта кубышка была прямой. Бегу на эйфории и вижу перед носом сосновый ствол, который где-то в метре от земли резко становиться уже, а потом опять толще.
Во блин! Щас бы и я по худел бы в талии!
На Янтаре все прошло более-менее гладко, если не считать того, что по крышам затопленных машин от псевдогиганта пришлось все-таки попрыгать. Зато «Слоновье ухо» надыбал.
Ох, и замучился я его лапами в трубочку сворачивать. В подсумок он не влез, а бросать такой ценный артефакт не хотелось. Вот Каленый-то обзавидуется. Так и бежал всю обратную дорогу со свертком в зубах, роняя на Чернобыльскую землю слюни.
Про «слоновье ухо» я еще от Сергеича слышал. Сращивает он практически все. Завернешь сломанную руку – пять минут и она как новая. Положишь треснутую гитару там или «калаш» с треснутым прикладом или что-то стеклянное, расколотое и все опять без единой царапинки и трещинки.
Зауважали меня после этой находки сильно. Очень редкий и ценный артефакт – это «слоновье ухо». Он ведь еще и размножается. Растет как шагреневая кожа наоборот. Положил «ухо» в сейф и стриги всю жизнь проценты, как тот ростовщик.
Я бы его себе оставил, да только кто ж на собаку счет в банке откроет? Так и мотаюсь по Зоне. А что? Мне нравиться. Почет и уважение от коллег, лучшее место у костра, бесконечный хавчик. И ты, Бой таким можешь стать. Ты, гляжу парень смышленый. Мимо тебя ни одна блоха просто так не пробежит. Вон я-то, например, не один раз видел, как люди картоху в углях пекут, а сам догадаться колбаску поджарить, не догадался. А ты, Бой, дотомкал. Очень я жаренную колбаску уважаю!
Возьму-ка я, пожалуй, тебя в напарники. Очень мне напарник нужен!
Не, людей я не беру. Многие тут со мной идти навязывались, чтобы на халяву меж аномалиями шастать, да только обуза для меня люди-то. Идут медленно, следи за ними, как за детьми малыми, чтобы куда не вляпались. Иногда, правда, все же хожу кое с кем. Но это только тогда, когда надо наведаться в те места, где монстряков тьма тьмущая. Тут-то три-четыре ствола не помешают. Так вот и ходим к взаимной выгоде – они меня прикрывают, я их веду.
Так что учись, Бой, пока я жив. Учись и клювом не щелкай.
Еще чего интересного было? Много чего, а еще больше будет. Но об этом, Бой, в следующий раз. Спать что-то охота, аж челюсть всю от зевоты вывернул. И завтра еще спозаранку в Темную долину идти. Путь не близкий и надо как следует выспаться.
Сладких снов о сахарной косточке тебе, Бой.
другие рассказы, повести и романы можно почитать тут https://author.today/u/chashaosa1/works