"Из бездны какого страдания черпает он эту безграничную способность творить!"
(М. Пруст)
В маленьком живописном Майкопе живет и создаёт свои впечатляющие воображение полотна большой человек, заслуженный художник РФ, Александр Грачевич Манакьян.
Теплым осенним утром Вашему покорному слуге посчастливилось созерцать творческий процесс выдающегося мастера. Нужно особо отметить, что несмотря на свой преклонный возраст (81 год!), Александр Грачевич в отличной боевой форме - каждое утро делает зарядку не хуже Джеки Чана, ведь художнику тоже необходимы крепкие руки для работы.
Я своими глупыми вопросами типа: "Ой! А как Вы это делаете?" или "А можно, я тоже попробую?" не смог прервать полет окрыленной вдохновением мысли, не сбил творческий кураж, а только вызвал снисходительную усмешку. Ведь с виду легкий труд (писание картин) на самом деле требует многолетней практики, всестороннего образования и полной самоотдачи, иначе вместо Леонардо да Винчи получится Никас Сафронов, например…
Итак, всё увиденное и услышанное за рюмкой армянского чаю в гостях у Александра Манакьяна я излагаю ниже с огромной радостью и гордостью за добрую славу нашего древнего и великого Народа.
Родители Александра Грачевича эмигрировали из Западной Армении в Майкоп в 1915 году, во время турецкого геноцида армян.
В годы Великой Отечественной войны многодетную семью Манакьян параноидальная Советская Власть сослала в Восточный Казахстан, посчитав неблагонадёжными и обозвав «потенциальными шпионами». Детство Сашко и младшего брата Тико (Тиграна) оборвалось стремительно, не успев запечатлеться в памяти гаммой ярких моментов. Быть может, именно поэтому в поисках несправедливо отобранного детства братья Манакьян оба стали художниками и концептуально независимо друг от друга увековечили на холсте свои красочные впечатления от мест, событий, мыслей, чувств и людей.
В поисках путей самореализации Александр Грачевич поступил в Ереванское художественное училище имени Терлемезяна, где он учился в одно время с такими известными живописцами, как Минас Аветисян, Рафаэл Атоян, Ашот Мелконян, Мартын Петросян… Судьба разбросала ребят по миру, но светлая память о «братстве кистей и красок» жива по сей день в США, Европе, Армении и России.
Оригинальная техника живописи Сашко Манакьяна сформировалась благодаря кропотливым занятиям в студии Мукуча Камаляна. Там он учился одинаково мастерски владеть кистями и мастихином, писать полотна помимо классического масла ещё и темперой, акварелью, гуашью…
Юный Сашко Манакьян во время учёбы обрёл не только знания и друзей, но и свою Родину – Армению: с её горами и лесами, реками и церквями, людьми, со светлой грустью в тёмных очах, с Небом и Землёй, роднее которых лишь Мать с Отцом. Это они поведали ему об Армении в печальных песнях и тоскливых воспоминаниях…
Манакьян вернулся в Майкоп, но каждую осень навещал Севан и Масис, Арарат и Гюмри, Горис и Ереван, там он черпал вдохновение и материал для пейзажей, а натюрморты и портреты писал в майкопской мастерской.
Но Адыгея не располагала сколько-нибудь серьёзной традицией в профессиональном изобразительном искусстве. Послевоенное поколение художников, представителей русской советской школы работало в конформистских традициях того времени и, к сожалению, ярко выраженная армянская стилистика живописи А. Манакьяна не пользовалась, мягко говоря, особым интересом не только в Адыгее, но и в культурной зоне «Советский Юг».
Наш герой так и не принял принципов парадных производственно-тематических заказов Советской Эпохи, отверг все каноны и догмы общепризнанных авторитетов, не уставал отстаивать своё видение жизни и творчества, плыл против течения, потому что по Иоганну Гёте «Быть человеком – значит быть бойцом!». Время оправдало максимализм художника, люди оценили его точку зрения: Александр Грачевич стал лауреатом государственной стипендии.
Подобно великому армянскому маринисту Ивану (Ованесу) Айвазовскому, Александр Манакьян достигает гармонии в передаче образов посредством борьбы холодных и тёплых тонов и оттенков, зачастую не заметных глазам обывателей.
Работа в традициях европейского и армянского изобразительного искусства не мешает Манакьяну быть свободным от устоявшихся шаблонов и стереотипов восприятия. Всякий раз на своих выставках он смело ломает ожидания посетителей свежими решениями постановки перспектив, сюжета и свето-тени. Так, его персонажи почти лишены внешних действий, но переполнены внутренней динамикой, что в эпоху экшена и комиксов весьма непредсказуемо.
Его «Арарат» (1980 г.) не просто гора, а живая святыня, с которой можно беседовать и советоваться. А «Вид на Арарат» (1988 г.) специально написан не поздней осенью, а бабьим летом, чтобы показать цикличность бытия и надежду на возрождение Армении.
Благодаря сочетанию монолитности и экспрессии («Улица в Бюррокане» (1984 г.)), с помощью разносезонной серии «Дворик» (1977 г.), живопись мастера по динамике не уступает кинематографу и полноценно существует в четырёхмерной реальности, что позволяет нам визуально ощутить такую абстракцию, как Время.
По моим скромным подсчётам, в частных коллекциях и музеях России и Зарубежья накопилось более двухсот авторских шедевров А. Манакьяна. Сам художник ещё и помнит около трёхсот любящих и любимых Женщин, Муз, если хотите, - неиссякаемый источник вдохновения и секрет его вечной молодости… Прекрасная половина человечества в нём ценит уникальную способность увековечивать на холсте молодость и красоту без китча и пошлости, а даже наоборот, с полным раскрытием тех одухотворённых особенностей, которые фототехника никак не осилит.
Главная гордость Александра Грачевича – сын Давид, тоже художник, но ищущий свою дорогу, автономно от стиля отца и дяди Тиграна.
Главное, что объединяет художественную династию Манакьян, это трудолюбие и терпение, так характерные и для армянского народа в целом. Ведь перед писанием картины, таким интересным занятием, нужна неделя рутинного труда – грунтовки холста. Это надолго сохраняет полотно и позволяет наносить чёткие штрихи, поскольку грунт сглаживает рельеф материи. Не каждый художник уделяет столько времени и сил грунтовке, друзья мои!
Александру Грачевичу чиновники не дают приватизировать помещение полуразваленной мастерской, не выставляют его наравне с аборигенами, потому что его мятежный дух вольного художника не поместился в серых рамках официозной Адыгеи, тем не менее его картины признаны людьми разных наций и конфессий, ведь подлинное искусство всегда НАД шовинизмом и ВНЕ архетипа «Свой - Чужой», чтобы объединять разных людей и вести их общими дорогами любви и просвещения.